Бывшие. Я до сих пор люблю тебя - Даша Черничная

ручную кладь. На сборы времени не было, потому что после того, как позвонил Герман, я поспешила искать билеты, а ближайший рейс был через три часа.

Пока бывший муж покупал мне билет, я хаотично скидывала в сумку вещи первой необходимости.

— К больнице Сен-Жозефа, пожалуйста, — прошу по-английски.

С французским у меня все сложно, да и в панике я даже обычное «S'il vous plaît» выговорить не смогла бы.

Дорогу до больницы запоминаю с трудом — в Париже я была лишь один раз и задержалась тут ненадолго, всего на три дня. В дороге телефон у меня сел, поэтому дозвониться до Германа нет возможности.

Когда такси останавливается, я выскакиваю из машины и бегу к ресепшен, где пытаюсь выяснить, где моя дочь и ее отец. В конце концов мне называют этаж и номер палаты.

Поднимаюсь на нужный этаж и залетаю в палату.

Она одноместная. На больничной койке лежит бледная Эми. Подхожу к ней, кладу руку на щеку.

— Доченька… — шепчу хрипло и уже готова разреветься.

Но не успеваю это сделать, потому что меня обхватывают за плечи и прижимают к себе.

Я без труда узнаю Германа. Разворачиваюсь в его объятиях и утыкаюсь носом ему в грудь.

— Все хорошо, врачи сказали, у нее легкое сотрясение, вкололи успокоительное, и теперь она спит, — отчитывается он быстро.

Поднимаю взгляд и смотрю на загорелое лицо Титова. У него рассечена бровь, и я невольно поднимаю руку и пальцами касаюсь виска.

Запоздало ловлю себя на этой вольности и хочу отдернуть руку, но Герман перехватывает ее и прижимает к своему лицу.

Эта близость ненормальна. Она невозможна между нами. Мы друг другу практически никто, но одновременно с тем внутри проносится куча мыслей, эмоций. И страх, боль, радость оттого, что все хорошо.

Герман на секунду прикрывает глаза, и я замечаю мешки, которые залегли у него под глазами. Устал. Не спал. Наверняка испугался за дочь.

— А ты как? — спрашиваю его и все-таки забираю свою руку.

Нам не стоит переходить границ, нужно оставить все так, как есть.

— Все в порядке, у меня никаких повреждений.

— А это? — указываю пальцем на рану.

— Мелочи, — отмахивается.

— Как это произошло?

Герман берет меня за руку и тянет к небольшому диванчику, который стоит тут же в палате. Сажает меня, сам садится напротив.

— Ехали мы по Парижу на арендованной тачке, и нам в зад прилетел автомобиль. У чувака отказали тормоза, — Герман пожимает плечами.

— Какой кошмар! — прикрываю рот рукой.

— Я был в панике, когда звонил тебе, — Герман устало трет шею. — Наверное, не стоило сразу тебя дергать, ведь, по сути, мы легко отделались, оба были пристегнуты. У Эмили легкое сотрясение. Ее оставили до завтрашнего вечера, если все будет в порядке, то отпустят уже завтра. Она, конечно, больше испугалась, но все обошлось.

Кладу руку ему на плечо:

— Ты правильно сделал, что позвонил. У меня на ближайшие дни нет никаких проектов, так что я лучше проведу время с дочерью.

— Сколько у тебя есть дней? — я вижу, как его глаза загораются. — У нас осталось пять дней отпуска. Проведешь это время с нами? У нас двухкомнатный номер, недалеко от центра — всем хватит места.

— Думаешь, это уместно?

— Думаю, это идеально. Эмиля будет рада видеть тебя.

— Ну хорошо, — сдаюсь. — Только при одном условии. Сейчас ты поедешь в гостиницу и ляжешь спать. На тебе лица нет.

— Брось, я в порядке, — отмахивается.

— Нет, не в порядке. И посмотри на этот диван. На нем едва хватает места одному, а вдвоем мы с тобой не поместимся.

Герман улыбается уголками губ:

— Помнишь крохотный диван в нашей квартире? Мы почти месяц спали на нем, пока ждали новую кровать. Почти каждую ночь ты забиралась и спала на мне, как кошка, — под конец голос Германа скатывается в хрип.

А у меня перед глазами совсем другое воспоминание: как мы спим в обнимку на неудобном диване в еще закрытом ресторане. Это было совсем недавно, не нужно далеко ходить.

— Помню, Герман, — опускаю взгляд на свои пальцы. — Я все помню.

— А говорила, что забыла, — звучит как укор.

— Как можно такое забыть, Гер? — поднимаю глаза и смотрю в его черные омуты.

Зависаем друг на друге. Взгляд стирает много лет, разделяющие сегодняшних нас с теми, молодыми и горячими, безрассудными. Это непросто, скорее даже болезненно.

Но что еще более важно — бессмысленно.

— Мама! — зовет меня Эми тихим голоском.

— Доченька! — подбегаю к ней, расцеловываю. — Как ты себя чувствуешь? Позвать доктора?

Эми обхватывает меня за шею и прижимается доверчиво, совсем по-детски, а я глажу ее по голове, чувствуя, как постепенно успокаиваюсь. Все хорошо, мой ребенок цел.

— Он опять мне что-нибудь уколет, — дочь кривится. — Лучше скажи, как ты тут оказалась?

— Папа позвонил, — бросаю взгляд на Германа.

— Я так рада, что ты теперь с нами! — радуется искренне.

Не поправляю ее. Я, в общем-то, не с ними. Я приехала к дочери, и только к ней.

Эмилия остается в больнице до следующего вечера. Я сплю на крошечном диване, а Германа все-таки удается выпроводить в гостиницу, хотя он сопротивлялся до последнего.

После ночи у дочери отличное самочувствие по ней вообще не видно, что что-то было не так всего сутки назад. Лечащий врач говорит, что Эми идет на поправку, молодой организм восстановится быстро, и отправляет нас всех восвояси.

Когда втроем мы приезжаем в гостиницу, я замираю посреди номера.

Справа спальня Эми, слева Германа.

— Мам, — толкает меня локтем дочь, — если ты хочешь пойти налево, я не возражаю.

Это она так намекает на спальню своего отца.

— Сейчас кто-то по губам получит, — шиплю на нее и шлепаю по наглой заднице.

Эми, смеясь, уходит к себе, а сзади подходит Герман и кладет руку мне на талию.

Ток пронизывает тело, обволакивает, заставляет сердце биться быстрее.

— Если что, я тоже не против, — шепчет на ухо.

Глава 19. Никакого права

Герман

Тринадцать лет назад

Лечу домой. Башка снова гудит, взгляд не может нормально сфокусироваться. В последний момент торможу перед машиной, которая остановилась на красный сигнал светофора. А я чуть не просрал момент и не влетел ему в жопу.

Визг тормозов, и дорогой кроссовер замирает как вкопанный. Аварии удается избежать.

Домой приезжаю никакой. Запоздало расстраиваюсь, что чуть не помял тачку, подаренную отцом.

Поднимаюсь в квартиру. Все тихо, но на кухне горит свет.

На цыпочках захожу туда.

Тамила сидит на стуле, подняв ноги и прижав колени к себе. Смотрит в