Примаков - Илья Дубинский

О встрече с матерью распространяться не буду. Лишь с приходом полка Шмидта она впервые отважилась спать дома. Рано утром мы оба уже были на ногах. Пожалуй, мать поднялась раньше меня. Поднялась и сразу же засуетились у печи ее натруженные, искривленные нелегкой работой руки. И тут с улицы донеслась боевая песнь. С гармошками, бубнами, с лихими присвистами. Я выглянул в окно. Вдоль аллеи вековых тополей, направляясь к вокзальной площади, шла конница. Естественно, меня потянуло наружу. И то, что пришлось тогда увидеть, долго оставалось в моей памяти.

Видел я под теми же тополями страшные полки баварских кирасир. Грозные, могучие, но оболваненные муштрой вояки-автоматы. А эти – во всей первозданной силе, полные живого порыва, шли под боевыми знаменами вольные дети расправившего плечи народа… На сильных, с заиндевевшими храпами конях, с полной выкладкой вьюков, немного пестровато одетые, но все в смушковых, с красными верхами, лихо сдвинутых набекрень папахах. Лампасы, без конца и края лампасы. И алые ленты в гривах, челках. Ленты, ленты, ленты… То шел недавно уже показавший себя в боях за Харьков, Люботин и Полтаву полк червонных казаков. Во главе с очень юным, как мне показалось, атаманом.

Миновав вокзал, конница проследовала дальше к кобелякскому переезду, а потом прямо на запад к Козслыцине – Кременчугу. Вслед за конницей и я направился к переезду, а оттуда на север, в свой отряд. Наши пути разошлись. Ошеломленный недавним зрелищем, я не мог предполагать, что вскоре судьба снова сведет меня с этими всадниками, и теперь уж на долгие годы.

После того военная ситуация бросила червонных казаков к самой границе, к Шепетовке – Изяславу. Меня партия послала в шахтерскую дивизию к Старому Осколу, чтобы вместе с ней пройти тяжкий путь отступления к Ельцу и триумфальный марш к Перекопу, а там снова встретиться с героической дивизией червонных казаков и войти в ее славную семью.

Ну, а горемычная моя мать, с помощью добрых людей избежавшая мести махновцев, деникинцев, петлюровцев, не сумела спастись от хищной руки фашистов.

Не сберегли своей мы мамы,Ее, старушку, не сберегИ старый бог ее упрямый,Тот древний и бездушный бог…

Никто могилы не разыщет…И оттого мне свет не мил.По всей земле их сотни, тыщи,Безвестных и святых могил!

Первая Украинская Советская повстанческая дивизия Локотоша, которого вскоре заменит Щорс, гонит петлюровцев и галицийских стрельцов к Шепетовке, вторая дивизия Барабаша сдерживает натиск врага у Проскурова. А червонные казаки вместе с конным полком Гребенки громят тылы жовтоблакитников.

В этом героическом рейде, выйдя к Староконстантинову, червонные казаки у берегов Кузьминского озера столкнулись на марше с мощной Херсонской дивизией противника. Полк Гребенки где-то отстал. Но дорога каждая минута, и Примаков, не дождавшись подмоги, атакует петлюровцев. На льду Кузьминского озера осталось множество изрубленных гайдамаков. В их числе доктор Луценко, командир Херсонской дивизии, личный друг Петлюры, член Генеральной рады «вольного казачества», сменивший клистирную кишку на булаву воеводы.

Наряду со старыми бойцами хорошо показали себя спартаковцы, бывшие солдаты Вильгельма, мадьяры и чехи, еще недавно воины «цисаря» Франца-Иосифа – всадники интернациональной сотни червонного казачества под командованием Маркутана и его комиссара венгра Вераша.

10. Героические рейды червонцев

В мае 1919 года обстановка на фронтах усложнилась. Измена Махно и восстание бывшего атамана Григорьева, командира 6-й советской дивизии, сыграли на руку генералу Деникину. Белогвардейцы захватили Донбасс. Ленин потребовал переброски войск с западной границы против нового, наиболее опасного врага. И вот червонные казаки из-под Шепетовки через Киев стремятся к Гришину, а главком Украины Антонов-Овсеенко шлет депешу в Москву: «Мы отправили против Деникина свою лучшую боевую единицу – полк червонных казаков Примакова».

В первых же боях с конницей Шкуро червонные казаки оправдали высокую оценку, данную им главкомом Украины.

Большевик Примаков не был из тех командиров, которые живут правилом: «Моя хата с краю, я ничего не знаю». Не благодушествовал в ожидании приказов свыше. Не благоденствовал в то время, когда враг нажимал на боевого соседа. Командуя полком, он, большевик ленинской школы, болел за весь фронт. Как настоящий коммунист, он чувствовал себя в ответе не только за то, что происходит на его участке, но и за то, что делается на участке соседа и на позициях всей армии. Это, помимо личной отваги и мастерства непревзойденного рейдиста, и выдвинуло молодого, двадцатилетнего конница Примакова в ряд самых блестящих военачальников ленинской эпохи.

Такова уж была его незаурядная натура – он смотрел на мир глазами державного мужа, настоящего коммуниста. И тогда, когда он носил высшие знаки различия – четыре ромба, и тогда, когда он, командуя всего лишь полком, не имел вовсе никаких внешних признаков воинской власти.

В архивах сохранился очень ценный и любопытный документ. Это докладная записка командира червонноказачьего полка В. Примакова от 5 июля 1919 года. Полная жгучей тревоги за судьбу революции и страны, она адресована Совету Обороны Республики в самое критическое для Красной Армии время. Двумя днями раньше, после захвата Царицына и Харькова, Деникин отдал свою знаменитую «московскую директиву». Днем раньше главком Вацетис был заменен Каменевым. В те же дни было опубликовано письмо ЦК ВКП(б) «Все на борьбу с Деникиным!».

Примаков писал Совету Обороны:

«Наступление белогвардейцев и паническое отступление наших войск, терроризированных частыми ударами во фланг и в тыл, измена генштабистов, растерянность младшего командного состава, не имеющего возможности предупредить измену, создали на фронте катастрофическое положение…

В войсках есть вера в победу, но она как-то пассивна, нет нужного порыва. Я должен, однако, отметить, что в добровольческих частях заметен подъем и инициатива. Добровольцы[10] одни задерживают наступление.

…Нужно сосредоточить в тылу, верстах в ста от фронта, свежие и непотрепанные войска, хотя бы силою в две дивизии пехоты и дивизию кавалерии.[11] С этими силами начать наступление. Наступление ударным кулаком безусловно будет успешным, так как казаки[12] сильно распылили свои силы и крестьянство против них. Первая же победа увлечет в наступление и все остальные части…

…Лишь при таком командующем (Барабаш) и при частях, привыкших к маневрам и к полевой войне, не боящихся окружения, можно победить.