Двадцать отражений лжи (СИ) - Ольга Шумилова

Он поймал мою руку и приложил к своей обнаженной груди в широко распахнутом вороте рубашки.

— Ну же, фарра, смелее, вы же это умеете.

Я поджала губы. Умею, и дальше что?

Прикрыв глаза, я шевельнула пальцами, настраивая контакт, и просто спросила. И раздавшийся в ответ многоголосый хор ощущения-развития-стабильности-изменчивости-бытия радостно сообщил о своих возможностях — прошлых, настоящих и будущих, развитых и спящих где-то в глубине. Обо всем, что зависит от клеточного ДНК.

Ну да, он эмпат. Только и всего — зато от силы ломит зубы.

А я разговариваю с организмом на клеточном уровне, и он, как правило, делает то, что я хочу. Может заснуть. Может умереть, заболеть или выздороветь. Может даже остановить или повернуть вспять уже начавшуюся мутацию. И да, грош цена в таком случае моим многочисленным достижением на научной ниве.

Повесьте меня за это.

А он, к слову, полный псих, если знает все это и позволяет мне к себе прикасаться.

— Теперь вы перестанете подозревать меня во всех смертных грехах? — Неро выпустил мою руку.

Я глянула на него исподлобья.

— Возможно. Но я все равно не понимаю, зачем…

— А вам не приходило в голову, что я без всяких задних мыслей хочу, чтобы вы были здоровы? — он отнял окровавленную салфетку от лица и тут же прижал другую. — И если вам так уж необходимо знать мои мотивы — просто потому, что иначе не сможете мне помочь.

— Именно вам? — я с равным скептицизмом наблюдала за его манипуляциями и оправданиями. Может, псион он и неплохой, но ускоренной регенерацией не страдает.

— Именно мне, и не надо так пренебрежительно хмыкать. Вы оскорбили меня в лучших чувствах.

— И в чем я должна помочь?

Все равно не верю, что он и есть Большой Босс.

— Вы действительно так хотите это знать?

— Учитывая, что вы злодейски меня похитили, разговоры о ваших благих намерениях при отказе это сообщить звучат как-то фальшиво, не находите?

— А вы предпочли бы, чтобы дело обошлось без похищений, и о вашем выздоровлении узнали все? — прищурившись, Неро внимательно посмотрел на меня.

— Не имею ничего против, — я отвернулась с независимым видом, доставая из аптечки баллончик с дезинфектором. Мужчина продолжал все так же внимательно смотреть мне в спину, и у меня возникло крайне неприятное чувство, что он действительно знает, о чем говорит.

Да нет, ерунда. Этого никто знать не может.

— А я вот думаю, что те, кому вы и ваши способности в свое время помешали, с радостью вернут вас в исходное состояние, если узнают, не правда ли?

— Как-то вы переборщили с маскировкой, вам не кажется?

Ладно, пусть подавится. Вернут, и еще как.

— При таких ставках — навряд ли. И поскольку следующим будет вопрос, почему было предварительно с вами обо всем не договориться, отвечу сразу — потому что вы, фарра, стенобитный таран, а не шпион в тылу врага, и совершенно не умеете притворяться. Тот, кто хорошо вас знает, или хотя бы даст себе труд внимательно за вами понаблюдать, раскусит все представление за полчаса.

Ну да, и некоторые сейчас это успешно демонстрируют. Все-таки мужское эго — это нечто, особенно если он действительно верит в эту ересь.

— Ну и прекрасно, — я встряхнула баллончик и начала наступать на него с вполне очевидными намерениями. Неро как-то резко поскучнел, буркнул, что сам разберется, и чуть ли не бегом вылетел из рубки. То ли боится, что я пошурую иголкой где-нибудь не там, то ли все дело в маскировочном амулете, у которого опять заканчивался заряд.

Однако же, как все это интересно…

Как следует обдумать наш весьма познавательный диалог мне не дали шаги в коридоре. Неро остановился на пороге, опустив голову и почему-то не заходя в рубку.

— Что, одумались-таки? — я уже снова запустила руку в аптечку, когда он странным тоном сказал:

— Скажите спасибо так мило погонявшимся за нами полицейским — о своей работе вам все-таки придется узнать сейчас. И не говорите потом, что я не предупреждал.

И он поднял голову, выходя на свет.

Я непроизвольно открыла рот, всерьез раздумывая, а не должно ли мое альтер-эго хлопнуться в обморок.

Это же надо так лажануться…

У него действительно были на меня планы, криминал в которых не нашел бы даже принципиальный «бахил». А моя оплошность с амулетами обрела совершенно не те последствия, которые ожидались.

Хуже того — я потеряла массу служебного времени, поскольку никакое биологическое оружие мне не светило, вместе с наркоторговцами, повстанцами и психами. А светил мне просто мужчина с невероятно изуродованным лицом.

Отражение шестое

На меня в упор смотрели глаза яркие и молодые — глубокого синего цвета, как предрассветное небо. Видимо, соланской крови в Неро куда меньше половины: у солов-южан глаза желтые, у северян — зеленые, даже у полукровок, а он настолько по-коррелянски синеглаз, что даже странно…

Возраст навскидку и не определишь: уже не студент, но и до средних лет еще далеко. Для сола-полукровки это лет восемьдесят.

Действительно довольно коротко острижен — черные, крупно вьющиеся на концах волосы были зачесаны за левое ухо, свободно падая на правую сторону лица. Понятно, впрочем, почему.

Что еще… Смуглая кожа, прямые темные брови, узкие бакенбарды чуть ниже скул, широкий большой рот… Не особенно красивое, но волевое лицо с крупными чертами, вычерченное уверенными и четкими штрихами. Наверное, по-своему привлекательное.

Да. Наверное. Было бы.

Я нахмурилась. Просящееся на язык «если бы не» сводило все на нет. И действительно было вызовом моему профессионализму.

Подобной дикой смеси гуманоидных черт с…с… одним Создателям понятно чем я еще не встречала, и, подозреваю, не увижу больше никогда. Почти вся правая половина лица, а точнее, ее расовая принадлежность, вводила меня в ступор. Нечто подобное я видела только один раз — в старинной детской книжке, где не слишком умелый, зато с богатой фантазией художник изобразил не то безрогого эйра, не то протоящера. По отдельности она смотрелась не слишком…гм…дисгармонично, но в сочетании с гуманоидными чертами левой половины и шевелюрой, оригиналу явно не свойственной, у нормального существа вызывало желание завизжать. Особенно в темном коридоре.

Кстати, о темном коридоре…

— Да повернитесь вы к свету! И так ничего не понять, а вы еще…

Резкие звуки прервали меня на полуслове. Я недовольно глянула на объект. Ну и что такого смешного? Зря, кстати, смеется — вид еще хуже, если такое вообще возможно.