Путешественник - Жюльетта Бенцони

Приходившие известия были одно другого тревожнее. Квебек, благодаря своим укреплениям, пока держался, но на поле боя англичане брали верх, вынуждая франко-канадские войска к отступлению. По странному стечению обстоятельств, главнокомандующие обеих армий были смертельно ранены. Молодой генерал Вольф, и без того слабого здоровья, находился при смерти в наспех устроенном на поле сражения стане. Что касается маркиза де Монкальма, то его в безнадежном состоянии только что отвезли в замок Сен-Луи. Но еще более странным было то, что и тот, и другой получили по три ранения…

Невысокий священник, который, казалось, чудом держался на ногах, отслужил вечерню. На ней не было и половины монахинь: слишком много было других дел! Вскоре сестра Мари-Жозеф пришла сказать Гийому, что его мать отдыхает. Воспользовавшись тем, что она была без сознания, им удалось уладить пулю; рану обработали, перевязали, и, по мнению проводившей операцию настоятельницы сестер милосердия из монастыря Святой Елены, шансов на выздоровление было много. Сын увидится с ней завтра утром. А теперь он с Конокой может устроиться в риге на ночлег.

Гийом уже собирался поискать своего друга, как вдруг индеец вошел в часовню, с трудом поддерживая человека без кровинки в лице, ковылявшего на одной ноге, поскольку на другую были наложены шины. С бесконечной осторожностью индеец уложил раненого на свободный матрас и принялся устраивать его с бережностью, необычной для человека его роста и силы. Гийом машинально следил за ними, но успел заметить, что солдат был в форме Королевского русильонского полка. Им снова овладело беспокойство.

— Остаться рядом с раненым, — сказал Конока; заметив мальчика. — Идти на кухню за супом…

При этих словах человек, лежавший словно мертвый, приоткрыл один глаз и выдохнул:

— Мне бы уж лучше глоточек вина!

— Вино? — вытаращил глаза индеец. — Не легко найти! Может быть, сидр?

— Я так и думал! — вздохнул человек. — Не умеют жить в этой дрянной стране! Может, тогда водки, приятель?

— Он хочет сказать «огненной воды», — перевел Гийом, гордясь своими познаниями, которые он почерпнул во время прогулок в порту.

Конока бессильно развел руками:

— Не знать где найти!

— Я попробую! — заверил Гийом, решив завоевать симпатию солдата, поскольку у него внезапно возникла одна идея. Ты пойдешь за супом, а я постараюсь что-нибудь сделать…

Схватив кружку с водой, которую монахиня поставила около раненого, он дал ему напиться, чтобы, чего доброго, не опоздать, затем, забрав кружку, осторожно пошел через часовню по направлению к ризнице. Госпиталь он знал как свои пять пальцев, прекрасно знал он и то, в каком шкафу монахини хранили вино для причастия: чтобы доставить удовольствие матери, ему приходилось несколько раз быть служкой. Да и с Франсуа Ньелем они довольно часто пели в часовне коллежа.

Как-то раз он заметил, что аббат из Риговиля, служивший в госпитале священником, желая немного согреться в холодные дни, рядом с бутылями белого вина прятал флакон с яблочной водкой. Однажды он даже попробовал ее. Опыт оказался столь обжигающим, что с тех пор он остерегался его повторять. Но теперь, если немного повезет, он надеялся доставить радость человеку, уцелевшему на поле смерти.

Одно лишь беспокоило его: как открыть дверцу шкафа? Но, видно, сам дьявол был с ним, потому что большой ключ торчал из замочной скважины словно черный цветок. Повернуть его, открыть дверку, извлечь бутылку, в которой оставалось еще больше половины, плеснуть глоток в кружку, поставить все на место и вновь закрыть шкаф, — для этого Гийому потребовался лишь один миг.

Он уже хотел идти, как вдруг обратил внимание на одну деталь: налитый в оловянную кружку спирт распространял такой сильный запах, что вполне мог привлечь внимание. И тогда, вернувшись к шкафу, где он заметил стопку наглаженных омофоров (Предмет белой нижней одежды, которую священник надевает на шею под епитрахиль.), он взял один из них, повесил на руку, будто собирался отнести его священнику, и понес перед собой, предусмотрительно спрятав кружку под бельем. Минуту спустя он уже был рядом со своим подопечным, который встретил его как мессию и жадно сделал большой глоток, после чего вдруг ярко покраснел, и глаза его вылезли на лоб.

— Черт возьми! — выговорил он, откашливаясь. — Где ты взял это, сорванец? Ну и крепка!.. Мертвого поднимет!

— Вам не понравилось? — спросил, расстроившись, мальчик и потянулся за кружкой.

Но солдат крепко держал ее, и Гийом заметил, что как только приступ кашля прошел, цвет лица его стал постепенно приобретать нормальный оттенок.

— Не горюй! Все будет хорошо! Чего только я не пил в своей жизни… Но скажи, с какой стати ты так печешься обо мне?

— Вы один из солдат господина де Бугенвиля, правда?

— Да, имею честь. Ты его знаешь?

— Да. Он был другом моего отца, и я хотел бы знать… он что…

— Мертв? Не волнуйся! Судя по тому, что я видел, он еще живой. Когда сегодня утром на Красном мысу мы узнали о том, что здесь творится, то сразу поспешили на помощь… К несчастью… когда мы явились, было слишком поздно. Англичане стояли стеной, и тогда господин де Бугенвиль приказал нам отходить к Жак-Картье. А сам — как сейчас его вижу — галопом поскакал к холмику и, привстав на стременах, что-то разглядывал вдали. Потом закричал, чтобы все уходили, и ринулся в самую гущу. Хотел подобраться к господину де Монкальму, чтобы получить от него приказания. Туда и поспешил, где заметил его флажок…

— Но его могли убить или ранить? — жалобно проговорил Гийом.

— Нет. Понимаешь, сорванец, я, сержант Ла Вьолет, очень люблю этого человека! Мы вместе были у индейцев. Так вот, все ускакали, а я отправился за ним. А потом упал с лошади и повредил себе ногу. И все же я видел, как он присоединился к штабу главнокомандующего и вместе с ним отошел к городу.

— Вы хотите сказать, что он в Квебеке?

— Наверняка! Не такие уж они плохие ребята, эти краснокафтанники! Увидев, что наши увозят генерала, они не стали мешать. К тому же они возились со своим, ведь и он был при смерти… Проклятый денек, малыш! Можешь мне поверить…

— Я знаю! — прошептал ребенок, посапывая, чтобы не заплакать, потом вдруг резко изменил тон. — Мне нужно встретиться с господином де Бугенвилем… поговорить с ним. Как это сделать?

— Ну, ты от меня слишком много хочешь! Сейчас он заперт в Квебеке, и город еще не сдался. Ты ведь не птица и не мышь, не знаю, как тебе удастся… Если хочешь, поговорим об этом завтра, — добавил он, глядя в расстроенное лицо мальчишки. — А пока, честное слово, так хотелось бы вздремнуть!

Сержант Ла Вьолет откинулся назад и натянул на плечо одеяло, которым был укрыт. Гийом собирался что-то добавить, как вдруг Конока взял его за руку: