Если ты меня ждёшь - Светлана Казакова

принято. Мне наконец-то удалось заснуть, а утром я поехал на работу даже раньше, чем обычно. И с самого начала дня взялся за дела, стараясь ни на что не отвлекаться.

Ближе к вечеру мне позвонил Кирилл.

– Ты и сегодня ночевать не придешь? – осведомился младший братец.

– Пожалуй, заеду за вещами, – ответил я, привычно не отрывая взгляда от экрана ноутбука.

– Вот как? Значит, совсем родной дом забросил? Все из-за нее?

– Кир, если ты хочешь поругаться, то лучше положи трубку, – хмыкнул я. – И не отвлекай меня от работы. Я все равно собирался рано или поздно переехать в свою квартиру, и Мира здесь не при чем.

– Ну да, как же, – в голосе брата послышалась ирония. – Так я тебе и поверил. Смотри, чтобы снова не пришлось из-за нее страдать.

Кирилл

Мирослав отключился от разговора, больше ничего не ответив, но я знал, что он услышал мои слова. Я, елки зеленые, в самом деле за него беспокоился! Потому что помнил, каким был Мир, когда она его бросила! И отец наверняка не забыл. Вот только я не ябеда и не шестерка, чтобы все немедленно докладывать папочке.

Лучше понаблюдать за ситуацией. И вмешаться, если что. Правда, никакого плана у меня пока не было.

По правде говоря, в моей собственной жизни практически не случалось трудностей в отношениях с девушками. Все получалось как-то само собой. Я никогда не переживал из-за расставаний до той поры, когда поссорился с Кирой и на своей шкуре понял, как тяжело терять кого-то, с кем хочешь остаться.

А ведь у Мирослава с Мирой все длилось куда дольше, чем у нас… С самого детства, с начальной школы. Даже представлять не хочу, что ему пришлось пережить после расставания. Учитывая, что мой брат не такой, как я. Немного легкомыслия ему бы не помешало, но, похоже, в нашей семье все оно досталось мне. А ему вдоволь перепало ответственности. За то, что осталось от нашей семьи, когда не стало мамы, за меня, за бизнес, который отец во многом на него переложил, наделив старшего сына полномочиями, которые мне и не снились, а, впрочем, я к тому и не стремился, учась себе потихоньку в универе.

Держать все в себе не получалось, и я позвонил Кире. Выложил ей все новости и свои мысли про Мира, который, похоже, не собирался возвращаться домой, хотя обычно не задерживался в той квартире подолгу. Что ему там одному делать?

Хотя сейчас он был не один…

В этом-то и проблема.

Брат приехал, когда уже стемнело, и выглядел он, надо заметить, вполне бодрым и энергичным, несмотря на долгий рабочий день.

– Что-то хорошее случилось? – поинтересовался я. – И не хочу я поругаться! Просто все как-то внезапно. Мира эта… Ты уверен, что…

– В жизни должны быть перемены, – подмигнул мне Мирослав. – Ты мне сам это говорил. Не помнишь?

– Я не про нее говорил! – вспыхнул я, но Мир меня уже не слушал – направился в свою комнату.

А мне вспомнились недавние слова Киры.

– Я думаю, твой брат знает, что делает, – сказала она, выслушав мои излияния. – Мы еще об этом поговорим, а пока лучше не вмешивайся. Он большой мальчик, сам разберется.

– Он только в бизнесе хорошо разбирается, – проворчал я. Может, Кира и права, но мне не хотелось, чтобы Мирославу снова разбили сердце. Мой брат этого не заслуживает.

Глава 20

Мира

После того разговора с Мирославом, когда он выдвинул мне срок в месяц, между нами установился вежливый нейтралитет. Загорский почти все время пропадал на работе. Возвращался обычно поздно вечером, и зачастую к этому времени я уже успевала поужинать, а иногда даже ложилась спать. Оказавшись наконец-то в безопасности, вдали от того, кто отравлял мою жизнь, я находила радость в мелочах. В солнечной погоде, в яркой осенней листве, в хорошей музыке по радио.

Но самое главное – в том, что я могла видеть Мира. Украдкой смотреть на него, когда он ужинает или сидит за ноутбуком – да, Загорский брал работу и на дом. При этом я очень надеялась, что моего внимания он не замечает.

Так прошла неделя. Мирослав отправился в офис даже в субботу. Я же решила сделать генеральную уборку. Прямо руки чесались как следует перетрясти все в квартире и привести в образцовый порядок. Я не сомневалась, что Загорский может позволить себе домработницу, например, ту же, что помогала им вести хозяйство в родительской квартире, но я уже устала сидеть без дела, так что решила направить энергию в полезное русло. Тем более, что Мира не было дома, и мне хотелось, чтобы он вернулся в чисто прибранную квартиру.

Уборка еще раз показала, что до моего появления здесь по-настоящему и не жили. Пока я вытирала везде пыль, смахивала паутину, чистила и мыла не хуже заправской Золушки, почти никаких личных вещей, которые несли бы на себе отпечаток личности хозяина, мне не попалось. Но я помнила, как выглядела его комната в квартире, где он вырос, так что не сомневалась, что его настоящий дом там, и на данный момент тут Мирослав остается только из-за меня.

Что за упрямство? Дался ему этот месяц. Что может измениться, если Загорский все равно постоянно пропадает в офисе?

Но я ошибалась.

Все начало меняться уже на другой день.

Мир снова вернулся, когда за окнами уже стемнело, и, похоже, результатов моей самодеятельности даже не заметил. Это было немного обидно, но я решила дождаться утра. Не пойдет же он на работу в воскресенье!

Действительно не пошел. Когда я проснулась немного позже обычного, Мирослав уже приготовил завтрак – тосты и яичницу. Даже стыдно стало за то, что так долго спала. А еще за собственный вид. Я успела привыкнуть к тому, что по утрам меня никто не видит, поэтому явилась в кухню одетая в одну лишь длинную майку и с небрежно убранными в хвост волосами.

Красотка, ничего не скажешь.

– Доброе утро! – широко улыбнулся мне Загорский. – Поешь хорошо. У нас на сегодня большие планы, нужна энергия.

Эти слова прозвучали весьма неожиданно.

Мирослав

Вот такой – домашней, расслабленной – Мира нравилась мне больше всего. Хотелось притянуть ее к себе, поцеловать… А еще проверить, есть ли у нее что-нибудь под майкой, мягкая трикотажная ткань которой легко скользила по ее бедрам, временами открывая такой вид, от которого у меня пересыхало во рту.

Да, затянувшееся воздержание явно нарушило все допустимые в моем возрасте пределы.