Неподражаемый доктор Дарвин - Чарльз Шеффилд

— Да, проверяли, когда выставка только открылась. Перед лицом более сотни зрителей четверо человек пытались взять камень, а Шарани преспокойно стоял рядом и улыбался. Они по очереди дотрагивались до сокровища — и по очереди застывали, не в силах пошевельнуться. Так и стояли, пока Шарани не коснулся Сердца Ахурамазды и не прошептал заклинания, усмиряющие демона. Тогда их всех отпустило. Выглядели они не очень-то бодро, но двигались вполне нормально.

До Мерчисона донеслось саркастическое хмыканье Дарвина.

— Я думал то же самое, сэр, — кивнул юноша. — Нетрудно заплатить какому-нибудь нищему оборванцу, чтобы он на несколько минут застыл, а потом всем рассказывал, будто его, мол, сковало проклятие. Но один из четырех был человеком знатным. Графа Марбери не подкупишь и не совратишь. И он клянется, что едва попробовал взять Сердце Ахурамазды, как тотчас же оказался в когтях демона и не мог даже пальцем пошевелить, пока Шарани не произнес отпускающего заклинания. А еще он говорит, что хватка демона — чистая пытка и не похожа ни на одну боль, какую ему пришлось испытывать когда-либо прежде.

Они добрались до места, где проводилась выставка, — прямоугольного здания из серого известняка в пятидесяти ярдах от реки. Обитые железом двойные двери сейчас стояли нараспашку, однако были снабжены двумя тяжелыми засовами. На левой створке висело объявление, что Сердце Ахурамазды будет выставляться здесь с 30 января по 25 апреля. На правой — цена за вход: по два пенса с человека.

Внутри с полдюжины масляных ламп освещали продолговатый зал. Посередине усыпанного песком пола размещалась большая металлическая пластина, на которой стоял серебряный пьедестал. На вершине его лежала черная бархатная подушка, накрытая стеклянной полусферой.

Посыльный с Мерчисоном заторопились к дальней стене, где несколько человек сбились в кучку вокруг распростертой неподвижной фигуры. Но Дарвин остановился в двух шагах от двери, озадаченно морща нос и втягивая воздух. Простояв так секунд десять, доктор двинулся к пьедесталу и внимательно осмотрел пустующую подушку. Потом с силой ударил тростью об пол, прислушался к гулкому отзвуку и только после этого присоединился к остальным.

Тело лежало навзничь. Глаза были открыты, руки раскинуты. Дарвин опустился на колени подле покойника и изумленно ахнул: это оказался тот самый черноволосый незнакомец из таверны «Голова вепря».

— А вы кто такой, сэр? — осведомился один из присутствующих, хорошо одетый джентльмен в тяжелом шерстяном пальто, из-под которого виднелись полы сутаны. — За магистратом уже послали.

— Я Эразм Дарвин, врач, — отозвался Дарвин, не поднимая головы. — Но боюсь, этому бедняге я уже помочь не в состоянии. Кто-нибудь его знает?

— Я знаю, сэр, — выступил вперед ночной сторож с жезлом и потайным фонарем в руках. — Последние два года он тут постоянно ошивался, особливо когда пропадало что-нибудь из драгоценностей. Только вот ни разу доказательств не хватало, чтобы отправить его поплясать в Тайберне. [13]

— Это вы послали за мной, обнаружив его?

— Никак нет, сэр, не я.

— Тогда кто же?

Все молчали. Дарвин повернулся к посыльному, но тот твердо покачал немытой головой.

— Ни один из этих джентльменов, сэр. Какой-то человек, я его никогда раньше не видел, дал мне флорин на Лауэр-Темз-стрит и сказал, мол, на выставке кто-то помирает, пускай я сбегаю в «Голову вепря» и приведу доктора Эразма Дарвина.

— Я видел несчастного в этой самой таверне живым менее часа назад. — Склонившись над покойником, Дарвин пощупал ему запястье, потом прикоснулся к виску, губам и впадинке на шее. Расстегнув фланелевую куртку, наскоро обследовал грудь и живот. И наконец встал. — Он мертв не более тридцати минут. Кто его нашел?

— Да вот я и нашел. — Сторож приподнял жезл. — На первом же обходе. Вижу — окно с задней стороны открыто, дай, думаю, погляжу, что там такое. Ну, открыл дверь, — он встряхнул тяжелой связкой ключей, — ими вот. Захожу. А он тут, мертв-мертвехонек. И рубина нет.

— Лежал точно так же, как сейчас?

— Да, сэр. Наверное, ковылял сюда, к окну, да так и не добрался, помер.

Дарвин покачал головой, указывая на пол. В свете фонаря отчетливо выделялись две извилистые полосы, что вели от металлической пластины к мокрым, стоптанным подошвам покойника.

— Нет, его сюда отволокли волоком. Вы уверены, что никто из присутствующих этого не делал?

— Совершенно исключено, сэр, — снова подал голос священник. — Я как раз проходил мимо и вошел сразу же за сторожем. Этот несчастный лежал ровно так, как вы сейчас видите.

— Ровно так, как швырнул его демон, — негромко заметил оборванец-посыльный.

Кучка собравшихся вокруг тела людей нервно поежилась, с беспокойством оглядывая полутемный зал.

— Но-но, только без богохульства, — кротко пожурил священник. — Не след призывать демонов, когда здесь только что умер человек. Уверен, доктор сумеет назвать нам вполне естественную причину смерти.

Все взоры обратились на Дарвина. Тот пожал плечами и раздраженно встряхнул головой.

— Диагноз напрашивается сам собой — внезапный сердечный приступ. Однако не могу с чистой совестью сказать, что тем все и объясняется. Ведь я видел этого человека совсем недавно, причем разглядывал его весьма тщательно. И он вовсе не стоял на краю могилы. Тут что-то другое.

Нагнувшись, доктор приподнял вялую правую руку мертвеца и перевернул ее. На ладони отчетливо выделялся зловещий отпечаток в форме сердца: белый внутри и пылающий, кроваво-красный по краям.

— Метка Зверя!

Все, кроме Дарвина и Джеми Мерчисона, попятились.

— Вздор! — Голос священника звучал куда менее уверенно, чем слова. — Обычная рана — ожог. Разве не так, сэр?

— Нет, не так. — Дарвин поманил Мерчисона, и юноша опустился на колени, чтобы разглядеть след повнимательнее. — Ни один студент-медик не согласился бы с подобным заключением, вздумай я его высказать. Что же до шрама… — Он замолчал, а потом вдруг поднял взгляд. — Хотелось бы мне провести более полный осмотр тела. За двадцать лет практики я не видел ничего подобного.

Доктор выпрямился, снова подошел к пьедесталу и поднял стеклянную сферу.

— Берегитесь! — испуганно вскрикнул Джеми Мерчисон.

— Беречься — чего? — Дарвин разглядывал пустующее гнездышко среди черного бархата и посеребренный пьедестал. — Если никакого демона, охраняющего Сердце Ахурамазды, не существует, то мне ничего не грозит. А если такой демон и есть, то я опять-таки могу не бояться, поскольку он несет стражу при рубине, а рубина здесь нет.

— Так вы и в самом деле верите, что мы имеем дело с… с… — не в силах произнести слово «демон», священник закончил иначе: — …с великой тайной?

— Нет, сэр. — Круглое лицо Дарвина выражало живейшее любопытство. — Мы столкнулись не с тайной, а по крайней мере с пятью тайнами сразу. Как умер этот несчастный? Кто его убил — или же что его убило? Где Сердце Ахурамазды сейчас? Где его верный страж Дариуш Шарани и почему он сбежал? И наконец — загадка, пожалуй, самая незначительная, но и самая странная, — кто призвал меня сюда на помощь мертвецу, когда мое призвание — помогать живым?

Званый ужин в доме Джозефа Фолкнера принял самый что ни на есть диковинный оборот. Еще изначально гостям — было их около полудюжины — посулили захватывающую научную и литературную беседу с выдающимся врачом и изобретателем из Средней Англии. Однако вместо обещанного остроумца взорам гостей предстал крайне задумчивый и неразговорчивый Дарвин. Он добросовестно уничтожил причитающуюся ему порцию йоркширского пудинга и ростбифа с петрушкой и хреном, не побрезговал и добавкой, но как ни в чем не бывало переложил на плечи остальных сотрапезников все труды по поддержанию светской беседы. Лишь когда подали десерт — фрукты в коньяке со взбитыми сливками, — доктор поднялся, поковырял пальцем во рту, вытаскивая застрявший меж задних зубов кусочек мяса, и произнес:

— Джентльмены… и, разумеется, дамы. С вашего позволения мне хотелось бы сыграть в одну игру. Если не возражаете, я поделюсь с вами некой загадкой и был бы крайне рад услышать любые мнения или мысли по этому поводу.

— Ну наконец! — взмахнул рукой Джозеф Фолкнер. — Говорите же, Эразм! Признаюсь, ваше молчание меня изрядно беспокоило. Остальные уже наговорились вволю, однако мои друзья сошлись сюда послушать именно вас.

Гости дружно закивали — все, кроме престарелой тетушки Джейкоба Поула. Старушка была туга на ухо, но, коротая время за винцом, ничуть не расстраивалась, что пропускает беседу.

— Всем, кто пришел меня послушать, предстоит разочарование, — предупредил Дарвин. — У меня нет ответов, одни только вопросы. — Он обвел взглядами комнату, залитую светом настенных канделябров и подвесных ламп, и убедился, что полностью завладел вниманием слушателей. — Позвольте для начала описать кое-какие события, произошедшие со мной сегодня.