Родословная большевизма - Варшавский Владимир Сергеевич

Сторонники объяснять архипелаг ГУЛАГ «спецификой» русской истории не замечают, что рядом с марксистско-ленинской моделью тоталитаризма выросла похожая на неё, как близнец, национал-социалистическая модель. Правда, выкрашенная не в красный, а в коричневый цвет, но совсем такая же. А ведь Германия до войны 1914 года — не чета отсталой варварской России: по социальному законодательству, по динамизму промышленного развития, по демократичности учреждений, по влиянию социал-демократии — первая в мире. А вот кончилось тем же.

Обвинения, предъявленные в 1946 году в Нюрнберге гитлеровскому режиму, могут быть полностью предъявлены и большевистскому:

«Для того, чтобы обеспечить свою власть от всяких покушений… нацистские заговорщики создали и расширили систему террора против своих противников и предполагаемых или подозреваемых противников нацистского режима. Они сажали в тюрьмы этих людей без суда, держали их в так называемом «предварительном заключении» и в концентрационных лагерях и подвергали их преследованиям, унижениям, ограблению, рабству и смерти…

Для того, чтобы достигнуть своих целей и задач, нацистские заговорщики подготовили захват тотального контроля над Германией…

После поджога Рейхстага 28 февраля 1933 года, те пункты Веймарской конституции, которые гарантировали свободы личности, слова, печати, собраний и союзов, были отменены…

Нацистские заговорщики уничтожили свободные профессиональные союзы в Германии, путем конфискации их средств и собственности, преследуя их руководителей, запретив их деятельность и заменив их примыкающей к нацистской партии организацией… таким образом, любое потенциальное сопротивление рабочих оказывалось тщетным и производительность труда германской нации была, фактически, поставлена под контроль заговорщиков…

Нацистские заговорщики, путем доктрины и практики, несовместимых с христианским учением, пытались ликвидировать влияние церкви на народ и, в особенности, на молодежь Германии.

Нацистские заговорщики резко ограничили независимость суда и сделали его послушным орудием нацистских целей…

Нацистские заговорщики запретили все политические партии за исключением нацистской партии. Они сделали нацистскую партию правящей организацией с обширными и чрезвычайными полномочиями…

Нацистские заговорщики низвели Рейхстаг на положение органа, состоящего из их ставленников… создали сеть новых государственных и партийных организаций и «координировали» государственные учреждения с нацистской партией и её отделами».

Заменить в этом обвинительном заключении слова «нацистские заговорщики» словами «большевистские заговорщики» — и перед нами точное описание большевистской революции. Сходство анатомии нацистской и большевистской революций поразительно. По существу, это только два варианта одной и той же тоталитарной революции XX века, вернее, антидемократической контрреволюции и стихийного восстановления в современных условиях тоталитарных структур древних империй и первобытных кланов. Как могло это случиться? Почему и в России, и в Германии демократия так легко рухнула, в Германии чуть ли не по всенародному голосованию? Вот вопрос…

Международный военный трибунал в Нюрнберге не повторил ошибку Версаля. Он возложил ответственность за преступления гитлеровского режима не на немецкий народ, а на ближайших сподвижников Гитлера. Вот урок охотникам объяснять преступления гитлеровского режима национальным характером немцев, а преступления большевистского режима национальным характером русских. Такие разговоры только мешают исследованию. Во-первых, каждый определяет характер данного народа пристрастно, в зависимости от того, любит ли он его или нет. Перефразируя одного средневекового автора: у национального характера нос из воска, каждый перелепливает его по-своему, и поворачивает в какую хочет сторону. Во-вторых, национальные черты немцев и русских в течение многих веков менялись, но всегда оставались несходными, во многом даже противоположными. И вся история немцев и русских была другая, и политический и социальный строй другой, и кровь другая, и обычаи и традиции другие, а вот пришли к тому же. Уж одно это должно было бы заставить задуматься. Значит, дело не в особенностях немецкой и русской истории, а в чем-то другом. Лишнее тому доказательство: в странах так называемого третьего мира, под разными небесами, на разных концах земли, среди народов с разной историей и кожей разного цвета, возникают тоталитарные режимы, одинаково похожие и на гитлеровский, и на марксистско-ленинский. Поскольку национал-социализм был побежден, преобладает всё же модель марксистско-ленинская. Она была описана бессчётное количество раз, скучно даже повторять: централизованное планирование хозяйства, национализация всех средств производства, всей торговли, всех видов социального обслуживания, тоталитарное государство на службе марксистской идеологии, диктатура компартии — единственной партии, а там, где сохранились остатки других партий, она партия-гегемон, её власть безгранична. Монолитная, строго дисциплинированная, она правит от имени пролетариата и ей всё подвластно: все государственные и административные органы, все массовые организации, вооружённые силы, полиция и весь народ: колхозники, рабочие, интеллигенция, техники, учёные. Её возглавляет или местный Сталин, или коллективное руководство, пополняемое путём кооптации. Сталин, а там, где Сталина нет, Политбюро, принимает от имени партии все решения, и эти решения беспрекословно исполняются. Сталин всегда прав: опираясь на мощный полицейский аппарат, он может уничтожить всех несогласных.

Если всюду, даже там, где прежде были демократические традиции, с приходом к власти коммунистов и этатизацией хозяйства устанавливается сталинская модель, то следует задать себе вопрос: а что если марксизм тут всё-таки причём, тогда и эта модель вовсе не искажение, а неизбежная, первоначальная стадия построения марксистского социализма? и может быть далее окончательная стадия, ведь обещанная следующая — отмирание государства, каждому по потребности, скачок в царство свободы — так до сих пор и не наступила.

Но сторонники теории, что во всём виноват не марксизм, а русская история, никогда такого вопроса себе не задают. Нельзя, говорят они, осуждать великое мировое учение, надежду человечества только потому, что в варварской России оно привело к сталинщине. «Верующие, — замечает Раймон Арон, — всегда найдут доводы не отказываться от своей веры. Они не хотят признать, что предсказания марксизма опровергнуты и всем последующим развитием капитализма, и кошмарным опытом так называемых социалистических стран. И они не спрашивают себя, почему, собственно, коллективная собственность окажется несравнимо более эффективной, чем частная, и каким образом, по мановению какой волшебной палочки, можно будет сочетать централизованное планирование с личными свободами и демократией?.. А главное, они ни за что не хотят признать, что марксизм, соединяя беспощадную критику либерального общества с пророчеством социалистической утопии, всегда и при всех условиях неизменно приводит к тоталитаризму».

И действительно, опыт многих стран свидетельствует, что диктатура компартии, независимо от обстоятельств места и времени, ведёт к тоталитаризму. Так что и без татарского ига, опричнины, охранки и Ткачёва власть коммунистов в России была бы такой же. Выходит, неверно говорить, будто бы Ленин исказил Маркса, и так же неверно подкидывать ему какую-то особую русскую ткачевскую революционную традицию. Думать, что Советский Союз — всё та же царская Россия, только фасад перекрасили, — вредное и опасное заблуждение. Это несопоставимые исторические явления, разного измерения, определённые разными генотипами. Нежелание Запада это понять может привести к трагическим и непоправимым последствиям. Надежда: у нас коммунизм будет другой, не сталинский, а либеральный, демократический, у нас другая история — надежда обманная, коммунизм бывает только сталинский, ленинский, брежневский.

Алексис де Токвиль, которого я уже упомянул, говорил: все предыдущие социальные и политические революции не выходили за пределы стран, где они совершались, французская же революция стремилась стать всемирной и стереть национальные границы с карты земного шара. Она объединяла или разделяла людей во всём мире, независимо от их национальных традиций, темперамента, законов, языка.