Похищение. Теодор Бун - маленький юрист - Джон Гришэм

Тео внезапно ощутил острую боль в груди. Его противник был настоящим юристом!

Блейз усадил своих клиенток, двух женщин, за столом в левой стороне зала, и когда все оказались на местах, судья Йек сказал:

— Тео, ты ведь ни в какой мере не претендуешь на владение этим попугаем?

— Нет, сэр.

— Тогда почему ты здесь?

Тео не шелохнулся на стуле. В суде по правам животных формальности не соблюдались. Юристы всегда сидели. Не было ни свидетельской трибуны, не приносили клятв говорить правду, не было норм доказательственного права и, разумеется, присяжных. Судья Йек проводил быстрые слушания и принимал решения на месте и, несмотря на то что его работа не сулила никаких перспектив, славился справедливостью.

— Что ж, эм-м-м… — с трудом начал Тео. — Понимаете, ваша честь, Антон из моей школы, его семья родом с Гаити, и они не понимают нашу систему.

— А кто ее понимает? — пробормотал Йек.

— И наверное, я пришел сюда, просто чтобы помочь другу.

— Я понимаю это, но обычно владелец животного защищается сам или нанимает адвоката. Ты не владелец и пока еще не адвокат.

— Да, сэр.

Кевин Блейз вскочил и резко заявил:

— Я протестую против его присутствия здесь, ваша честь.

Судья Йек медленно отвел взгляд от Тео и уставился на возбужденное лицо молодого Кевина Блейза. Повисла долгая пауза, напряженное затишье в разбирательстве, во время которого никто не говорил и никто, казалось, не дышал. Наконец судья Йек сказал:

— Садитесь.

Когда Блейз вновь занял свое место, судья произнес:

— И оставайтесь на месте. Не вставайте снова, если я вас не попрошу. И потом, мистер Блейз, разве вы не видите, что я уже рассматриваю вопрос присутствия Теодора Буна на слушании? Это для вас не очевидно? Мне не нужна ваша помощь. Ваш протест излишен. Он не отклоняется и не принимается. Он просто игнорируется. — Последовала еще одна долга пауза — судья Йек разглядывал группу женщин за столом слева. Указав на них, он спросил: — Кто эти люди?

Блейз, крепко вцепившись в подлокотники кресла, ответил:

— Это свидетели, ваша честь.

Судья Йек явно не был доволен таким ответом.

— Ладно, вот как я работаю, мистер Блейз: я предпочитаю короткие заседания. Я предпочитаю, когда присутствует мало свидетелей. И у меня в самом деле не хватает терпения слушать людей, которые говорят то же самое, что уже сказали другие. Вы понимаете, мистер Блейз?

— Да, сэр.

Взглянув на Тео, судья произнес:

— Благодарю, что проявили интерес к этому делу, мистер Бун.

— Не стоит благодарности, господин судья.

Его честь посмотрел на лист бумаги и произнес:

— Хорошо. Теперь, полагаю, нам нужно познакомиться с Питом. — Он кивнул своему древнему судебному клерку, который исчез на мгновение и вернулся с приставом, державшим в руках дешевую проволочную клетку для птиц. Он поставил ее на угол скамьи судьи Йека. В клетке сидел Пит, африканский серый попугай длиной четырнадцать дюймов от клюва до хвоста. Пит осмотрел незнакомое помещение, двигая только головой.

— Наверное, ты Пит, — сказал судья Йек.

— Я Пит, — заявил Пит чистым тонким голосом.

— Рад познакомиться. Я судья Йек.

— Йек, Йек, Йек! — завопил Пит, и почти все засмеялись. Кроме леди в черных сапогах — они не смеялись. Они нахмурились еще больше, и их совершенно не позабавило озорство Пита.

Судья Йек медленно выдохнул, как будто сожалел, что слушание могло продлиться дольше, чем он хотел.

— Пригласите первого свидетеля, — обратился он к Кевину Блейзу.

— Да, ваша честь. Пожалуй, мы начнем с Кейт Спенглер. — Блейз перенес вес на другую сторону и повернулся, чтобы посмотреть на клиентов. Было очевидно, что он хотел бы встать и прогуляться по залу суда, но чувствовал себя неуютно. Он взял большой блокнот, испещренный записями, и начал:

— Вы совладелец конюшен, верно?

— Да. — Миз Спенглер была маленькой худой женщиной около сорока пяти лет.

— И давно вы владеете конюшнями?

— Какое это имеет значение? — быстро перебил судья Йек. — Пожалуйста, сосредоточьтесь на том, что имеет прямое отношение к рассматриваемому делу.

Блейз попытался объяснить:

— Но, ваша честь, мы пытаемся доказать, что…

— Так уж принято в суде по правам животных, мистер Блейз. Миз Спенглер, пожалуйста, расскажите о случившемся. Просто забудьте всю ту ерунду, что наговорил вам ваш адвокат, и скажите, чем Пит вас огорчил.

— Я Пит, — вставил попугай.

— Да, мы знаем.

— Йек, Йек, Йек.

— Спасибо, Пит. — Еще одна долгая пауза — судья удостоверился, что Пит закончил, и сделал знак миз Спенглер продолжать.

Она начала:

— Ну, во вторник на прошлой неделе у нас как раз полным ходом шел урок. Я стояла на арене, спешившись, а четыре мои ученицы — верхом, и вдруг эта птица вылетела из ниоткуда и принялась кричать, издавая всякие звуки, всего в нескольких футах от наших голов. Лошади взбесились и помчались к конюшне. Меня чуть не затоптали. Бетти Слокам упала и повредила руку.

Бетти Слокам быстро встала, так чтобы все увидели большой белый кусок гипса на ее левой руке.

— Он опять спикировал вниз, как какой-то сумасшедший камикадзе, и стал гонять лошадей, в то время как они…

— Камикадзе, камикадзе, камикадзе, — пробубнил Пит.

— Просто заткнись! — велела миз Спенглер Питу.

— Помягче, это всего лишь птица, — сказал судья Йек.

Пит начал говорить что-то непонятное. Антон прильнул к Тео и прошептал:

— Он говорит на креольском.

— Что такое? — спросил судья Йек.

— Он говорит на креольском французском, ваша честь, — объяснил Тео. — Это его родной язык.

— Что он говорит?

Тео прошептал что-то Антону, а тот прошептал ему что-то в ответ.

— Лучше вам не знать, ваша честь, — отрапортовал Тео.

Пит замолчал, и все еще немного подождали. Судья Йек посмотрел на Антона и мягко спросил:

— Он прекратит болтать, если его попросить?

Антон покачал головой:

— Нет, сэр.

Еще одна пауза.

— Пожалуйста, продолжайте, — попросил судья Йек.

Джуди Кросс, приняв эстафету, стала рассказывать:

— А потом на следующий день примерно в то же самое время я давала урок. Пять моих наездниц сидели на лошадях. В ходе любого урока я даю указания ученикам вроде «вперед», «стоп» и «кентер».[8] Я понятия не имела, что попугай за нами следил, но он следил. Он спрятался на дубе рядом с ареной и начал кричать: «Стоп! Стоп!»

Пит тут же закричал:

— Стоп! Стоп! Стоп!

— Понимаете, о чем я? Лошади остановились как вкопанные. Я пыталась его игнорировать. Велела ученицам сохранять спокойствие и просто не замечать этого хулигана. Я дала команду «вперед», и лошади пошли. А он закричал: «Стоп! Стоп!»

Судья Йек поднял обе руки, чтобы утихомирить собравшихся. Прошло несколько секунд. Он попросил:

— Пожалуйста, продолжайте.

Джуди Кросс сказала:

— Пару минут попугай помолчал. Мы не обращали на него внимания. Ученицы сосредоточились, и лошади успокоились. Они шли медленно, когда он вдруг закричал: «Кентер! Кентер!» Лошади принялись скакать вокруг арены. Воцарился хаос. Меня едва не затоптали.

Пит пропищал:

— Кентер! Кентер!

— Видите, о чем я! — воскликнула Джуди Кросс. — Он издевается над нами уже больше недели. Когда-нибудь он свалится на нас с неба, как пикирующий бомбардировщик, и напугает лошадей. На следующий день он незаметно спрячется на дереве и будет ждать до тех пор, пока все не успокоятся, чтобы прокричать пару команд. Этот попугай — воплощение зла. Наши лошади боятся выходить из конюшни. Ученики требуют вернуть деньги. Он губит нас бизнес.

Идеально выбрав момент, Пит произнес:

— Ты толстая. — Он подождал пару секунд и повторил еще раз: — Ты толстая.

Его слова эхом разлетелись по помещению и ошеломили всех. Большинство присутствующих опустили головы и уставились на собственные туфли или сапоги.

Джуди Кросс с трудом сглотнула, демонстративно закрыла глаза, сжала кулаки и нахмурилась, как будто испытывала невыносимую боль. Она была высокой дамой крупного телосложения, и лишний вес ее явно не украшал. Ее реакция ясно давала понять: избыточный вес доставлял ей массу проблем многие годы. С ним она постоянно боролась и катастрофически проигрывала. Обсуждать эту неприятную тему Джуди просто ненавидела.

— Ты толстая, — напомнил ей Пит в третий раз.

Судья Йек, который отчаянно пытался побороть естественный порыв разразиться смехом, вмешался:

— Ладно. Могу ли я предположить, что другие свидетели желают сообщить примерно то же самое?

Женщины закивали. Некоторые как будто съежились, пытаясь спрятаться, словно растеряли весь энтузиазм. В то мгновение лишь невероятно смелый человек мог сказать что-то обидное о Пите. Откуда им было знать, что он выкрикнет о них самих и об их фигурах?