Лени Рифеншталь - Одри Салкелд

И снова Фанк удивил своей способностью находить выход из положения, когда руки тянутся к работе. Едва ли за ночь он написал сценарий «Большой прыжок», известный также под названием «Гита — девушка с козами». Это был короткий забавный фарс, представляющий в смешном виде неопытных туристов в горах: одновременно хороший кукиш критикам Фанка и искусная самопародия. И то сказать, он низводил с небес на землю всю эту романтическую канитель, связанную с мифом о горах, включая «горные» фильмы, а приглашение Лени Рифеншталь на роль «девушки с козами» явилось прямой отповедью Шахту. Фанку, как всегда, досталась роль прекрасного героя, встречающего трудности со стиснутыми зубами, но это была последняя постановка, в которой он, Фанк, и Рифеншталь работали вместе.

У Фанка были планы и для Шнеебергера. Ему как лучшему во всей компании лыжнику надлежало отложить кинокамеру и сделаться главным героем комедии — уговорить его стоило больших трудов, так как по сценарию он должен был напялить гротескный надувной костюм. К тому же предназначавшаяся ему роль лыжника-новичка была связана со множеством рискованных полетов и падений — в одном эпизоде он должен был даже, спрыгнув с большой высоты, приземлиться прямо на корову… Насколько нам известно, съемка этого эпизода потребовала нескольких дублей, и мы только надеемся, что мишленовский[12] костюмчик, в который был облачен Шнеебергер, спас от травм корову. Но не самого Шнеебергера: бедняга потом жаловался, что к концу съемок эпизода он был весь сплошь черным и синим, да к тому же потерял в весе почти что шесть с половиной кило — столько пота сошло с него в герметически непроницаемом резиновом костюме. Но в итоге все кончается хорошо; девушка достается ему!..

К тому времени Шнеебергер совершенно определенно сделался главным человеком в жизни Лени Рифеншталь, и она вовсе не жаловалась, когда Фанк, удаляясь для съемок зимних видов спорта, велел Лени и Шнеебергеру отправиться в Доломитовые Альпы и попрактиковаться в скалолазании.

— Да, кстати, заодно можешь порепетировать с ним свою любовную сцену, — саркастически добавлял Фанк. — Ему нужно преодолеть свою чрезмерную скромность, прежде чем мы начнем съемки! А тебе нужно научиться напрягать ступни!

Судя по всему, он желал, чтобы во всех сценах она влезала на скалы босая — но до этого было еще далеко: ей нужно было серьезно потренироваться, прежде чем она наконец сможет разуться.

Произведя разведку в окрестностях альпийской хижины Лангкофель, Шнеебергер выбрал для дебюта Лени башнеобразные скалы Важоле — никто не сказал бы, что они рассчитаны на новичка. Эти скалы, похожие на каменные ракеты, нацеленные в небо, были всего только десять лет назад описаны знаменитым альпинистом Гвидо Реем — он охарактеризовал их как «скелеты гор — фантастические, гротескные, даже ужасные, и при всем том — дурные и зловещие». «Найдется ли такой хладнокровный, — задавал вопрос Рей, — кто мог бы вообразить человека, который, цепляясь за острый край хребта, похожего на нож, — ползет вверх к его остроконечной вершине, а оказавшись там, дерзает спуститься вниз?» Рифеншталь рассказывала, как она стояла под высокими вертикальными стенами, словно качавшимися под летящими облаками, и была бы готова поклясться, что они недоступны для покорения, если бы она не видела там, вверху, две крохотные, как муравьи, фигуры, влезающие по бурой стене Делаго-Арет; под их ботинками лежали сотни футов покоренного голого пространства. Шнеебергер мигом обвязал ее вокруг пояса веревкой — и в путь вверх по отвесной стене, не дав партнерше ни секунды на раздумья! И вот он уже тянет ее за собой ввысь, от уклона к уклону, по отвесной стене — и Лени находит, что это вовсе не так трудно, как она себе это представляла. Она держалась цепко и чувствовала себя вполне надежно. По мере того как возрастала ее уверенность, душа ее наполнялась чувством истинного наслаждения, и она сказала себе: «Вот! Вот настоящий спорт для меня!»

Они поднимались медленно и уверенно и остановились для краткого отдыха, когда наконец достигли узкого выступа. В первый раз Лени позволила себе глянуть вниз с крутой стены и удивилась тому, что совершенно не испытывает головокружения, хотя сердце ее билось чаще, чем обычно. Еще несколько коротких расщелин и траверсов — и половина пути преодолена! Она снова бросила взгляд туда, где ее пятки (пока еще не голые!) свисали над узким выступом, на котором она держалась, и с наслаждением сплюнула в пустоту. «На какую-то долю секунды голова у меня закружилась, когда я свесилась над тысячефутовой высотой, но вскоре это ощущение прошло, и я плавными движениями преодолела последние несколько футов, отделявших меня от вершины. Я с трудом нахожу слова, чтобы описать, как это было прекрасно — так свободно, так просторно и так близко к облакам и звездам!»

Затем Лени и Шнеебергеру покорился южный склон первой из «башенных» скал Селлы (предположительно маршрут Тенкера и Пескосты 1913 года). А вот это уже было куда сложнее! Так, в середине пути была длинная расщелина; двигавшийся первым Шнеебергер находился примерно на 60 футов выше головы Лени, цепко хватаясь за обе стены расщелины; вдруг он крикнул ей, что здесь не за что зацепить веревку, она с трудом могла смотреть на то, как он, покинув сравнительно надежные стены расщелины, осторожно перебрался по одной из боковых стен и скрылся из виду. Внезапно она почувствовала себя жутко одинокой на этой чуждой стене. Но вот несколько минут спустя она услышала голос Шнеебер-гера и почувствовала облегчение: «Прекрасно, взбирайся! Но будь осторожна! То, на чем крепится веревка, ненадежно. Любой ценой держись, не смотри вниз!»

Это оказалось труднее, чем все то, что доселе пришлось испытать Лени. Она уже думала крикнуть Шнеебергеру, чтобы тот спускался обратно, но, устыдившись своей слабости, стала медленно двигаться вверх.

Однако расщелина становилась все просторнее, и ей пришлось широко расставить ноги «ножницами». Опираясь каждой ногой на одну из стен расщелины, Лени поднялась еще футов на тридцать, но далее стенки отодвигались еще дальше от нее и взбираться таким способом стало невозможно. Тогда она, как и Шнеебергер, медленно перетянулась на одну стену и выползла на открытое место — туда, где ее партнер ждал свою спутницу на крохотном выступе. Только теперь до нее дошло, какой они оба подвергались опасности, веревку страховали фактически только руки Шнеебергера. Одно неосторожное движение, потеря равновесия или внимания на долю секунды — тут обоим и крышка. Он двигался очень медленно и с большой осторожностью, чтобы она успела нащупать точки опоры, и затем делал следующий шаг. Лени тряслась, опасаясь, что ее партнеру недостанет силы, но она недооценила его. Наконец он вскарабкался на вершину и позвал ее за собой.