Ключ от опасной двери (СИ) - Чейз Бекки

Проклиная идею Рида со стрингами, я усаживаюсь подальше и закидываю ногу на ногу. Вряд ли это меня обезопасит, но иллюзия оградиться от домогательств хотя бы закрытым жестом невольно успокаивает подпрыгивающее сердце. Внешне я по-прежнему выгляжу веселой, но сомнения не отступают, нагромождая тревожные мысли одна на другую, как кирпичи в стене. Почему никто не подумал об инструкции на случай форс-мажора? Дейдра даже смартфон отобрала. И как я должна понять, что делать, если конгрессмен передумает ехать в клуб?

Со Стрипа мы сворачиваем к аэропорту Маккаран, и пока телохранители провожают нас от «Кадиллака» до сверкающего обшивкой бизнес-джета, я пытаюсь навскидку определить расстояние до ближайшего терминала и гадаю, смогу ли преодолеть его на каблуках.

Решив, что я заскучала, конгрессмен возобновляется беседу.

— «Лейкридж» в часе полета, — придержав за локоть, он помогает мне ступить на откидной трап.

Так мы все-таки направляемся в клуб?

— Расчетное время до Рино[1] — пятьдесят восемь минут, — сообщает один из телохранителей, зажав костяшкой пальца гарнитуру в ухе.

Отлично. И этот клуб на другом конце штата.

Стараясь не задаваться вопросом, откуда у конгрессмена деньги на частный самолет, я поднимаюсь в просторный светлый салон. Мне раньше не доводилось летать на джете, поэтому любопытство все же одерживает верх над страхом, и я с интересом рассматриваю обстановку. Дизайн довольно сдержан, но даже отсутствие броских элементов декора не дает усомниться в его стоимости. Эта «скромная» роскошь обошлась не в одну тысячу долларов.

С одной стороны от перегородки расположены два кожаных кресла и диван, с другой — барная стойка с закусками и алкоголем. Рядом, на полированном столике в ведре со льдом охлаждается бутылка «кристалла».

Стюардесса с двумя бокалами на подносе приветствует конгрессмена, шагнувшего следом за мной:

— Рады вас видеть, сэр. Добро пожаловать на борт.

И расцветает от его наигранной благодарности.

Весь перелет я не отрываюсь от иллюминатора. Отчасти, чтобы не пить слишком много — стюардесса так и норовит подлить мне шампанского. Второй причиной становится боязнь домогательств, но конгрессмен не спешит лапать меня в присутствии свидетелей. Разве что иногда поглаживает по бедру, то и дело отвлекаясь на сообщения в смартфоне. Мне на руку его занятость, и я не ною, требуя себя развлечь.

Большую часть пути под нами простирается серая пустыня с редкими вкраплениями кустарников, но когда джет начинает снижение, унылый ландшафт сменяется яркой зеленью в сочетании с насыщенной синевой большого озера.

— Это Тахо,[2] — поясняет конгрессмен, наклонившись ко мне и указывая на горный хребет, тянущийся вдоль водной глади. — Зимой здесь довольно сносные трассы, особенно в Хэвенли.[3]

Сообразив, что он имеет в виду горнолыжный курорт, я капризно надуваю губы:

— Предпочитаю Аспен.[4]

Если и изображать шлюху, то элитную. Надеюсь, дальше не придется лгать о своих спортивных достижениях. Последний раз я стояла на лыжах лет пять назад.

— Согласен, там веселее.

Светскую беседу прерывает сообщение пилота по громкой связи — мы готовимся сесть.

За двойным стеклом иллюминатора я вижу поле для гольфа и длинную вереницу бассейнов у похожих друг на друга особняков. Кажется, это и есть наш пункт назначения.

— «Лейкридж», — подтверждает мою догадку конгрессмен.

Из аэропорта тонированный седан привозит нас к высокому решетчатому забору. На автоматических воротах взгляд выхватывает табличку «Частная территория. Проезд запрещен».

Я шумно сглатываю. Вот же вляпалась. Ну и как мне выбраться из клуба, если что-то пойдет не так?

В холле главного корпуса к конгрессмену спешит администратор и сообщает, что бунгало готово. Предвкушая проблемы, я снова просчитываю пути к отступлению, но приватная вечеринка на двоих неожиданно оказывается многолюдной. Просторная гостиная встречает нас непринужденной музыкой и гулом голосов. С десяток мужчин, в основном пожилых, в компании спутниц во фривольных платьях — явно не жен или дочерей — разбились на несколько групп и мирно беседуют под звон бокалов.

Наше появление сопровождается приветственными возгласами — конгрессмена здесь явно ждали. И пока он обходит всех, я с натянутой улыбкой переминаюсь рядом. Мужчины предсказуемо оценивают мою фигуру, а девушки кривятся, не таясь. Я им не нравлюсь как потенциальная конкурентка.

Хотите заполучить конгрессмена себе? Вперед, я не претендую.

На очередном кругу по гостиной я округляю глаза, увидев… Дейдру! И когда она только успела долететь сюда из Вегаса?

Едва конгрессмен отходит к очередной группе знакомых, Дейдра ловко оттесняет меня к столику с закусками и показывает пакетик с белым порошком:

— Подбрось ему это, как только останетесь наедине.

Я в ужасе отдергиваю руку.

— Ты хочешь, чтобы я… подкинула наркотики?

— Тише, — шикает она, всовывая пакетик мне в ладонь. — В идеале нам нужна видеозапись, как он их принимает, но ты это вряд ли осилишь.

Я трясусь, словно обокрала половину присутствующих. Обернуться не дает онемевшая от страха шея. Вдруг за нами следят?

— И как я это сделаю?

— Притворись скованной, — Дейдра неопределенно передергивает плечами. — Хотя тебе и притворяться не придется. Скажи, что перед сексом хочешь взбодриться.

Следом она протягивает мне блестящий клатч на цепочке.

— Держи. Камера вмонтирована в замок.

Крошечный объектив издалека можно принять за крупную стразу. Представив, как ее замечает конгрессмен, я обливаюсь холодным потом.

— Я… не смогу… Да и как объяснить наличие сумочки? Я же прилетела без нее.

— Думаешь, мужчины обращают внимание на такие мелочи?

Железная логика, ничего не скажешь. Но я все же пытаюсь воззвать к способности мыслить здраво. Или хотя бы к состраданию.

— Дейдра, пожалуйста. Я ведь новенькая и рискую все завалить. Даже если мне удастся его снять, дальше будет…

— Дальше — не твоя забота, — она отступает назад и этим ставит точку в нашем споре. — Просто сделай так, чтобы Уорнер был в кадре.

Остаток вечеринки я на одеревеневших ногах перемещаюсь за конгрессменом по гостиной. Наличие в сумочке опасного пакетика добавляет движениям неуклюжести. Суставы словно на несмазанных шарнирах — один раз я даже спотыкаюсь и едва не роняю бокал.

Вдруг телохранители конгрессмена заметят эту нервозность и решат обыскать? И почему Рид так сильно жаждет его подставить? Дейдра ведь была готова сменить несколько девушек за игорным столом, лишь бы одна из них прилетела сюда.

Разговоры затихают лишь к полуночи. Конгрессмен как радушный хозяин прощается с каждым гостем. Когда за последним закрывается дверь, он сбрасывает пиджак и с похотливой усмешкой обещает:

— Теперь мы, наконец, развлечемся.

Стерпев его липкий взгляд, я беспрекословно следую в смежную комнату. За время ожидания я извела себя настолько, что нет сил ни острить, ни улыбаться.

В спальне нас ждет кровать, на которой с легкостью бы разместились четверо, и от одного ее вида мне хочется трусливо кинуться прочь. С резных столбиков свисают наручники с широкими кожаными браслетами, на подушке рядом лежит кляп, а на потолке расположена зеркальная панель — конгрессмену явно нравится наблюдать за собственными игрищами.

В этом мире для извращенцев я чувствую себя инородным телом. Как, черт возьми, изобразить восторг от того, что противно до тошноты?

Незаметно достав проклятый пакетик, я гадаю, куда пристроить клатч.

— Положи там, — командует конгрессмен, кивнув в сторону прикроватной тумбочки. — Заодно вставь себе любую, какая больше приглянется.

С недоумением уставившись на разложенные вытянутые кругляшки с разноцветными кристаллами, я почти решаюсь спросить, что это, когда на меня снисходит озарение.

Это же… анальные пробки!

— Смазка в верхнем ящике, — подтверждает догадку конгрессмен, подойдя почти вплотную.