Коварный уклонист​ - Харитон Байконурович Мамбурин

— Да, отец, — ровно произнесла обнаженная девушка, делая еще пару шагов вперед. Её босая нога ткнула голову Хартила ил Шаадора, что заставило девушку на мгновение посмотреть под ноги. Не меняя выражения лица, Аврора подняла протезированную ногу, а затем резко опустила на голову старого врага своей семьи. Влажно чавкнуло, брызнуло во все стороны. Девушка вновь посмотрела на пораженного и опустошенного отца, а затем внезапно сказала, — Пойдем отсюда, у нас есть дела.

— К-какие? — промямлил Алхимик, понятия не имея, как на всё это реагировать.

— Нужно взять Касдам под контроль, — с легким вздохом монотонно пробормотала его дочь, вновь начав разглядывать свой протез, — Твой контроль. Нам нужны его ресурсы, отец. Если мы хотим отыскать убийцу мамы. Я хочу. А ты?

— Да! — вырвалось из груди потомка кида, — Но… Аврора, милая, мы не сможем! Нам нужно срочно бежать! Какой Касдам?! Нас тут двое! Мои воины далеко, в двух… в трех неделях плаванья!

— Меня будет достаточно, отец, — мерно проговорила Аврора Аддамс, зажигая на каждом пальце искусственной руки по язычку черного пламени, — Я тебе помогу. Не волнуйся. Просто говори, кого считаешь лишними. И показывай, если знаешь, где они живут.

Глава 5

В своей той, первой жизни, я был простым бухгалтером. Обычным гражданином, что встает по звонку будильника, отливает накопившееся за ночь, споласкивает лицо, чистит зубы, надевает костюм и идёт на работу пять дней в неделю. Жизнь была пронзительно прозаичной и единственное, что как-то выбивало меня из большинства серой массы — одиночество. Хотя я частенько про себя шутил, что женат на Тишине. Если подумать, то она идеальная подруга: не мешает, не отвлекает, согласна на любой ужин, всегда готова ждать тебя сколько угодно, ничего не просит взамен и, самое главное — позволяет жить своей жизнью. Хотя бы два дня в неделю.

Печальные серые будни, которые я в своей новой жизни находил захватывающими, уютными и бесконечно родными. Особенно сейчас, гребя в чем бог создал (с маленьким водонепроницаемым мешком за спиной) в сторону едва виднеющейся на горизонте точки корабля под лихим названием «Золотая змея». Серый безобидный бухгалтер, проживший свою жизнь тихо и незаметно, умерший в спазмах от раковых метастаз, теперь собирался уничтожить несколько сотен головорезов. Ради чего?

Да новостей мне хочется.

А самое интересное, что я довольно высоко оцениваю свои шансы на успех. В основном потому, что здесь удивительно много жирной рыбы, шастающей крупными косяками. Эту самую рыбешку я время от времени ловлю, пока плыву, быстро обдирая с помощью зубов с неё мясо. Силы мне эти перекусы восстанавливают хуже, чем живая плоть млекопитающих, но с избытком, учитывая, что нужно сбросить усталость, а не выращивать себе новую ногу.

Остальные корабли бегунков болтались в прямой видимости, но на солидном расстоянии от вальяжно покачивающейся на волнах «Золотой змеи». Паруса корабля были спущены, никто не глазел по сторонам с фальшбортов, но я всё равно подстраховался, проплыв последнюю сотню метров до днища судна в нескольких метрах от поверхности. Вынырнув у носа, воткнул ножи между буграми налипших ракушек, дав себе перевести дыхание. А потом поплыл к корме. Иллюминаторы во всех каютах были нараспашку, даря обитателям греющегося в лучах заходящего солнца корабля свежесть и прохладу. Удобно.

О Колле я знал немногое, времени было мало, но хватало одной детали — в молодости юный и горячий полугоблин как-то раз, в подпитии, решил подчеркнуть свою уникальность и продемонстрировать завсегдатаям одного бара свои зеленые железные яйца. Резанув себя по лицу шесть раз, по три под каждым глазом, Кракаторн убрал тряпкой, замоченной в алкоголе, лишнюю кровь, а затем втёр себе в раны порох, который тут же поджёг. Характерные черные следы на коже остались с ним на всю жизнь, а злая молва, хорошо запомнившая, как этот отморозок отжигал потом, расправляясь с насмешниками, подобрела, создав легенду о придурке, которого собственная дурь вывела в умники.

Одно было ясно точно — эту голову я ни с кем не перепутаю.

Медленно и аккуратно поднявшись с помощью ножей к кормовой пристройке, я краем глаза заглянул в капитанскую каюту.

Полугоблин сидел в своей каюте самым мирным образом за своим столом, зарывшись с головой в какую-то документацию. Мой взгляд поцарапал ему спину, прошелся по роскошному помещению, набитому просто неимоверным количеством дорого выглядящей рухляди и навешанного на стены оружия, погладил опущенный массивный засов на двери, толсто намекающий, что капитан не ждёт гостей, а затем оценил огромную кровать. С балдахином. Тщеславный тип этот наш Кракаторн Колла…

В отличие от меня, висящего снаружи иллюминатора и чувствующего себя форменным, можно сказать элитным… но дебилом. Было очень стыдно, так как я не находил ответа на вопрос: зачем искать на деревянном судне пороховой погреб (подрыв которого меня может дичайшим образом оглушить, когда буду спасаться от взрыва в воде), когда можно просто поджечь этот хренов корабль?

Насмотрелся, идиот, приключенческих фильмов. Тебе б еще взрывающийся вертолет, да? Висишь и прикидываешь, как воткнешь полугоблину нож в ухо, а затем, чтобы не оставлять пятен крови, будешь отпиливать ему башку, вывесив тело за борт и пафосно держа за волосы. А потом снова вылезешь через окно и будешь навроде ниндзи ползать по внешней обшивке, ища подход к погребу, да? Тьфу на тебя, романтик хренов!

Легендарный главарь бегунков и угрожатель графам даже пискнуть не успел, когда я, банально выпрыгнув из иллюминатора, банально воткнул ему нож в шею, тут же с оттягом взрезая её к кадыку и дальше. Худое жилистое тело с полуотрезанной головой резко дёрнулось, выгибаясь и орошая груду бумаг на столе кровью, от чего и получило в ухо кулаком. Удар помог оперативно отдающему концы авторитету свалиться на пол и не портить мне материал для поджога. Почти труп глухо брякнулся на дерево, дрожа ногой и судорожно шкрябая пальцами воздух.

Чувства? Какие чувства? Я зол на себя, а еще стыдно.

— Крааа….? — внезапно раздалось сонное и женское из-под балдахина.

Мысленно взвыв от досады и проклиная все и каждый навязанный кинематографом стереотип, я молча метнулся на кровать в прыжке. Сонно протирающая лицо эльфийка,