Вопль кошки - Заппиа Франческа

Моя первая реакция: Почему ты со мной заговорил?

Моя уточненная реакция:

– Привет, Джейк.

– Как дела? – спросил он.

– Нормально, наверное. А у тебя?

Он пожал плечами.

– Ну и… – протянула я.

Он слегка улыбнулся. Неоспоримая правда об улыбке симпатичного мальчика: даже если из-за него ты чувствуешь себя недостойным куском мусора, его улыбка не перестает быть объективно красивой. Даже когда он больше тебе не нравится, ты все равно знаешь, что он понравится кому-то еще, и ничего с этим не поделать.

– В последнее время все как-то странно, – сказал он. – Ты у нас больше не бываешь.

– Ага, – сказала я. Я и не думала, что ему есть дело.

– Джефферс весь расхандрился.

– Разве он не встречается с Лейн?

– Ну да, типа того.

– Типа того?

– Она на вечеринку пришла пару недель назад, и они просто штаны просиживали.

– Ты пришел обсудить Джеффри? – спросила я.

На какое-то мимолетное мгновение я в это поверила, и пол слегка приподнялся под моими ногами. Но чтобы Джейк пытался облегчить жизнь младшему брату? Зачем ему тратить свое драгоценное время на такие пустяки?

– Не-а, извини, – сказал он. – Я, вообще-то, пришел спросить кое о чем. Ты идешь на бал выпускников?

Я сложила руки на животе, прижалась спиной и рюкзаком к шкафчикам.

– Нет, – сказала я.

Он улыбнулся.

– А хотела бы? – спросил он. – Со мной?

– С тобой?

– Да. Весело будет.

Даже после всего, что он мне говорил, после всего, что делали его друзья, в голове у меня возникла прекрасная, ужасная картинка: я, розовощекая и нервная, захожу в спортзал под руку со звездой спорта, ангелоподобным Джейком Блументалем, и чувствую себя недостойной, поражена одним его присутствием. В следующее мгновение картинка преобразилась: все сжигают меня на костре прямо на балу. Все, кто считал меня недостойной, все девушки, которых он не пригласил, Джеффри, пришедший с Лейн, и, наконец, сам Джейк. Костер собрали из моих картин. Платье у меня из бумаги.

Образ явился на краткий миг, но был слишком ясным и конкретным, и, когда исчез, у меня в груди остались опустошение и гниль.

Когда я подняла глаза на Джейка, кроме гнили, уже не осталось ничего.

– Нет, – сказала я.

Он снова улыбнулся, склонив голову набок:

– Что?

– Нет, – повторила я. – Нет, спасибо.

Он насупил брови:

– Не хочешь идти со мной на бал?

Скорее выразил неверие, чем спросил.

Я пожала плечами.

– Почему? – спросил он, улыбаясь. Шутя. – Назови хоть одну причину, почему ты со мной не пойдешь.

– Не знаю. Просто не хочу.

– Но почему? Если у тебя нет веской причины, значит отказаться не можешь.

Он придвигался все ближе, и меня это слишком отвлекало – я даже не сказала ему, что он порет чушь. Одеколон или спрей для тела, которым он надушился этим утром, затуманил воздух.

– Не хочу, – сказала я. – У меня есть… кое-какие планы.

– Например?

– Например… Не помню. Мне нужно уточнить.

– Так уточни.

Я прижала руки к телу и пригнула голову, только чтобы никак его не коснуться.

Он протянул руку и уперся ладонью в шкафчик, чтобы не дать мне уйти.

– Послушай, – сказал он, – я знаю, что тебе нравлюсь. Знаю, что типа игнорировал тебя, но я просто нервничал и не знал, что делать, уж извини. В чем проблема? Это ты из-за Джеффри? Потому что с ним я поговорю.

– Дело не в Джеффри, – ответила я. Дело в твоем лице. Раньше оно мне нравилось, теперь нет, а оно слишком близко.

Джейк закатил глаза:

– Тогда объясни!

Я нырнула под его руку. Он схватил меня за плечо и крутанул так сильно, что лямки моего рюкзака съехали до запястий.

– Я думал, я тебе нравлюсь, – сказал он. – Ты что, меня динамишь? Играешь со мной?

Я таращилась на него, и слова пузырьками поднимались в горле, но лопались, не успевая вырваться наружу. Игра? Он меня обвиняет в том, что я играю с ним? Этот абсурд вытеснил из головы все остальные мысли.

– Извини, – сказала я. – Не смогу с тобой пойти.

Я вырвалась из его хватки и ринулась по коридору. Волосы шевелились на загривке. Я не оглядывалась.

За углом трое Джейковых друзей-футболистов стояли вокруг шкафчика, – кажется, у них что-то было в руках, и оно их совершенно поглотило. Но когда я, опустив голову и смяв в кулаке бюллетень, прошла мимо, они захихикали, а затем и засмеялись, когда я свернула в следующий коридор.

Если бы это произошло два года назад, я бы сказала Джейку «да», как только слова слетели бы с его прекрасных уст. И даже в прошлом году сказала бы «да». Но теперь мое представление о нем немного изменилось, и хотя я все еще видела его глянцевый фасад (улыбку с ямочками и все такое), я при этом различала и грубую, растрескавшуюся сущность, скрытую под ним.

Забрав картину, я отправилась домой и постаралась не думать о том, что Джейк пригласил меня на бал выпускников. Все было ничего, пока на следующий день, на химии, Сисси не спросила:

– Джейк говорил с тобой вчера?

– Да, – ответила я, – а что?

– Он пригласил тебя на бал?

– Да.

– И что ты ответила?

– Я сказала «нет».

– А…

– Что такое?

Она натянула шапку на уши и огляделась по сторонам, словно сам Джейк мог быть где-то рядом.

– Я услышала, как Шондра и Лейн разговаривали на самоподготовке, – сказала она. – Я так поняла, Джейк поспорил с друзьями, что ты точно пойдешь с ним на бал, если он тебя позовет. Но ты отказалась, и теперь ребята из футбольной команды над ним смеются, а такое ему не очень нравится.

– Они поспорили? – насмешливо спросила я. – Я что, в плохом кино?

– Шондра и Лейн обсуждали, ну, типа, какая ты фригидная сука, и что ты наверняка лесбиянка, если отказала Джейку, и…

– Спасибо, Сисси. Я поняла.

– Извини, – сказала Сисси. – Просто, чтоб ты знала – они не в восторге, так что, возможно, тебе стоит залечь на дно.

Но я и так уже была на самом дне.

Хлипкий

Самостоятельно стоять у Джеффри не выходит. Даже легкий толчок сбивает его с ног. Он двигается так, будто руки-ноги у него набиты песком. Я закидываю его руку себе на плечи и приобнимаю за картонную грудь, поддерживаю его, как стопку пустых коробок.

– Прости, Кот, – говорит он.

– За что? – говорю я.

Его левая нога подгибается. Я не даю ему упасть.

– За это, – говорит он.

Я держу его за руку, чтобы она не упала с моих плеч. Его кисть стала вдвое больше – карикатурно большая, мои пальцы в его руке крошечные. Я хочу спросить, чувствует ли он еще что-нибудь. Наверное, да. Я не могу снять перчатки, но все чувствую, а он чем хуже?

Мы ковыляем к Фонтанному залу. В котельной, пожалуй, безопаснее, но я не хочу, чтобы он оставался один. И немного беспокоюсь, что он может загореться. Кто-то должен быть с ним рядом. Я не смогу.

Я привожу Джеффри к Сисси, которая укутывает его в одеяла и прячет в углу своей палатки, где он будет в безопасности, пока не сможет выйти и поговорить с остальными. Некоторые уже с любопытством подтягиваются ближе.

– Я вернусь, – говорю я Сисси.

– Куда ты? – Джеффри на четвереньках выползает из палатки.

Я очень ясно сознаю, что мое лицо не двигается, а глаза не моргают, когда я поворачиваюсь к нему и говорю:

– Хочу поговорить с Хроносом.

20

Сука.

Лесбиянка.

Эти слова меня не пугали.

Я определенно бывала сукой, а оскорбления на своей гомофобии строят только придурки. Даже бойкот от всех, кому нравился Джейк, меня не ранил, потому что на большинство из этих людей мне было пофиг.

Через неделю после того, как я отказала Джейку, я протянула руку, чтобы открыть свой шкафчик, и вляпалась в пригоршню соплей и слюны. Я отдернула руку. Между пальцами образовалась склизкая паутина. Я побежала в туалет за бумажными полотенцами.