Такт наших сердец - Noterman

— Это твой день рождения, Мики. Если ты не можешь совершать безумные поступки сегодня, то когда ты сможешь их совершить?

Она протягивает мне банку. Я колеблюсь, пока моя рука обхватывает банку.

Моя мама всегда говорила мне, что это не «смутит тебя, если ты не позволишь этому», так что я стараюсь принять это.

— Хорошо.

Заброшенный ангар в окрестностях города, где витает запах разлитого бензина и выхлопных газов, был выбран на этот раз для проведения нелегальных гонок.

Свет фар вырывал из тьмы силуэты машин, готовящихся к старту. Кажется, что этот роллер склонен к изменению обстановки, чтобы его преследователям было сложнее обнаружить и разоблачить их.

Люди, мелькающие вокруг, были погружены в свои разговоры, обсуждая предстоящие ставки и оценивая мощность движков авто.

На трибунах уже начали собираться зрители — те, кто знал, где искать адреналин и зрелище. В их глазах блестело нетерпение и азарт, словно они пребывали в предвкушении театрального представления, где главную роль исполняют скорость и риск.

Шум моторов становился все громче, усиливая напряжение в воздухе. Многие участники гонок тесно знакомы, а некоторые — вероятные новички, стремящиеся доказать свою силу на дорожке и завоевать уважение в этой опасной игре.

Организаторы, облаченные в темные куртки, следили за порядком, проверяя установленные правила и коммуникации, обеспечивавшие безопасную дистанцию между участниками во время старта.

Их лица оставались бесстрастными, понимающими, насколько важна каждая мелочь в этом рискованном деле. Чтобы скрыться от посторонних взглядов, тщательно предусматривались маршруты побега на случай появления полиции или других высокопоставленных гостей, не желающих гонок в их городе.

В ожидании начала, моторы ревели, будто получив свободу после долгой изоляции, готовясь вырваться на воли.

Всё готово, стартовое сигнальное устройство, стоящее наготове, участники в своих машинах, напряженно всматривающиеся в темноту впереди.

Каждый миг отсчета попадал в ритм возбужденных сердец. Присутствовала мешанина страха и восторга — та самая искра, ради которой все участники и зрители были готовы рисковать.

— Принесу пива, — говорит Тиша.

Я хватаю ее за руку, прежде чем она успевает уйти, и смотрю на них обеих.

— Я пойду.

Я машу им рукой и направляюсь в сторону, как я надеюсь, раздевалки.

Тиша и Лилу остаются на месте, недоуменно переглядываясь. Я чувствую на себе их пристальные взгляды, но не оборачиваюсь.

Шаги до раздевалки кажутся бесконечными, даже когда я прохожу по узкому коридору, освещенному редкими лампочками. В голове клубятся мысли и чувства, будто встраиваясь в неумолимый ритм сердца.

Дверь раздевалки мягко скрипит, и я захожу внутрь, ощущая чуть прохладный воздух, проникающий сквозь открытые окна. Полотняные занавески шатров ласково колышутся, создавая ощущение временного укрытия от реальности.

В углу — стол и старое зеркало, в котором отражаются зыбкие блики электрического света. Я медленно подхожу к нему и вижу своё отражение: немного уставшее, но полное решимости лицо.

Слегка опустив голову, я задумываюсь над произошедшим сегодня вечером. Все складывалось настолько хорошо, пока не пришел этот внезапный импульс пойти за пивом.

Присев на стул, я аккуратно вынимаю бутылку пива из холодильника в углу раздевалки и тихонько открываю ее, пытаясь не терять контакт с тем, что происходит внутри меня.

Вкус холодного напитка слегка расслабляет, принося с собой странное ощущение уюта и уединенности. Здесь, вдали от всего, я вдруг понимаю, что сегодняшний вечер — это только начало нашей истории, и хотя пути расходятся, но не исчезают.

Я открываю шкаф, и достаю «форму». Я надеваю ее с некоторым трудом. Топ настолько тесный, что я едва могу его надеть. Наконец я натягиваю его через голову и спускаю до середины туловища, где он заканчивается.

Когда я смотрю в зеркало, даже я могу признать, что выгляжу неплохо. Материал прилипает к коже и подчеркивает мои проколотые соски.

Я кладу телефон в шкафчик вместе с остальной одеждой и закрываю его. Я возвращаюсь к зеркалу и тыкаю пальцем в свое отражение.

Это тот заряд уверенности, который мне нужен, и я улыбаюсь ему, в последний раз потирая надпись на запястье на удачу.

С тех пор как я сделала татуировку, я ловлю себя на том, что рассеянно потираю ее всякий раз, когда мне требуется немного дополнительной храбрости.

Каждая линия и каждая деталь моей татуировки напоминают мне о том дне, когда я решила сделать этот шаг. Я помню, как сидела в кресле татуировщика, чувствуя адреналин и одновременно страх.

Этот момент, когда игла коснулась моей кожи, был не только физическим переживанием, но и эмоциональным. Я знала, что это будет что-то большее, чем просто рисунок на теле — это станет символом моей силы и стойкости.

С тех пор прошли годы, но значение татуировки ни разу не померкло. В критический момент, когда я ощущаю панику или неуверенность, мой взгляд невольно падает на запястье. Стоит прикоснуться к надписи, и я чувствую, как внутри зарождается волна спокойствия.

Внезапно на меня обрушивается шум толпы и жар ламп. Я едва могу разглядеть толпу из-за внутреннего света, и в целом создается ощущение, что я нахожусь под микроскопом. Кажется, каждый мой жест, каждое движение рассматриваются и оцениваются.

Этот пристальный взгляд приводит в замешательство и заставляет мозг работать в усиленном режиме — что делать дальше, как реагировать на эти тысячи глаз, обращённых на меня?

Толпа гудит, как огромный улей, создавая ощущение, что я нахожусь не здесь, а в каком-то другом измерении. Потоки звуков и эмоций сливаются воедино, громоздясь друг на друга, и каждый миг рискует стать последним в этой кажущейся бесконечной феерии ощущений.

Пот медленно стекает по вискам, плечи напрягаются в ожидании неизвестного, а дыхание становится тяжелым, как будто воздух вдруг стал густым и вязким.

Я смотрю в другую сторону, где стоят машины на старте и замечаю его. Это определённо он. Это тот кто доставляет мне неудобства последние дни.

Он еще не заметил меня. Он стоит возле автомобиля и разговаривает со своими друзьями. Его глаза наконец-то переходят на меня, а затем отводятся в сторону, прежде чем его осеняет осознание, и