40 австралийских новелл - Вэнс Палмер

Джордж опустился на скамейку рядом с ней.

— Крепись, Минни! Крепись! — сказал он с мольбой, — Я креплюсь, — отвечала Минни.

Джордж вышел запрячь лошадей. Минни попрощалась, с теми, кто находился поблизости, и последовала за мужем, Они сели в таратайку и поехали прочь.

Они уже свернули на кремнистую дорогу, ведущую к Благодатным Холмам, где у них был свой клочок земли, пока что не обнесенный оградой, а музыка и пение еще: продолжали долетать до них:

Добрый малый, славный малый — он такой всегда!

Добрый малый, славный малый…

— Жители Ялла — Уинди благодарят Тригиера за свои закладные, — пробормотала Минни.

Джордж с горечью выругался.

— Крепись, Джордж, крепись! — сказала Минни.

— Да я… креплюсь, — проворчал Джордж. — Дело‑то ведь не в одном Тригиере. Он только винтик в этой проклятой машине, которая задавила нас, как сказал сегодня Барнхэм. Фермеры начинают это понимать.

Значит, Джордж тоже понял. Перед глазами Минни снова — уже в который раз за этот вечер — возникло видение: буйно цветущие золотые кроны на фоне бледного неба… Она смотрела на них сегодня в последний раз с заднего крыльца своего дома в Веселых Озерах. Быть может, и Джордж видел их сейчас перед собой — эти рождественские деревья в цвету… Видел и брошенную жнейку, одиноко темневшую среди моря спелых колосьев.

ОБОЛЬСТИТЕЛЬНИЦА ИЗ СЗЭНДИ — ГЭПА (Перевод Н. Лосевой)

Никому бы и в голову не пришло, что Сьюзен Джейн Морэн такая обольстительница. И меньше всего — ей самой. И все же это было так. Два достойных человека ссорились из‑за нее, стоило им только встретиться, а третий всегда околачивался возле ее домишка на окраине города, колол ей дрова или играл на аккордеоне жаркими летними вечерами.

Об этой истории шли толки и пересуды по всему Сэнди-Гэпу. Миссис Морэн утверждала, что ее это нисколько не трогает. Она продолжала поддерживать добрые отношения со всеми, хотя некоторые женщины и девушки, жившие в старом городе и в лачугах возле рудников, ясно давали понять, что не желают иметь с ней ничего общего.

А Сьюзен — маленькая женщина лет пятидесяти, а то и больше, — была по — прежнему весела, как птичка. Всю жизнь она работала не покладая рук, и лицо ее поблекло и обветрилось. Ее рыжеватые с проседью волосы еще золотились на солнце, и она всегда выглядела аккуратной и подтянутой, как было принято в старину. Только глаза ее оставались по-прежнему молодыми — голубые, как незабудки, и невинные, как у младенца; в них так и светилась веселая улыбка и жизнерадостность.

Всем было известно, что пять лет назад миссис Морэн была уважаемой женой уважаемого фермера, который и сейчас живет менее чем в сотне миль от Сэнди — Гэпа. Она имела такое же право называть себя миссис Морэн, как ворона — канарейкой. И все‑таки она величала себя миссис Морэн, и ни у кого не хватало духу называть ее как‑нибудь иначе ведь она жила с Дэйвом Морэном как жена. Если кто‑нибудь осмеливался напомнить ей, что они с Дэйвом не венчаны, то она умела так ловко повернуть разговор, что человек оставался в дураках.

А как она могла быть обвенчана, если существовал на свете Джордж Чэдуик, который собственной персоной являлся в Сэнди — Гэп каждые два — три месяца и упрашивал Сыозен вернуться с ним домой? Джордж Чэдуик был одним из немногих зажиточных фермеров в районе. Он расчистил землю и посеял пшеницу близ Илгарн — Рокса, к юго-востоку от горного кряжа, еще до того, как там нашли золото. И Сыозен помогала ему. Вместе с ним она работала в поле, расчищала и выжигала участок, сеяла, собирала урожай и детей вырастила.

Старый Робби, напарник Карла Моринга, говорил, что Дэйв Морэн — беглый матрос. Однажды он вдруг явился к Чэдуику и попросил работы. Шла уборка, рабочих рук не хватало, и Джордж поставил его на жнейку — сноповязалку. Дэйв оказался хорошим работником. Пожилой, но сильный, как ломовая лошадь, черномазый, коренастый, он вскоре стал расхаживать по ферме, как хозяин, покрикивая и распевая песни.

Джордж Чэдуик был славный человек, но скуповат: он думал только о том, сколько денег можно выжать из земли и скота да из людей, которые на него работают. Почти все они, проработав несколько месяцев, уходили, но Дэйв продержался на ферме в Илгарн — Роксе почти три года. Чэдуик уж совсем к нему привык, как вдруг Дэйв уложил заплечный мешок и отправился в Сэнди — Гэп искать золото.

С неделю вместо него работал Робби. Он слышал, кат; Чэдуик с сожалением говорил Сьюзен: «Лучше Дэйва у Меня работника никогда не было. Как он все наладил во время прошлой уборки, когда у меня нога болела!»

— Если бы ты прибавил ему денег, может, он и остался бы, — сказала Сьюзен.

— С какой стати, Сюзи? — спросил Джордж, расстроившись при мысли о напрасной трате денег. — Дэйв был хорошим работником, но ведь он при первом случае пропивал и проигрывал все до гроша в Саутерн — Кросс.

— Что верно, то верно, весело сказала Сыозен, — Дэйв умел взять свое от жизни, не то что мы.

— Как это так? — Джордж не мог понять, что это нашло на жену. — Ферма у нас хорошая, верно? В банке кое-что отложено, ребята выросли и устроены, чего еще нужно?

СьЮзен засмеялась своим веселым добродушным смехом.

— Тебе это по душе, Джордж, — сказала она. — Ты готов до старости ковыряться в земле и не знаешь даже, что на свете бывает радость и счастье. А с меня хватит. Мы тряслись над каждым грошом и работали как проклятые много лет. Пока дети были маленькие — еще куда ни шло, тогда я о себе не думала, все заботилась о них и о тебе. Но теперь у нас есть деньги и дети выросли. А я как будто заживо похоронена, вот мне и хочется немного встряхнуться.

Джордж уставился на нее в изумлении.

— Ты рехнулась, Сюзи, — сказал он.

— Ну и пусть. Все равно мне будет скучно без Дэйва, — заявила Сьюзен. — Как начнет он, бывало, насвистывать или петь свои матросские песни, так все словно оживает. А тебе разве не нравилось, когда он присаживался к огоньку зимним Бечером и сыпал шутками да рассказывал разные истории о заморских краях, где он побывал?

— Еще до сева вернется без гроша за душой и рад будет, чтобы его взяли обратно, — заикнулся было Джордж.

— Не очень‑то я в это верю, — ответила Сьюзен.

Когда несколько месяцев спустя Дэйв прикатил на ферму, видно было, что он уже пропустил несколько кружек. Он оставил у ворот старый разбитый автомобиль, на котором приехал, и нетвердой походкой направился к дому.

— Что я тебе говорил! — заметил Джордж, обращаясь к жене.

Дэйв выглядел таким же оборванным и неприкаянным, как в тот день, когда отправился бродяжничать с мешком за плечами, но он поздоровался с Джорджем шумно и развязно.

— Здрасте, мистер Чэдуик! — воскликнул он. — Ну как она, жизнь?

— Неплохо, — Джордж немного помолчал с самодовольным видом. — Небось опять на прежнюю работу хочешь, Дэйв?

— Работу свою можете оставить при себе, мистер Чэдуик, — пробасил Дэйв. — По правде сказать, мне здорово повезло — нашел в горах подходящий участок и продал его за пару тыщонок.

— Ах, Дэйв, — воскликнула Сьюзен, — как я рада!

Дэйв глянул на нее своими жгучими карими глазами, й она прочла в них то, о чем уже начинала догадываться.

— Приехал поделиться с вами хорошей новостью, — объявил он хвастливо, — и забрать кое — какое барахлишко, я его тут оставил, когда ушел на разведку.

Сьюзен вошла в дом, чтобы приготовить чай и покормить гостя. Дэйв намекнул, что не прочь переночевать, если мистер Чэдуик не возражает; он устроится на койке в кладовой, где хранится сбруя, и встанет чуть свет. Джордж заставил себя быть приветливым. Он расспрашивал, как идет разведка на новом месте, много ли народу застолбило участки, стоит ли ему пригнать туда овец, которые паслись на жнивье. Дэйв с увлечением говорил о перспективах разведки и о том, что теперь в старом городишке близ рудников жизнь забьет ключом. Они проговорили часа два, потом Джордж сказал, что пора спать.

Он слышал, как Дэйв уехал еще затемно, и в голове его возник смутный вопрос, почему он так спешит. Немного погодя он подивился, что Сьюзен не приносит ему чашку чая, как обычно. Каждое утро она вставала до свету, трудолюбивая, как пчелка, и он был спокоен, что она разбудит его и мальчишку, который выгонял коров. В доме было необычно тихо, из загона доносилось мычанье коров, солнце поднялось уже высоко, и Джордж решил наконец узнать, что нарушило давно заведенный порядок в доме.

Тут‑то он и нашел записку Сьюзен на кухонном столе, где был накрыт для него завтрак.

Дорогой Джордж!

Думаю, что долг свой я перед тобой выполнила. Работала не за страх, а за совесть, детей вырастила. Денег у тебя полно, сможешь нанять человека помогать тебе по дому. Дети уже взрослые, я им больше не нужна. Ты всегда только о деньгах думал, настоящей жизни я с тобой не видела, а Дэйв говорит, что мы можем поехать в Сидней и пожить в свое удовольствие на те деньги, что он выручил.