Маруся и близнецы (СИ) - Хаан Ашира

Она громко спросила:

— Как водичка? Рыба клюет? А грибы клюют?

И зачем-то засмеялась в голос, комкая край рубашки во вспотевшей ладони.

Подставляясь, делая себя добровольной мишенью для братских шуточек.

Но они молчали.

Потому что в этот момент медленно, но неуклонно осознавали, что целый день, заполненный физической работой, обжигающим солнцем и речным ветром, никак, вообще никак не помог справиться с лишними мыслями о Марусе.

Только что они еле тащились по тропинке, слишком усталые, даже для того, чтобы ругаться по поводу утопленного по дороге телефона Никиты, а теперь сестра стояла рядом, от нее шарашило гормонами, феромонами и колдовством — и все. Все прошло, смылось диким селем из тестостерона, захлестнувшим их.

Напряженные тела рвались в бой, фантазия взрывалась от миллиона самых непристойных картинок и хотелось рычать на собственного брата-соперника.

— Пойдем-ка мы в душ… — озвучил общую их мысль Макар. — Холодный.

— Вместе? — глупо пошутила Маруся.

«С тобой», — подумали оба одновременно, но промолчали.

Ужин, состоявший из жареных грибов с картошкой, был коротким и скомканным. Маруся не могла проглотить ни кусочка под их хищными взглядами, и целая сквородка еды досталась двум растущим организмам.

Допив чай, она сбежала на улицу, где дошла до гамака, подняла книжку из травы и немного постояла, вдыхая запах разогретых солнцем трав. Ее шарашило эмоциями, которые она даже назвать не могла, не то, чтобы понять, что они означают. Словно подростковый возраст, прошедший у Маруси спокойно, без особых выкрутасов, вдруг решил вернуться и добрать своего.

Проходя к своей двери мимо освещенного окна кухни, она на секунду остановилась, чтобы посмотреть, как Макар моет посуду, а сидящий на столе Никита что-то эмоционально ему рассказывает, размахиая руками. Он уже начал поворачиваться, почувствовав ее взгляд, но Маруся побыстрее проскочила к себе и легла спать, вновь проверив засовы на дверях.

Чтобы проснуться от того, как близнецы выбираются из окна, вновь отправляясь на свои ночные гулянки.

Сегодня они были слишком усталыми, чтобы купаться в озере и решили ограничиться только сбором ромашек для Маруси.

Почему ночью?

Потому же, почему сбегали не через дверь.

— Тебе не кажется, что мы творим какую-то херь? — спросил Макар, глядя, как Никита, сидя на корточках, рвет ромашки на залитом светом луны лугу.

— Собираем цветы сводной сестре, которую хотим отыметь во все щели? — усмехнулся тот.

— Примерно так.

— Нет, не кажется.

— А, ну тогда норм.

Они еще не догадывались, какое испытание воли ждало их дома…

22

Маруся вертелась в кровати, пытаясь вновь уснуть, но никак не получалось. То ли был виноват слишком яркий свет луны, заливавший комнату, то ли дневной сон, сбивший режим.

То ли фантазии, никак не желавшие ее отпускать.

Фантазии о том, чем занимаются ее братцы, сбежавшие к своим девкам в деревню. Интересно, они каждый день новых выбирают или у каждого уже появилась своя зазноба?

Эти девки старше мальчишек и учат их всем этим трюкам, которые они блестяще продемонстрировали в бане?

Или Макар с Никитой выбирают юных девчонок, чтобы развращать их этими вот своими ловкими пальцами, которые умеют так сладко ласкать?

Дышит ли так же рвано Никита, когда смотрит между ног другой женщине?

И сжимает ли Макар пальцами соски кому-то еще — так, как сжимал ей?

Влажная от пота ночнушка сбилась, закрутившись вокруг пояса, одеяло было зажато между ног — облегчение не приходило. И все больше тянуло закончить начатое в гамаке.

Но это уже походило на одержимость, от которой мог помочь только ледяной душ.

А ведь…

Пока братцев нет, можно же принять спокойно душ, не дергаясь на каждый шорох.

Однако выйдя из дома, Маруся вдруг задумалась.

Ведь пока братцев нет…

Можно позволить себе не только душ.

То и дело оглядываясь, она подошла к бассейну, включив по пути подсветку. Прогревшаяся за несколько последних жарких дней, вода не остывала и ночью. Серебристые отблески играли на окружавших бассейн кустах сирени, шезлонгах и столиках.

Постояв немного на краю, Маруся поколебалась, но, решительно отбросив все страхи, скинула на траву влажную от пота ночнушку — и нырнула в ожидающую ее голубую гладь.

Вода мгновенно окутала ее тугим коконом с ног до головы. Чуть прохладная поначалу, она быстро стала идеальной комфортной температуры. Ощущение струй, ласкающих ее самые нежные части, было непривычным. Обнаженная, Маруся чувствовала себя слишком уязвимой.

И свободной.

Она словно сливалась всем телом с окружающей теплой ночью, с черным небом, в котором сияла яркая луна, с прохладными струями воды, обтекавшими ее тело и качавшими, словно в гамаке. Как жаль, что она раньше никогда не пробовала купаться голой!

Набрав цветов, близнецы двинулись в обратный путь.

Ночь была прохладной, в воздухе копилось предчувствие ливней. Макар ежился от свежего ветерка, забирающегося под футболку. Зато его брат додумался надеть толстовку и теперь тот обдумывал, как добыть ее себе.

Через «неприступный» забор лезть было лень, поэтому Никита тихонько приотворил калитку и задержался у беседки, чтобы налить воды из дождевой бочки в вазу, где ромашки будут ждать утра.

Макар сразу направился к окну мансарды, из которого свисала веревочная лестница, но замер, услышав негромкий плеск. Он оглянулся на насторожившегося Никиту, и они вместе скользнули к бассейну, скрываясь в лунной тени дома.

Притаились за кустом сирени, осторожно выглянули — и одинаково закашлялись, попытавшись набрать воздуха сквозь стиснутое спазмом горло.

В голубой воде скользила тонкая обнаженная фигурка, и облако светлых волос догоняло ее в толще прозрачной воды, превращая Марусю в порнографическую русалку.

По двору, казалось, разнесся медный звон мгновенно восставших членов.

— Что она творит? — просипел Макар, которому резко перестало быть холодно.

— То, что мы предлагали… — Никита попытался пошутить, но такой же сиплый голос выдал его состояние.

Когда они подначивали сводную сестру, им и близко не могло прийти в голову, что однажды она поведется на их шутки.

И что это будет… так.

Как будто кто-то снял софт-эротику специально для двух конкретных двадцатилетних близнецов.

Маруся ныряла, прошивая воду почти без брызг и демонстрируя свою идеальной формы попу, от вида которой начинали течь слюни.

Выныривала — и вода струилась по ее груди, разделяясь на ручейки, когда натыкалась на стоящие соски.

Откидывалась на спину — и эти соски торчали из-под воды, словно буйки, к которым нестерпимо хотелось прибиться.

Белая ее кожа в темноте казалась еще белее, и только между ног пряталась манящая темнота. Хотелось нырнуть к ней — наяде, мавке, ожившей порнофантазии. Нырнуть, сплестись и погрузиться во влажную глубину…

— Все, я больше не могу! — Никита стащил толстовку через голову и глядя прямо перед собой, только на плещущуюся в бассейне Марусю, почесал через кусты.

— Стой, дурак! — прошипел Макар, в броске хватая его за пояс шорт и оттаскивая в сторону. — Ты куда собрался?

— Нырну к ней, а там разберусь…

Никита был словно одержимый. Наверное, так выглядели аргонавты, которые рвались к сиренам, соблазнявшим их своими песнями.

Может, и не в песнях было дело…

— С чем разберешься? Она только завизжит и убежит!

— Не убежит, — оскалился Никита, пытаясь отпихнуть брата.

Но силы были абсолютно равны. Так бывает с близнецами.

— Убежит! Ты ж не будешь ее насиловать?

— Нет, не буду. Ей понравится! — безумия в Никите плескалось по самое горло.

Очень заразительного безумия.

— Ник!

— Скажи еще, что сам ее не хочешь! — зарычал он, намереваясь отодвинуть брата и все же прорваться к бассейну.