В СССР инвалидов нет!..» - Валерий Фефёлов

Фактическая же сторона дела — особое отношение властей к Чуйко. Ведь не станет же советская пресса столько писать по поводу какого-то „мелкого мошенничества“. Только за полгода (с 13 июня 1980 года по 7 января 1981 года) в газетах „Мичуринская правда“ и „Тамбовская правда“ были напечатаны 4 статьи, в которых Б. Чуйко обвиняют… Впрочем, посудите сами по заголовкам этих статей, в чем его обвиняют: „Каждому своя память (записки следователя)“, „Не забудем, не простим“, „А теперь и мошенник“, „Оборотень“».

Надо сказать, что вся информация о СССР, которая исходит от советских официальных лиц, преподносится ими в очень искаженном, вывернутом наизнанку виде, даже если это происходит на международном уровне. Например, с 5-го по 9 ноября 1984 года в Женеве проходило заседание Комитета по правам человека при ООН. Комитету бьет представлен доклад о правах человека в Белорусской ССР, которая входит в состав ООН. Возглавлял советскую делегацию Максимов. Перед выступлениями представителей советской делегации, по их настоянию, им были вручены письменные вопросы, на которые они заранее подготовят ответы. Поэтому и само заседание походило скорее на спектакль с заранее расписанными ролями — кто и что должен говорить.

Несколько дней сидел я в зале, слушал доклады членов советской делегации, а также вопросы к ним представителей западных государств. Все, о чем говорили советские представители, никак не укладывалось у меня в голове.

Например, можно ли поверить в то, что «Советский Союз всегда выступал за конструктивный диалог по правам человека»? — («Мы гордимся своими достижениями в области прав человека».) Или, что населению СССР доступны все правовые документы, в том числе Пакт о гражданских и политических правах. У меня, например, этот Пакт изымали на обысках. Да только ли международные правовые документы, которые к тому же в СССР днем с огнем не найти, изымаются на обысках. Изымается даже такая, «своя» литература, как «УК РСФСР», «Законодательство о труде» и т. д.

А вот как выразился советский представитель о внешней политике и о праве народов на самоопределение: «Мы признаем право каждого народа устраивать свою судьбу и Советский Союз строго выполняет свои обязанности по международным договорам со своими соседями, в том числе с Афганистаном». Как этот договор выполняется Советским Союзом по отношению к Афганистану и другим государствам мы знаем: тысячи убитых и миллионы людей, изгнанных со своей земли. «Выполнение своих обязанностей» — это бесконечная экспансия, это стремление заставить другие народы жить так, как этого желает коммунистический режим. Кроме того, войну в Афганистане я понимаю не иначе, как умышленное убийство и калечение ни в чем не повинных людей…

И, наконец, можно ли поверить, что граждане СССР могут беспрепятственно выезжать из страны и возвращаться в нее обратно, что в Советском Союзе нет цензуры печати, нет политзаключенных и т. д. и т. п. Одной из главных тем, рассматриваемых Комитетом, пожалуй, бьет вопрос об условиях содержания заключенных в СССР. Советская делегация постаралась дать на него особенно «подробный» ответ. В Советском Союзе, де, заключенные пользуются всеми правами, предоставляемыми им советским законодательством в соответствии с международным правом. Не моргнув глазом, советский представитель Маслян заявил, что заключенные имеют право на получение посылок, передач, писем, денежных переводов и т. д., что для них нет одиночных камер, что администрация лагеря не имеет права вскрывать письма и жалобы заключенных, и что за нарушение этого работники лагеря наказываются самым суровым образом.

Я всегда поражался и продолжаю поражаться, с каким цинизмом способны лгать официальные советские руководители. Особенно поражаешься, когда эта ложь произносится на высоком уровне. Куда уж там каким-то бесправным политзаключенным мордовских или пермских лагерей, которых и в карцер посадить можно на хлеб и воду, а то и просто избить. Даже членам Комитета по правам человека при ООН можно врать напропалую. Ведь как они проверят? Международных же комиссий по проверке тюрем, лагерей и психбольниц нет. Ни одного представителя Международного Красного Креста не было ни в одном советском лагере для заключенных за все время советской власти. Как сказал представитель советской делегации: «в этом нет необходимости».

В перерыве между заседаниями ко мне подошел член Комитета, представитель от Англии, сэр Эванс и с иронией спросил: «Как Вам все это нравится?..» Голословные утверждения советской стороны о том, что в СССР якобы соблюдаются все права и свободы граждан, никак не могли убедить членов Комитета. Да оно и понятно, чтобы убедиться в обратном, достаточно познакомиться с документами самиздата или письмами советских заключенных. Например, украинский политзаключенный Василь Стус, умученный и скончавшийся в сентябре 1985 года, писал в своем «Лагерном дневнике»:

«Итак… я прибьет на Колыму. Позади остались 53 дня этапа, почти 2 месяца. Вспоминаю камеру Челябинской тюрьмы с полчищами тараканов на стенах — глядя на них, я чувствовал, как свербит все тело, и потом — Новосибирская пересылка… страшная Иркутская тюрьма — меня кинули в камеру с бичами-алиментщиками: вшивые, грязные, отупелые, они издавали запах периферийной душной воли, отчего хотелось выть волком. Оказывается, и так можно жить, и так мучиться тюремной мукой. Пьяные надзиратели… Один из них чуть не избил меня за то, что я вслух сделал замечание о его грубом поведении… Как бессильны жалобы прокурору (в каждой жалобе непременно найдут „недопустимые выражения“ и накажут. Думаю, наказывают за саму форму жалобы-протеста)… Одним словом, правительство позволило делать с нами все, что угодно».

Итак, советские представители не постеснялись утверждать, что заключенные пользуются всеми правами, записанными в международных пактах и договорах. А вот когда, например, Анатолий Марченко, инвалид, приговоренный сейчас к 15-ти годам лишения свободы, попробовал сослаться на факты нарушения международного права, ему сказали:

«Эти права написаны не для Вас, а для негров…»

Не постеснялись советские представители сказать, что одна из статей ИТК РСФСР предусматривает даже освобождение до окончания срока наказания тяжелобольных заключенных, то есть не представляющих большой опасности для общества. Например, вот как выглядит ст. 100 Исправительно-Трудового Кодекса РСФСР:

«Осужденные, заболевшие хронической душевной или иной тяжкой болезнью, препятствующей дальнейшему отбыванию наказания, могут быть освобождены судом от дальнейшего наказания».