Порядочный хаосит - Киная Форми

сени. Да, я знаю, что такое — сени. Или — может быть, это была всё-таки веранда?

Пару раз я уже бывал в деревенских жилищах, но здесь всё выглядело иначе.

Сени были просторными и высокими, с двумя светлыми окнами. В доме поддерживался, судя по всему, строгий порядок. У одной стены лежали рыболовные снасти: пара удочек и свёрнутая сеть. У входа, в деревянном ведре стояли несколько простых самодельных копий. На одной из стен висело оружие, которое немедленно привлекло моё внимание.

Это было длинное, примерно в рост человека, копьё с узким, как жало, заточенным с обеих сторон лезвием, превосходной ковки. Его древко из красного дерева было покрыто сложным рисунком плетения, но на лезвии не было ни узоров, ни знаков. Странно было видеть такое оружие в доме простых деревенских жителей.

Я задержал на нём взгляд, и услышал мелодичный звон, который словно сам собой исходил от лезвия.

— Тянгыра не трожь, — остерёг меня Сандак. — Он живуля, как и твой Ногач.

Согласно правилам Ван-Елдера, ожившее оружие было невероятно опасным и подлежало немедленному уничтожению — если не было специального, очень редко выдаваемого разрешения на него. Ну, или если ты Алый и имеешь достаточно силы, чтобы устанавливать своё Право. Впрочем, здесь по лесам ходили манекены, так что я уже понял, что этот закон в Пустошах явно не работал. Живое копье впечатляло, даже безобидно висящее на стене. Авторитет ведьмаков в моих глазах весьма возрос.

Сандак открыл ларь, достал оттуда поношенные, но крепкие зелёные штаны и вручил их мне.

— Оболокайся, а Ратка покамест на стол накроет.

Я с наслаждением… оболокнулся и прошёл в комнату. Это оказалась сразу и кухня, и столовая, и гостиная. Впрочем, чего-то подобного я и ожидал. На полу цветной полосатый коврик, очаг с открытым огнем, здоровенный стол посередине, повсюду сундуки, полки. Наверное, так живут зажиточные ведьмаки, прикинул я. Во всяком случае, рухляди или каких-то признаков нищеты я не заметил.

Ратка, девочка лет тринадцати, показала мне моё место, подвинула ко мне здоровенную миску с кашей, и уселась рядом со мной, с интересом тараща такие же фамильные зелёные глазищи.

Золто сел напротив и бросал на меня испепеляющие взгляды.

Ели молча. Сандак тоже пялился на меня, периодически проводя перед лицом ладонью с растопыренными пальцам. Я не стал задавать вопросы — был слишком занят поглощением пищи.

«Суровые деревенские люди, странные деревенские обычаи», — так определил для себя я эту картину.

— Ну, — сказал Сандак, когда мы закончили с едой, — поели, хорошо. Что ж, Ройт, какими судьбами?

Я замялся. Конечно, надо говорить правду, но какую её часть?

— Меня… изгнали.

— Убил кого небось! — ну, конечно, Золто, что ты ещё мог сказать?

— Нет, — развёл я руками. — Не убивал, не грабил. Так… с властями не сошёлся во мнениях. Надоел им, в общем. Вот и выгнали сюда. На пять лет.

— Лады, — хлопнул Сандак по столу. — Бывает. Что делать думаешь?

— Да вот, думаю, до города добраться, — я пожал плечами; плана у меня всё ещё не было.

— Зачем? — это, похоже, его заинтересовало.

— Не знаю, — признался я честно, — наверное, потому, что я вряд ли выживу в лесу один, да и возможностей там больше.

— Все по молодости так говорят, — усмехнулся он, — вон и сын мой рвётся тоже все то туда, то сюда…

— Я никуда не рвусь! — тут же встрял Золто. — А городских тут не любят! — он пронзил меня злым взглядом.

— Тогда мне тем более нечего здесь оставаться, — парировал я.

— Осадися, Золто… — начал Сандак, но Золто было не удержать.

— Давай-давай, живулю — нам, а сам вали, ветра помогут!

— Живулю?!

Я уже понял, что так здесь называют оживлённые вещи. Золто смотрел дерзко. Я немедленно решил, что не хочу отдавать ему своего манекена.

— С чего бы это мне отдавать Ногача?! — я пошел в наступление. — Это мой единственный друг здесь!

— Найдешь другого! А живулю — нам!

Как назло, Сандак в этот момент отвлекся на Ратку, что поманила его из глубины дома. Я остался один с ведьмачьим сыном, которому уже очень хотелось врезать — так он раздражал своей агрессией и какой-то детской дикостью.

Я понял, что он меня провоцирует на драку. Сейчас мы с ним подерёмся… вмешается отец, выгонит меня, и Золто получит моего Ногача.

Нет уж.

— Знаешь что, Золто? У тебя девушка есть?

— Нет, — удивился ведьмачий сын.

— Вот то-то оно и видно. Ты совсем не задумываешься о чувствах других. Вот что хочет Ногач, ты спросил?

— Он же деревянный, — Золто посмотрел на меня, как на идиота.

— И ты, парень, видать, деревянный. Но это ничего, с возрастом пройдёт. Вот тебе сколько лет?

— Девятнадцать, — растерянно ответил Золто.

— Вот я и говорю — молодой да деревянный. Понятно, зачем тебе Ногач — хочешь себе дружка в пару.

Золто неожданно гыгыкнул. Что ж, возможно, он и не был так уж безнадёжен.

Сандак вернулся и посмотрел на нас с Золто.

— Ну, — сказал он, — значит, до города тебя пускай Золто и проводит. Отведёшь его в Вохотму, а, Золто-сына? Заодно и лекарства продашь!

Золто возмущённо уставился на отца.

— Чего это я с ним в Вохотму попрусь?

— Так всё равно же надо тебе в Вохотму, — сказал Сандак.

— А, кстати, — я ехидно поинтересовался, — а что за дела у тебя были с…

Золто скорчил страшное лицо и указал одними глазами на отца. Сандак сделал вид, что ничего не заметил, пряча усмешку в бороде.

— Ладно, ладно, — сказал Золто, вставая из-за стола. — Провожу твоего Ройта до Вохотмы. Завтра провожу.

— Должен будешь, — сказал Сандак, глядя на меня со странным выражением.

— Буду должен, — спокойно согласился я.

Ну, правда — а что я ещё могу предложить в обмен? Фарукку им станцевать или продекламировать наизусть «Битву при Кага-Шул»? Сочтёмся с ведьмаками позже.

— Ну, — сказал Сандак, — тогда и порешили. Иди, Золто, собери на двоих. После обеда и выйдете.

Золто хмыкнул и удалился.

Я остался с Сандаком Эрдэмовичем.

— Слушай, — сказал он мне, помолчав. — Это ведь ты сам отдал штаны живуле тому?

— Ну да.

— А куртка-то на нём не твоя, так? И куртку эту я где-то уже видывал, — прищурился Сандак. — Ходил тут один в этой куртке, чернобородый такой, востроглазый, всё в друзья мне набивался: «уважаемый ведьмак, да дозволь спросить, да как ты сведущ, да позволь подарок поднести». Маслено говорил. Да только кровью от него несло. И свинцом.

Я замешкался, думая — то ли отпереться, то ли рассказать, что видел — но Сандак остановил меня жестом — и не