Укрощение воровки (СИ) - Ди Климм

Это все из-за того, как давно у Дианы не было отношений, вот и все! Давно ее не водили в кино, в рестораны, покататься на пароме по реке. Хотя чаще и Роман, и Диана были заняты своими мыслями, но все же, вопреки ожиданиям, провести вечер вне дома оказалось приятным.

Не понимая своих чувств, Диана старалась найти и запомнить все различия между собой и Романов Алексеевичем, а их было достаточно. У него квартира на верхнем этаже многоэтажки, а она любит быть ближе к земле. Работа Романа связана с постоянным движением, а Диана привыкла к тишине библиотечных залов. В любой ситуации от мужчины веет спокойной уверенностью, в то время как ей приходится следовать за ним, стараясь не представлять, как нелепо она выглядит в простых нарядах и тяжелой обуви, и даже ее походка — чуть сгорбленная и резкая, идет в резонанс с его твердым широким шагом. Как легко он заводит разговор с любым человеком, который, чувствуя энергетику сильнее, подстраиваете под нее, и как неловко Диане общаться с незнакомцами и вливаться в новое окружение.

И Диана не понимала, как во всей это разности нашлось место в их общей схожести в любви к порядку. Они оба следили за временем, а оно у Романа оказалось расписанным чуть ли не по минутам. Ни он, ни она не любили праздной болтовни или глупых комедии, а после того, как на третьем походе в кино она завела его на сеанс с психологической драмой, Роман даже скупо улыбнулся.

Роман Алексеевич был довольно привлекательным мужчиной, а Диана занималась бы самообманом, если бы отрицала очевидное. Но сама для себя повторяла, что его темное обаяние обходит ее стороной и совершенно не волнует, и она не чувствует его ауры, не ощущает силы воздействия его непроницаемого взгляда или кривой усмешки.

В какие-то моменты ей даже удавалось убедить себя.

Но оставался вопрос, на который Диана боялась получить ответ.

Почему просыпается монстр?

Казалось, заснувший, но на самом деле просто притворяющийся спящим. Сквозь прищуренные веки он наблюдает за Дианой. И все чаще и чаще ворочается и будит тревогу, вызывает смутное ощущение надвигающегося голода… Раздувает горячим дыханием слабые искры, которые в любой момент могут загореться и вспыхнуть пожаром… Жадным, алчным, распарывающим швы, которые не затянулись, и наверняка не затянутся никогда.

А пока монстр нашептывает уговоры. Предлагает. Торгуется. Раскладывает палитру цветов… Выбирай, какой хочешь…

И все больше усилии приходится прикладывать, чтобы не сорваться и не пойти привычной дорогой в магазин… любой, какой попадется на пути… протянуть руку к лотку и…

— Как перелет? — спросил Роман, выезжая на дорогу.

— Ничего, терпимо, — улыбнулась Вероника Степановна.

Он перестроился в соседний ряд, и скосил взгляд:

— Я же купил тебе подушку под ноги, опять забыла?

— Ой, Ром, прекрати. Отекшие ноги не сюрприз в моем возрасте, даже если летишь бизнес-классом, — проворчала она, слыша в голосе младшего сын командные нотки. — Как ты тут сам справлялся?

— Первые дни, как ты улетела, бывало всплакну, а потом ничего, привык, — со смешком ответил он и почувствовал, как мать положила заскорузлые пальцы поверх его руки.

— Все никак не уймешься, — похлопала его по руке. — Наверно из-за своих шуточек и не можешь найти себе приличную девушку.

— Эх, всё-то вам приличных подавай, — обратил смеющийся взгляд на мать, одновременно следя за движением на дороге.

— Ну, знаешь ли, я уже согласна и на неприличных! — отрезала Вероника Степановна. Достала из сумки сигареты и хлопнула себя по лбу. — Тьфу, ты, забыла. Все спички забрали перед посадкой, сейчас в аэропортах Лос-Анджелеса до трусов проверяют.

Роман протянул матери прикуриватель и вскоре почувствовал, как потянуло чуть горклым дымом. У них в семье всегда были родственно-товарищеские отношения, когда каждый из членов семьи поступает так, как считает правильным, а родные могут лишь помочь в нужные моменты или, не навязываясь, подсказать советом.

Для Ромы и Димы стало привычным, что, после смерти отца, мать взяла себе в привычку курить сигареты, которые когда-то курил Алексей Львов. Возможно, этот запах дыма, тяжелый и нетипичный для женщины, стал для нее какой-то связующей нитью с супругом.

— Как там Дима с Серегой?

— Сереженька провожал меня с Димой. Уже не плачет, как в детстве. Совсем взрослый парень, — голос ее дрогнул.

— А ты чего хотела? — попытался успокоить мать Роман, который не был силен в женских сантиментах. — С нашими генами наверняка обгонит Диму по росту, если не меня.

— Учит итальянский, — и короткий смешок сорвался с ее губ.

Роман остановился на светофоре и с подозрительным прищуром посмотрел на мать.

— Что это было?

— Ты о чем? — Вероника Степановна округлила глаза, с таким же серым оттенком, как у Ромы.

— Это твое «хмык», — передразнил он.

— Да так, просто. Настроение хорошее.

— Ты минуту назад слезы выжимала, когда говорила о внуке, а сейчас глаза сверкают.

— Вот ты все время, как на работе! На каждом шагу видятся интриги да тайны. Я просто порадовалась тому, что внук учит итальянский язык, развивается.

— Ла-а-адно, — протянул Роман. — А Димон как? Новости есть?

— Да никаких новостей.

Хмык.

Роман притормозил на повороте, и посмотрел на мать.

— Ну вот опять!

— Что?!

— Так, мать, ты мне голову дуришь, или что-то скрываешь. Что там случилось у Димы?

— Да что ты заладил?! — начала было Вероника Степановна, но Роман обрубил воздух ребром ладони.

— Каждый раз, как приезжаешь от старшо̀го, ты часами рассказываешь, что вы делали, где были, о чем болтали. Даже то, что ели на завтрак. А сейчас, ВерСтепанна, вы сама загадочность. Просто скажи — есть за что волноваться? — непререкаемым тоном спросил он. А когда мать вновь загадочно хмыкнула, закатил глаза. И поймал себя на том, что повторяет привычку Дианы.

— Ладно, ладно, — со смешком ответила Вероника Степановна. — Пошли домой, за чаем все расскажу.

— Вот знаешь ты, как на чай заманить, — вздохнул Роман, притормаживая у подъезда.

Квартира Львовых сохранилась почти в том же виде, в котором была, когда сюда заехали молодые Алексей и Вероника. Три комнаты, с четырехметровыми потолками, обставлены мебелью той эпохи, тут и там расставлены и развешаны фотографии, хрусталь блестит в сервантах, а окна так и остались с массивными деревянными ставнями, которые Вероника Степановна категорически отказалась менять. Конечно, тут не раз делали капитальный ремонт, меняли коммуникации, заменили пол и обновили мебель, но Вероника Степановна все с тем же упорством не желала переезжать никуда из этой уютной квартиры, в которой Львовы провели самые счастливые годы.

Вероника Степановна сменила одежду и освежилась, пока Роман занес чемоданы и сумки.

— Я тут купил по пути, — понес на кухню пакеты.

— Опять в ресторанах питаешься, — Вероника Степановна заглянула в контейнеры, полные горячих блюд, салатов, свежего хлеба. С прищуром спросила: — Дома-то сам готовишь?

— Ага, конечно. — буркнул Рома, направляясь в ванну. Прокрутил кран и сквозь шум воды услышал голос матери:

— В этом еще один плюс семейной жизни. Придешь домой, а там тебя ждут, с ужином и теплой улыбкой.

Роман хмыкнул, когда представил, с каким видом его встречала бы Диана. От ее поджатых губ и хмурого взгляда скиснет даже самое свежее молоко. Хотя, стоит признать, обеды, которые он проводил у Аслановых, были сытные и веселые, а заготовленные Дианой варенье и соленья оказались до неприличия вкусные.

Вытирая руки полотенцем, зашел на кухню. Вероника Степановна разложила по тарелкам еду, и наливала в стаканы холодный фруктовый компот.

— Рассказывай, — потребовал Рома, усаживаясь за стол.

Вероника Степановна села напротив и принялась выкладывать новости, которые успела насобирать за две недели в Лос-Анджелесе, куда улетела проведать старшего сына и внука. Из-за больших расстояний, которые ей тяжело было преодолевать, и из-за учебы Сергея, они виделись максимум два раза в год, а для любящего бабушкиного сердца этого было ой как мало. Она с удовольствием осталась бы в штатах и на больший срок, но… Было одно «но», которое в их семье никогда не обсуждалось и не осуждалось, а принималось, как неизбежный факт.