Возвращение к Истине - Андрей Халов

Последние слова старика заставили меня глянуть на часы: до вечерней поверки оставалось каких-то полчаса. Если я не хотел неприятностей, то стоило тот час же пуститься в обратный путь.

– У нас нет времени, – повторил старик, и я был с ним полностью согласен. – У нас нет времени, – снова произнёс он, делая акцент на этом, – потому что… потому что сегодня ночью я умру.

Я снова поглядел на старика как на ненормального.

– Откуда вы знаете?

– Я знаю многое, что не открыто тебе.

– Что же тогда заставляет вас заниматься мною? Почему болтаете со мной, теряя время?

– У меня ещё остались обязательства, милый мальчик, и не выполнив их я не могу исчезнуть….

– Вы хотите умереть?

– Хочу или не хочу – это не в моей власти.

– А в чьей же?

– Существуют могущественные силы, управляющие бытием. Вы умеете верить, молодой человек?

– Умею, – ответил я, не слишком уверенный в сказанном.

– Ну, тогда вот…. Поверьте мне, человеку, которому нечего терять, что есть и бог, и дьявол, и больше того, что писано про них, простому смертному-то и не надо: пусть сам выбирает, кому служить. … Да, бог есть. Он не искушает, но ждёт человека, раба своего, когда тот придёт в его царствие. Но мир вокруг человеку ближе, и тянет его в иную сторону, во тьму тьмущую….

Я глянул снов на часы, собираясь прощаться, но старик, будто останавливая меня, продолжил:

– …Есть колдуны, ведьмы, есть и волшебники. Есть много всякого нечисти, только не всякий с ней сталкивается, а кому доведётся, тот сам к ней и приобщается. Есть черти, есть вампиры, и есть дьявол, король и повелитель царства тьмы, князь мира сего. Тяжело тому смертному удержаться от его искушения, на кого он свой огненный глаз положит…. Помни и верь, что есть это всё и на земле, и выше, в недоступном для человека. Все ходят под богом и дьяволом и между ними выбирают свою дорогу. С дьяволом проще. Он предлагает сделки простые и понятные, земного свойства. Многие искушены им. С Богом не так. Он дал всё человеку при рождении. Он создатель, он творец, а не искуситель. К нему не подступишься, в него можно только верить, что он есть, верить и служить ему, творя добро на земле, пока не закончится путь через чистилище…. Бог слаб, а дьявол силён. В людях этой страны убивают живое, истребляют души. В других странах есть тоже, но не в таких размерах, а здесь – особенно. В вас убивают души дьявольские слуги, в великом множестве пребывающие среди смертных и ничем от них неотличимые. А, лишая души, вас лишают и веры, и все вы идёте в армию дьявола, не замечая этого. Вы продаётесь ему, и он рад успеху, вершащемуся на этой земле…. Все пытаются понять Бога. Но как может творение понять создателя, даже если оно по образу и подобию его? Бога нельзя понять, в него можно только верить, а вы лишены этого. Церква закрыты, храмы Божии разграблены и отданы на откуп дьяволу. Гибнет ваша земля, близится к геенне огненной, чтобы сгореть в ней вместе с Проклятым. Не верите вы и не веруете.

– Да, но мы верим во многое и часто ошибаемся, разочаровываемся, – возразил я, стараясь вырваться в реальность из зачаровывающей пелены его слов.

– Глупец! Верить можно только в Единственное и святое. Вся остальная вера – мишура, суррогат от его превосходительства дьявола. Верьте во что угодно, но не в Бога, и дьявол будет доволен. Верьте во что угодно, но помните, что верите в ложь. А когда вера в ложь давала плоды отрады? Верьте во что угодно, кроме Бога, но вы будете верить в Ничто, вы будете верить дьяволу…. Только святость непорочна. Только в святое можно верить. Вы же, слепцы, верите не сердцем, а умом. А вера от ума есть вера от дьявола. Вы верите в то, во что вам скажут верить, заглушая свой голос сердца. Вы способны лишь изображать веру, но не обретать её…. В Бога же надо верить сердцем, его не обманешь, хотя и в иных сердцах уже прочно гнездиться лукавый. Если ты веришь во Всевышнего, то, значит, он помнит тебя и не забыл в этом потерянном мире. Если же ты не веришь, но изображаешь, лицедействуя, то обманываешь самого себя и призываешь на голову свою Божию Кару…. Грешные люди пытаются заставить верить других в непорочность таких же смертных, равных перед Господом остальным, создав из них земных идолов. Воистину, грешники они. Как могут смертные быть великими, возвышаться над прочими? Лишь наместники Божии вправе править и царствовать на земле. А эти пришли из Тьмы. Они пришли не сверху, а снизу и всё перевернули вверх дном, весь устоявшийся земной порядок. Они пришли из тьмы и служат тьме. Воистину, грешны поклоняющиеся им. Нет среди смертных истинных праведников, ибо все они рабы Божии. Есть среди них лишь достойные на муки Господа. В каждом человеке борется два начала – божественное и дьявольское. Божественное питается верой, и, если в душе нет веры, то оно увядает подобно лишённому воды цветку. Душа такая рискует быть искушённой дьяволом, лишь только будет им примечена….

– Уж не думаете ли вы сделать из меня верующего, набожного праведника? – бросил я старику, поняв, что, ещё немного, и уже не вырвусь из обволакивающей пелены его слов.

– Покайся, ирод! – вдруг закричал на меня старик. – Побойся Бога, окаянный, и молись, молись, обретай веру, пока не поздно это ещё сделать!.. Я знаю, кто охотится за тобой! Не моя вина и не твоя, что душа твоя почти мертва для веры. Но оживи её, оживи, пока глас Господень ещё долетает до неё слабым эхом! Засохшие цветы не оживают, но твой цветок ещё можно спасти…

Старик продолжал ещё говорить, но я уже отключился и не слушал его. В голове моей неслись с безумной прытью строчки, и я наслаждался их движением:

Душа моя убита и мертва,Засохшие цветы не оживают….

И что-то дальше, дальше, дальше. Что-то прекрасное и быстрое, неуловимое. И по сравнению с этим всё остальное вдруг стало так неважно и так нелепо.

Когда это кончилось, я снова услышал голос старика, продолжавший монолог:

– … цель моя совершенно другая. Я на весах, но душу твою вряд ли можно спасти, насколько мне стало ясно из нашего разговора. Знай только, что быть тебе после смерти в аду, коль не обернёшься к богу. К сожалению, отпущенное мне время не позволяет заняться реанимацией твоей души при всём моём желании. Я не доживу на земле в этом измерении даже до утра.

Глаза его блеснули в темноте, и он продолжил:

– Но я должен, во что бы то ни стало, передать тебе ключи от тайны.

«Да на кой чёрт они мне нужны!» – хотел воскликнуть я, вспомнив, что нужно опрометью мчаться в училище.

В разговоре наступила пауза замешательства. Мысли в моей голове вертелись беспорядочным круговоротом.

Молчание длилось. А карусель в моём сознании раскручивалась всё быстрее, и я уже не знал, что скажу через минуту-другую, какая мысль, удачная или опрометчивая, выпадет на кон в этой рулетке.

– Что ж, я готов вас выслушать, – неожиданно для самого себя произнёс я и подумал: «Ну вот, нелёгкая понесла!»

Глянув на часы, я с ужасом заметил, что уже опоздал, и мне вдруг стало как-то всё равно, что будет со мною в училище. Как будто это вдруг ушло куда-то в бесконечно далёкое будущее.

Старик внимательно следил за мной всё это время и, по-видимому, не упустил произошедшую во мне перемену.

– Куда-то спешишь? – спросил он, словно на всякий случай.

– Нет, нет, – успокоил его я.

– Ну, тогда, пожалуй, я начну!.. – старик как-то даже воодушевился. – Прежде всего, я должен показать тебе этот дом. Времени у меня только до рассвета. А дом этот намного больше, чем кажется. Как айсберг, у которого видна только малая часть его объёма. Так что, пойдём….

Он взял лампу в руку, встал из-за стола и пошёл. Я поспешил за ним, слыша его голос:

– Всё, что находится в этом доме, теперь принадлежит тебе. Тебе досталось хорошее наследство. Думаю, что у наследника найдётся и время, и желание познакомиться со своим богатством поближе. Сейчас мы проведём лишь беглый осмотр….

Мне всё же было не весело. Его постоянные рассуждения о смерти…. От этого внутри холодило, подмывало противное чувство тошноты. «Какого дьявола всё время напоминать мне об этом?.. Нормальному человеку достаточно один раз сказать», – думал я, пробираясь за ним.

Дом оказался действительно больше любых моих ожиданий. Сначала я взялся считать комнаты, но когда число их перевалило за двадцать, сбился со счёта. Нечего было и говорить о том, чтобы запомнить их содержимое. Я только понял, что «моё наследство» – какой-то хлам. Но по уверению старика это были очень редкие и ценные книги, рукописи, а также вещи, годные разве что лечь под музейное стекло.

– Когда-то, давным-давно, – рассказывал мне между тем старик, – я имел неплохую работу, получал зарплату не то чтобы хорошую, а приличную, можно сказать. В те времена я без труда мог содержать свою семью и не знал никаких проблем. Это было так давно, что тебя ещё и на свете-то не было. В те времена люди жили хорошо, намного лучше, чем сейчас. Вот тот кофе, который мы с тобой сегодня пили, это натуральный бразильский кофе, какого сейчас не встретишь, остался у меня ещё с тех «допотопных» времён….