Дракон 3. Книга 3. Иногда они возвращаются - Алимов Игорь Александрович Хольм ван Зайчик

— Да ты, я вижу, рассказал другу о наших похождениях! — снова улыбнулся Борн и заказал подошедшему официанту кружку пива и орешков. — Надеюсь, ты не слишком приукрасил мой скромный вклад? — спросил он, глядя на Котю со значением.

— Рассказал как было… — Чижиков погасил окурок. — Не больше и не меньше.

Громов переводил любопытный взгляд с Чижикова на Борна и обратно.

— Ну что… Я другу Кости всегда рад, — прогудел он и принялся сворачивать сигаретку. — Вы, Алексей, тут по делам или гуляете?

«И правда, какого черта ты тут делаешь?» — подумал Котя, но вслух ничего не сказал. Он заглянул Борну в глаза: они были одинакового цвета. «Контактные линзы», — решил Котя. Борн лишь мимолетно усмехнулся.

— И то и другое. — Перед Борном появилось пиво. — Я довольно часто летаю в Китай. Мне нравится эта страна и ее жители. Они такие забавные. — Он захрустел орешками. — Очень люблю местные горы, кажется, поднялся уже практически на все, кроме, как ни странно, Тайшани.

— Почему странно? — поинтересовался Чижиков, пытаясь преодолеть воцарившуюся за столом легкую неловкость и одновременно нащупывая верный тон беседы.

— Видишь ли, Костя, Тайшань — это главная из всех китайских гор, — стал объяснять Борн. — Каждый император, начиная с Цинь Ши-хуана, полагал первейшим долгом съездить на Тайшань, забраться наверх и оттуда пообщаться с Небом. Император, чтоб ты знал, считался Сыном Неба. Так что Тайшань у нас гора номер один. Казалось бы, с нее и начинать надо! А у меня вот что-то не сложилось… Все дела разные. Отвлекают.

— Работы много, поди, — предположил Дюша.

— И работы тоже, — кивнул Борн. — Я служу в конторе, у которой имеются представительства по всему миру. Ну а мне доверили китайское направление. Бывает, прилетишь, с делами сразу управишься и думаешь себе, что, пожалуй, уже можно и билет идти покупать, да в последнюю минуту — раз, и все наперекосяк, кто-нибудь да напортачит, хотя я ведь говорил, я ведь предупреждал… И опять Тайшань в пролете. А вы, Андрей, я подозреваю, из пекинских будете?

— Ага, — подтвердил Громов. — Живу здесь поживаю, горя не знаю, чайком торгую помаленьку… Кстати, Котя, сейчас сюда Гу Пинь подойдет. Он мне эсэмэску только что сбросил. Это мой партнер-китаец, — пояснил он Борну. — Хочу вот его к нашему делу пристроить, — хлопнул Дюша Чижикова по плечу. — А то Коте в России ловить нечего, здесь же и при деле будет, и жизнь местная куда легче и проще.

— Да я еще не решил… — Чижиков отхлебнул пива, соображая, о чем это Борн: «Я ведь говорил, я ведь предупреждал». — И потом, вдруг я твоему Гу Пиню не понравлюсь…

— Понравишься-понравишься, — заверил Дюша. — Гу Пинь — мировой мужик, сам увидишь.

— Так у вас, Андрей, и магазинчик имеется? — поинтересовался Борн.

— А как же! — Громов порылся в карманах и протянул ему визитную карточку. — Вот адресок. Обращайтесь, если что. Буду рад помочь.

— Отлично, спасибо! — бурно зарадовался Борн, не отрывая от визитки взгляд. — Как же, как же! Маляньдао! Самое, так сказать, чайное сердце Пекина! Здорово. Я там был пару раз, но толком сориентироваться не мог: слишком много всего.

— Так я помогу, — прогудел Дюша. — Приходите в любое время. Номер мобильника указан. Проезжаете через всю улицу и в конце упираетесь в красные ворота. Это и будет «Чайный дворец». А там уж я встречу… У нас пуэры разные-всякие, улуны тайваньские высокогорные…

Разговор ни о чем мог длиться часами. Чижиков поглядывал на Дюшу и Борна, оживленно обсуждавших какой-то «красный халат»[6], потягивал пиво, курил и чувствовал себя чем дальше, тем спокойнее. Ласковый, теплый, еле заметный ветерок невесомо ерошил волосы, внизу тихо шелестела невидимая вода, певица из бара напротив выпевала трогательную мелодию, и вторившие ей гитарные переборы удивительным образом вписывались в приступающую ночь… Котя подумал о Сумкине и еще раз пожалел, что не записал номер его китайского мобильника — куда подевался этот неугомонный очкарик? Почему до сих пор не позвонил, как уговаривались, Дюше?..

Из кустов явился Шпунтик, приблизился к хозяину и ткнулся ему в ногу. Вид у кота был гордый.

— Привет, мой хвостатый друг, — слегка захмелевший Котя посадил кота на колени. — Как ты, не приставал к тебе кто?

Шпунтик возмущенно прикрыл глаза: Ха! Приставать! Да я сам к кому хочешь пристану, двумя руками не оторвать!..

— Здравствуй… — Приветствовал Шпунтика Борн, протягивая ему палец. Кот церемонно палец обнюхал. — Вижу, тебя тоже взяли в Китай. Шпунтик внимательно на Борна посмотрел. «А что, разве могло быть иначе?» — явственно читалось в его взоре. Борн усмехнулся.

— Так, может, того — за встречу? — предложил Дюша и сам обрадовался такой своевременной мысли.

— Это можно, — согласился Борн. — Правда, я пью крайне мало и очень редко, можно сказать, почти совсем не пью, но ради такого случая готов, да и пиво греется…

— Ты как, брат? — спросил Дюша Чижикова. — Как насчет пропустить по граммульке пекинской народной под бараний шашлычок?

— А давай! — согласился Котя. Внезапно ему сделалось совсем хорошо. Словно домой вернулся. — Давай! Так, я слышал, акклиматизация проходит легче. Заснешь как убитый, встанешь как живой… Что, прямо здесь?

— Не-е-ет, — покрутил головой Громов. — Тут же бар. Тут нам в лучшем случае нальют виски и за очень повышенную цену. Оно нам надо? Короче, если выдвинуться вон туда, — ткнул он пальцем куда-то в темноту, — то примерно в ста метрах будет едальня с верандой. Так что? Выдвигаемся? Сейчас дадим китайским людям денег, а Гу Пинь нас найдет…

— Слушай… — Коте вдруг захотелось празднества. Не банального выпивания и шашлыков на веранде, но как следует накрытого стола и приличной и даже праздничной обстановки вокруг. — Дюша, я ведь только сегодня прилетел. Давай, может, это как-то более серьезно отметим, более основательно? Ну, в смысле, не шашлыками, а чем-то торжественным.

— Намек понял… — Громов задумчиво пощипал бороду. — А! Тогда рекомендую отправиться в ресторацию на канале. Она приспособлена под европейский вкус, да и кухня там отменная. Опять же, меню с картинками. Сейчас возьмем такси…

— На канале? — переспросил Борн. — Это недалеко от нашего посольства?

— Ага, — кивнул Дюша. — Вы как, Алексей, с нами или?..

— Конечно, с вами! Я ведь тоже только сегодня прилетел.

— А что особенного в меню с картинками? — заинтересовался Котя.

— Да, в сущности, ничего… — Смутился Громов. — Просто я иероглифы читать-то не умею. А когда с картинками — тогда понятно. Ну, то есть мне понятно.

— Как же ты раньше, когда такого не было?

— Ну как… Заходил, садился, смотрел, что другие едят, и заказывал: порцию того, что за этим столиком, порцию того, что за тем… Потом-то я уже названия любимых блюд выучил, пообвыкся, — ухмыльнулся Дюша. — А поначалу трудно было. Я ж не знал ничего.

— Тогда пошли! — Чижиков сгрузил кота на землю, поднялся, подхватил рюкзак. — Мой измученный событиями организм требует этой ночью забыться. Официант!

— Сейчас, только Гу Пиня предупрежу, что мы уезжаем.

И Громов вытащил мобильный телефон.

— А что за события? — спросил Борн, когда они расплатились и, предводительствуемые Громовым и сопровождаемые Шпунтиком, двинулись по темной набережной, обходя стоявшие прямо на дороге столики и лавируя в толпе праздношатающихся. — Уже успело что-то случиться?

— Да ерунда какая-то… — отмахнулся Котя. — В аэропорту. Пограничники не хотели пускать меня в Китай, потому что я будто бы уже приехал неделю назад.

— Что ты такое говоришь? — обеспокоился Борн. — Ты хочешь сказать, что у них в компьютере была запись о твоем пересечении границы?

— Именно! — развел руками Чижиков. — Причем заметь: у них там, в компьютере, скан паспорта на мое имя и с моей фотографией! Только серии и номера разные. Да и фотографии такой я у себя не упомню.

— Это плохо, — задумчиво произнес Борн. — Это чрезвычайно плохо. Неделю назад, говоришь?