Дети вечного марта. Книга 1 - Вера Огнева

— Отвянь, не видишь — читаю.

— Да что ты там такого нашел?

— Тебе, темной бабе, не понять.

— Посмотрите на него! Давно ли ваша кошачья светлость стали таким просвещенным?

Тон у Сольки был ехидный до отвращения. Не дождавшись ответа, вредная девчонка ущипнула Саню за чувствительное место. Кот подпрыгнул и хлопнул сложенной книгой хулиганку по руке.

— Больно! Дурак, какой.

И ладно бы за делом приставала — просто так лезет.

Уже полдня повозки стояли у развилки. Шак и Эд ушли в разведку. Кот остался на хозяйстве. За две, проведенные в дороге недели он сильно пообвыкся, перестал удивляться и шарахаться. Но окончательно так и не успокоился. Первое, совершенное им в жизни убийство человека, донимало как заноза в пятке. Только забудется, только начнет раскидывать мозгами наперед, сразу вспомнит голову с остекленелыми глазами. Убил ведь. И что, что чистюк? Хотя, опять же — чистюк! Эд много чего о них порассказал, благо времени хватало.

Первые дни только о них и говорили. Шак от одного упоминания этой своры начинал дергать ушами. Фасолька, та относилась спокойнее. Понятно: тут мужики, там мужики — какая разница! Будет разница, если им попадешься, — ворчал Шак. Девушка не обращала внимания. Но Саня понимал, случись выбирать, к чужим она не пойдет, больше того, в драку за своих полезет. Потому что, несмотря на всю свою травяную сущность, она их любила.

Цыпа на некоторое время вообще из компании выпала. Удар сапогом в грудь, это вам не насморк. Первые трое суток она без движения лежала на соломе в телеге, почти не приходя в себя, потом немного очухалась, начала шевелиться. Иногда просила то воды, то перевернуть на бочок. Саня старался успеть первым. Помогал, поил с ложки, приносил одеяло, относил в кустики и оставлял там. Но это, когда она уже стала сама кое-как управляться. В начале ей помогала Солька.

Цыпа их спасла. Саня не знал, что если курица перекричит петуха — конец оцепенению. А она перекричала. Жаль только, цыпленок так и помер у нее на руках. Шак потом рассказал, что чистюки с мальчишкой делали, пока с собой возили, чем сильно облегчил Санину тоску. Он уже не воспринимал отрубленную голову как собственный смертный грех. Собака, тот вообще его героем величал. Но, опять же, не понятно: всерьез или насмехается. Сам нахваливает, а сам про Санино детство допытывается: как, что, с кем.

А тому и рассказать особо нечего.

— С кем компанию водил?

— Да с ребятишками.

— С людьми?

— Ага.

— Во что играли?

— В сливу, в три косточки, в монетку.

— В школу ходил?

Какие школы в Камишере! Там мало-мальски грамотный за ученого почитается.

— Родители читать, писать научили?

В телеге завозилась Цыпа, попросила воды. Саня кинулся помогать. Собачьи расспросы на время утихли. Но стоило курице задремать, как тот опять прицепился:

— Ты не ответил, кто тебя грамоте учил?

— Никто, — буркнул Саня.

— Слушай, парень, — Эд обернулся с облучка и забуравил взглядом, — у нас так не принято. Мы тебя не выдали, мы тебе поверили. Никого ты не убивал, и гоняются за совсем чужим котом. Но и узнать о тебе побольше, не мешает. Справедливо?

— Справедливо, — согласился кот.

А сам подумал, что он таится от арлекинов по давней привычке. Как ушел из родного Камишера, с людьми, лишнего слова себе не позволял. Только проболтайся, тут же кто-то задумается, для чего это справный парень грамотой балуется? Глядишь, на завтра остался без работы. Люди начнут стороной обходить. Законный колдун тут как тут: предъяви разрешение на обучение, предъяви контракт, Приписное свидетельство и Белый лист.

С последними двумя бумагами вообще страшное дело. Если грамотный, но не имеешь того и другого, точно в тайные колдуны запишут. А это хуже обвинения в убийстве. За убийство — светский суд. За тайную ворожбу — дознание в Духовном Клире. А туда еще доехать надо. Туда не просто везут, а с особыми предосторожностями: в железной клетке, без пищи и воды — хрен доедешь. Обучаться же чему-либо кроме ремесла коту подлого происхождения, — а ему, не имеющему вообще никакого происхождения, и подавно, — запрещалось под страхом оскопления.

Тьфу! Куда ни кинь, всюду яйца норовят оторвать. И собака прикопался, не отстает. Еще немного покручинившись и посомневавшись, Саня принялся рассказывать про свою тайную учебу. Как было, так все и выложил. На что Эд отнюдь не насторожился и за нарушение закона не попенял, молчком отвернулся на дорогу и больше до вечера не приставал. А вечером…

— Котяра, иди сюда. Пошепчемся.

Костерок давал мало света. Большие не разводили, старались вообще спрятать пламя в ямку, и по долгу у него не засиживались.

Только поели, только Фасолька ушла к ручью миски полоскать, как позвал Апостол. Саня нехотя встал — умаялся за день. И править пришлось, и толкать, и перетаскивать. Но как откажешься? Разговор, понятно, о чем пойдет. Сейчас Шак водичку допьет и начнет выпытывать, да стращать.

Саня шел с большой неохотой. Не их это дело. Он же не похваляется на площади перед зеваками. Он тихонько книжку почитал и так же тихонько на место положил. Никому никакого урона. К слову сказать, грамотных аллари ему пока встречать не доводилось. В Камишере и самих-то аллари раз, два да обчелся. Чем дальше на восток, тем их больше.

— Где ты учителя нашел? — без предисловий въелся Шак.

— В Рюхе. Он у барона на службе состоял, а я — у него.

— Как его звали?

— Кого?

— Твоего хозяина.

— Сигизмунд Гостарен.

— Человек?

— Ага.

— Эд, ты такого помнишь?

— Помню. Учился в школе для людей при университете. Не доучился. Редкий дурак. А тебе он как показался? — Высунул из шатра голову собака.

— Да в общем… Сначала я его сильно уважал. Смотрю, человек каждый вечер подолгу сам с собой об умном рассуждает. Потом заметил, он одно и тоже трендит. Неделю, месяц, три… а дальше я слушать бросил.

— Он на тебя жаловаться не побежал, когда с книгой застукал?

— Нет, — слегка покривил душой Саня.

— Хоть на это ума хватило. За несанкционированное обучение — штраф до ста монет.

— Ни фига себе! — у кота челюсть отвисла.

— С последующим усекновением языка.

Саня мог руку дать на отсечение, что такого закона не было.

— Что ты мне голову морочишь! — дальше говорить расхотелось. Шел, боялся: начнут пугать или ругать. Оказалось, разыгрывают.

— Шесть лет назад, месяц август, княжество Порт, — монотонно заговорил Эдвард, отвернув лицо к темноте, — Профессор Сарагонского университета Аркин Ман, находясь на отдыхе у родственников, несанкционированно обучал сельских ребятишек грамоте. Был уличен и осужден Духовным Клиром. Требуемой суммы у него не нашлось. В оплату штрафа пошло все его имущество, а так же имущество его родственников. Вырывание языка произведено на центральной площади Порта. Умер от кровопотери.

Пять лет назад, месяц январь, княжество Мец. Учитель при дворе князя Иван Пелинор, заподозрен в тайном обучении грамоте фрейлины Лариссы, в чем, сознался под пыткой. За неимением требуемой суммы был подвергнут снятию кожи, которая и пошла в уплату штрафа. До усекновения языка не дотянул, что и понятно.

Четыре года назад, месяц май. Баронство Лас. Декан исторического факультета Сарагонского университета Камибарам Мараведиш растолковал прохожему на улице смысл надписи. Назвал буквы. Был направлен как преступник в распоряжение Духовного Клира. Не доехал. Продолжать?

Саня тряхнул головой, отгоняя жуть. Вот так разыграли! Или врет? Неа. Голос у собаки как на панихиде. Поблескивали клыки. Его видимо знобило. Получается: Саня полный дурак, или глухой и слепой? Нет же такого закона!

— Нет такого закона! — выпалил он в темноту.

— Допускаю, что в местах, где ты вырос, о нем не слыхали. Там редкие деревни на тридцать верст одна от другой. С одной стороны Сухое море, с другой — пограничные дебри, из которых регулярно кто-то выползает. Ловить этого кого-то выходит вся провинция. Остальное время население Камишера занято подготовкой к следующему нашествию и борьбой за урожай. Глухомань. Аллари там вообще нет. Ты там их встречал? Нет. Тамошнему народу не до образования, а колдунам не до выслеживания еретиков. Быть бы живу, — Шак говорил уставившись в землю. — По соседним провинциям до последнего времени Клир тоже не лютовал. Запад, по большому счету, вообще ни кому не был нужен. Кстати, где ты про законы начитался? У Гостарена?

— Да.

— А он тебе не растолковал, что кроме Основного Свода существует параллельное законодательство, продукт, так сказать, жизнедеятельности Духовного Клира? Дабы не беспокоить простых тружеников и не смущать обывателя, широкой огласке он не подлежит. Я тебе больше скажу: всех, кого приговорили по его статьям, объявили перед казнью просто государственными преступниками. Без уточнения.