Сердце матери - Зоя Воскресенская

Как-то Володя застал брата одиноко сидящим в беседке. Сцепив пальцы на колене, он сосредоточенно думал. В глубоких глазах горел мрачный огонь. Володя вопросительно посмотрел на него. Саша завел разговор о маме, сестрах, просил их очень беречь и никогда ничем не огорчать. Ведь с тех пор как Саша и Аня стали учиться в Петербурге, Володя стал самым старшим…

Запустив пальцы в кудри, Володя смотрел в темный провал окна и думал, думал. И боль, жгучая, нестерпимая, оттого что не стало Саши и что он погиб такой страшной смертью, лишала сил.

Ночную тишину нарушила грубая брань на улице. Раздался громкий треск, посыпались стекла, затрепетала на ветру занавеска, по полу покатился булыжник.

Володя вскочил со стула, заслонил собою сестру.

В разбитое окно пьяный голос кричал:

— Цареубийцы!.. Каторжники!..

Сверху послышался плач Маняши. Звон разбитого стекла, крики разбудили ее. Володя отвел Олю в темную гостиную, погасил лампу в столовой и побежал в детскую.

— Почему так страшно? — Полусонная Маняша обняла за шею брата. — Не уходи от меня.

— Успокойся, ветром выбило стекло. Спи…

Маняша улеглась, не выпуская из теплых ладоней руки брата.

Володя поглаживал ее по плечу, прислушивался к сонному бормотанию Мити и впервые ясно осознал свою роль старшего. И спокойный сон Маняши, и здоровье мамы, и благополучие сестер теперь зависит от него, от его мужества.

Маняша выпустила руку Володи. Уснула.

Оля лежала в гостиной на диване. Володя зажег спичку. В колеблющемся свете огонька лицо сестры было мертвенно бледно. На миг ему показалось, что она умерла.

— Оля, Оленька, открой глаза. — Володя приподнял ей голову.

Оля застонала и, уткнувшись лицом в грудь брата, разразилась слезами.

— Что мы будем делать без Саши? Что будет с мамочкой? О, если бы жив был папа…

— Я не знаю, как перенес бы все это папа, — сказал как бы про себя Володя.

Сквозь рубашку он чувствовал жаркое дыхание сестры, ее горячие слезы. Он еще крепче прижал к себе Олю и молчал.

— Володенька, почему ты молчишь? О чем все время думаешь?

— О Саше… о маме… о том, как жить дальше.

Луна поднималась все выше, и черные тени сгущались, отползали к окну.

Обессилевшая от слез, Оля задремала. Володя осторожно подложил под голову диванную подушку и поднялся наверх в Сашину комнату.

На столе поблескивали пробирки, колбы. Хрупкое стекло, все Сашины вещи продолжали свою жизнь, а его самого нет.

Володя распахнул окно на балкон. Расстегнул ворот рубашки, глотнул свежего воздуха.

Мысли вихрем неслись в голове.

Что делать? Убить царя? Отомстить за Сашу и пойти его путем?.. Какую пользу принесет это народу? Шесть лет назад народоволец Гриневицкий убил царя. Вместо Александра II на престол сел Александр III. Стало еще хуже, народная нужда еще тяжелее; душится все передовое, честное. Закрываются папины школы, которые он создавал с таким трудом.

Каждый вечер, бывало, мама пела детям колыбельную песню.

И сейчас в ушах звучат ее слова:

…Неизвестную от векаТайну мира подглядишь,Новой силой человекаДля боренья одаришь.

Подарить человеку новую силу. Для борьбы. Но в чем эта сила? Где она? Как уничтожить несправедливость, гнет? Нет, одному это не под силу, и сотне самых отважных героев тоже. Здесь нужна воля миллионов. А как сплотить миллионы единой волей?

«Саша… Я принимаю от тебя факел борьбы. Я пойду к той же цели, к которой стремился ты, но буду искать иной путь, чтобы победить. Саша! Вся жизнь, всего себя я отдам делу, которому служил ты…»

Свежий предутренний ветер доносил из сада запах цветущих деревьев.

Володя вспомнил, как мама в запущенном пустыре, когда они пришли в этот дом впервые, сумела разглядеть будущий сад, в котором теперь нет ни одной мертвой ветки и все цветет.

Всходило солнце. Вишневые заросли порозовели, стволы вязов отливали медью.

Послышался скрип телеги, фырканье лошадей.

Володя поспешил вниз, открыл входную дверь… и Аня почти упала ему на руки. Мама откинула вуаль, сняла шляпку и медленно-медленно стала подниматься по скрипучим ступенькам наверх. Она шла в Сашину комнату.

— Мама с Аней приехали! — тормошил Володя Олю. — Приведи себя в порядок, умойся, освежи лицо. Мама не должна видеть наши слезы… Быстро вставайте! — забежал он в детскую. Помог Мите одеться, пытался даже заплести косу Маняше, но справиться с этим ему не удалось. — Пойдемте к мамочке!

Дети остановились у дверей в Сашину комнату. Мама лежала на кровати, уткнув лицо в подушку.

«Смерть, скорее бы пришла смерть!» — думала она.

— Мамочка! — тихо позвал ее Володя.

Мария Александровна не откликнулась. Володя подтолкнул Маняшу. Она взобралась на кровать, обняла мать за шею.

— Мамочка, повернись ко мне.

Мария Александровна присела на кровати, обвела взглядом детей: что-то похожее на тень улыбки скользнуло по ее лицу.

Все дети стояли у дверей и смотрели на нее — в глазах отчаяние и любовь, и эти глаза говорили: «Ты нам очень нужна. И мы тебе нужны».

— Пойдемте завтракать, — сказала Мария Александровна детям, сказала так, как говорила всегда.

ДОМ ПРОДАН

Все двери распахнуты. Во двор выносят мебель. На яркой зелени травы в солнечном свете столы, стулья, комоды выглядят ветхими.

Симбирские обыватели заходят в раскрытые настежь ворота, оглядывают, ощупывают вещи, покупают по дешевке домашнюю утварь. Пользуются случаем, что дом продан и обитатели его уезжают.

На подводу погрузили широкий кожаный диван, что столько лет стоял в кабинете Ильи Николаевича. Мария Александровна с детьми наблюдает с крыльца, как диван, вздрагивая на телеге, выезжает за ворота.

С этим диваном связаны дорогие воспоминания. На нем дети вместе с матерью слушали рассказы Ильи Николаевича, когда он возвращался из поездок по губернии, в зимние вечера распевали песни, учили наизусть запрещенные стихи Некрасова, Минаева, Плещеева, Курочкина, записанные Ильей Николаевичем аккуратным почерком в маленькую тетрадь.

На этом диване умер Илья Николаевич, умер за работой, за своим последним годовым отчетом…

Подводы выезжали со двора одна за другой.

Книжные полки никто не купил, и они стояли у зарослей акации, сложенные одна на другую, зияя пустыми провалами.

Володя с Олей и Гришей принялись упаковывать книги. Митя и Маняша заворачивали в старые газеты посуду, помогали Вере Васильевне укладывать ее в ящики.

Мария Александровна прошлась по комнатам.

Гулко звучали шаги в пустом доме. Чужими и неуютными стали комнаты. В детской на полу, как на поле брани, валялись измятые бумажные солдатики. В Володиной комнате на обоях выделялся светлый квадрат — след географической карты. В Сашиной комнате на окне лежала разбитая колба.

Мария Александровна ходила из комнаты в комнату, еле держась на ногах от нахлынувших воспоминаний.

В гостиной остался рояль, у окна — пышные цветы в кадках, в углу — икона.

Мария Александровна взглянула на почерневший лик девы Марии и остановилась. В детстве и юности она свято верила, что богоматерь является заступницей от всех бед, несправедливостей. Маленькой девочкой горячо молилась, просила оставить ей мать… Мама умерла… И еще одну молитву помнит Мария Александровна: когда тяжело заболел ее третий младенец, Коленька, она обратилась за помощью к матери бога. Всю ночь молилась. К утру Коленька умер.

Постепенно угасала вера. Не уберегли иконы от преждевременной смерти Илью Николаевича, не спасли от казни Сашу. Исчезла потребность в дни горести и печали прибегать к молитве.

В гостиную зашел Володя и хотел было повернуть обратно, но увидел, что мама не молилась, нет, она стояла и о чем-то раздумывала. Володя бросил взгляд на икону. Круглые детские глаза богоматери и толстощекий младенец с глазами старца. А перед иконой стоит его мать — земная, прекрасная и сильная, нежная и мудрая. Нет, она не молилась, она размышляла…

Володя вопрос о религии решил для себя два года назад.

Это решение пришло к нему с познанием мира, чтением книг, изучением таких наук, как астрономия, физика, химия.

Перед началом учения и экзаменами в гимназии служили молебен. Священник внушал гимназистам, что горячая молитва их всегда дойдет до бога, поможет избежать коварных двоек, умудрит, прибавит знаний, а богохульников накажет.

Володя накануне экзамена снял с себя крест и забросил в заросли крапивы. Утром, по обыкновению, мылся в передней в тазу до пояса. Мария Александровна заметила, что на шее у него нет цепочки с крестом. Внимательно посмотрела на сына, ничего не сказала. Молча согласилась. Все экзамены Володя сдал на круглые пятерки…