Артуа. Ученик ученика - Корн Владимир Алексеевич

– Ты что себе позволяешь, гийд? – Голос у него был под стать взгляду, и оба они выражали крайнюю степень негодования.

Интересно, что я себе позволяю? Разве что бросить полный восхищения взгляд на девушку, которая своей красотой поразила меня до самой глубины души? Ну да, я не остался незамеченным незнакомкой. Так что с того? Она ведь не моей персоной заинтересовалась: ей было любопытно узнать, кто же так пристально ее рассматривает. И что означает слово «гийд»? Он что, знает о наших отношениях с Аниатой и просто не выговаривает букву «р»?

Дворянин занес руку для нового удара плеткой. Ага, сейчас. Расслабленной кистью руки я ожег ноздри его скакуна, заставляя того вскинуться на дыбы и сбросить седока. А что тут удивительного? Даже самого буйного племенного быка можно легко вести за собой одним пальцем, если схватиться за кольцо, продернутое сквозь ноздри. У многих животных так. Да и практически все мы получали по носу и хорошо помним последствия. Скажу больше. Если заехать расслабленной кистью в пах противника, то это будет гораздо эффективнее удара ногой.

Мой неожиданный враг соскользнул на землю, хватаясь за эфес шпаги. Наверное, он смог бы удержаться, будь задняя лука седла чуть выше.

Приблизившись к нему рывком на нужное расстояние, я атаковал кончик его подбородка двумя быстрыми джебами. Теперь оплеуха расслабленной ладонью. Все.

Несколько минут у меня есть. Это не смертельно, но собираться с мыслями он будет достаточно долго для того, чтобы успеть скрыться.

Я пустил Мухорку бешеным карьером, и причин для этого было множество.

Фред, тщательно вдалбливая мне правила поведения на предстоящем мне нелегком пути, несколько раз повторил – никаких конфликтов со знатью. Абсолютно никаких. Разбираться и искать, кто прав, кто виноват, не станут. Прав всегда будет тот, у кого на боку имеется заостренная арматурина метровой длины. А уж в моей теперешней ситуации – и подавно.

В открытую глазеть на проезжающую мимо благородную даму… Я ведь знал, что это запрещено, но не смог сдержаться: слишком уж она была красива, потрясающе красива. И как я смог не услышать приближения этого дворянина? С такими рефлексами мне долго здесь не протянуть.

А Мухорка моя молодец. С виду ведь и не скажешь, что она способна на такое. И правильно сделал, что оставил именно ее. При всей своей резвости она еще и удивительно терпелива. Лошадям ведь достается не меньше от неопытности ездоков, чем самим наездникам.

Один опытный лошадник, тщательно осмотрев ее, заявил, что мне повезло. Никаких изъянов. Единственный недостаток – ее возраст. У лошадей век короткий, и через пару-тройку лет она потихоньку начнет сдавать.

Ну это не самая большая проблема, мне самому бы до этого момента протянуть, что не очень-то и легко, судя по моему образу жизни в последние полгода.

Так, все, дальше шагом: показались люди, а бешено скачущие всадники всегда привлекают внимание и отлично запоминаются. Вот и примыкающая к тракту дорога, вынырнувшая из рощицы, мне туда.

Сверендер уже близко, вон он, вольготно раскинулся по обоим берегам реки. Вот это город как город, в смысле величины. Отсюда он хорошо просматривается.

На холме возле реки возвышается местная твердыня с множеством башен и всем прочим перечнем необходимых укреплений. Вероятно, исторический центр города. С моего места и мост виден, кстати единственный. И его мне никак не миновать. Предместье рядом, через него и поеду, а не по центральному тракту. Меньше шансов встретиться с оскорбленным дворянином.

Черт, как же жжет в спине, надо было этому поборнику дворянских прав и привилегий еще и ногой в печень приложиться от души.

Так, теперь немного поразмышляем о маскировке. С Мухоркой ничего делать не надо, таких лошадей вокруг тысячи, и упряжь на ней обычная. Не перекрашивать же мне ее, в конце концов.

Теперь я. Что во мне есть такого, что выделяет меня из толпы всех остальных? Да абсолютно все. Мой облик просто безупречен. Есть у меня подозрения, что и отправили меня сюда по одной простой причине: на моей родной планете появился еще кто-то, столь же идеальный. А двоих таких для одной Земли многовато. Вот и сбагрили меня сюда, выбрав методом слепого жребия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если серьезно, то рубаху необходимо сменить, на спине она пропиталась кровью. Как будто бы подсохло там, коркой покрылось, но через весь город в таком виде не поедешь, а набрасывать что-нибудь сверху жарко.

Что же касается всего остального… Воспользуемся вековой мудростью моего народа. С ее помощью он непобедимым стал и территориями огромными обзавелся. Так что теперь в остальном мире и побаиваются, и хулить не забывают, от зависти конечно. А мудрость эта довольно проста: авось кривая вывезет.

На противоположной стороне моста меня остановил стражник с дубинкой. Неужели кривая все-таки не вывезла? Черт, ему бы еще дубинку черно-белой краской расписать. Ладно, сколько с меня? Как он вообще определил, что я здесь проездом? По региону, указанному на номере моей кобылы? Ведь я видел, что он не всех останавливает.

– Сколько? – поинтересовался я.

Всем известна родственница краткости. Чего – две? Понятно, что монеты. А номинал? Начнем, пожалуй, с меди. А то, знаешь ли, слишком тяжело мне что-то деньги достаются. И с бандитами, и с абордажем этим, когда Бронс еле успел меня в сторону отбросить. И когда за маслом нырял. Я ведь один раз так воды нахлебался, что в тот день даже продолжать не стал. А на следующий только после обеда начал. Хватит? Ну тогда все, спокойной службы.

Слово «сколько» мне не так давно часто пришлось повторять. Мы с Анютой в ее лавке находились. Я указывал пальцем на товар и спрашивал: «Сколько?» Она, с таким видом, как будто явился крайне неплатежеспособный покупатель, называла мне цену, едва сдерживая смех.

Затем я прижал ее в углу… Вот такие у нас ролевые игры получились. А что, пусть у нее лавка с чем-нибудь хорошим и приятным ассоциируется. Иначе попадется первый клиент вредный и все настроение испортит. Самое первое впечатление надолго запоминается.

Как они там? Я ведь так и не уговорил Стрегора в ученики податься. В море он хочет. Наследственное, видимо: отец у него моряком был. Ничего, пока в лавке будет помогать, а там, глядишь, и передумает…

В Сверендере на ночь я останавливаться не стал. Проехав мост, взял вправо и опять окольными путями добрался до тракта. Но и после этого долго ехал с опаской, скрываясь среди придорожных деревьев.

Отмахав порядочное расстояние, я обнаружил, что нервы успокоились. Все-таки повезло. Не нашел меня дворянин, а может, даже не искал. Не захотел никому признаваться, что получил пощечину, да еще от кого. Сейчас только гадать и остается.

На ночлег снова устроился в рощице. Все у меня для этого имеется: и чем поужинать, и на чем спать. Вот только обязательно позаниматься нужно хотя бы полчаса. Ничего сложного, но Бронс настаивал на постоянных тренировках. Для начала – самое простое и самое необходимое. Выхватил клинок из ножен, затем вновь вложил. И так много-много раз. Чепуха, казалось бы, но это лишь на первый взгляд. Можно быть лучшим в мире фехтовальщиком, но в нужный момент просто не успеть оружие обнажить. Вот и последний мой соперник. Вынул бы он шпагу – что бы мне тогда оставалось делать? Только бежать сломя голову, бросая все свое движимое имущество.

Так, теперь встать, расставив ноги самым невероятным образом. Сейчас, по крайней мере, я уже могу так стоять, раньше все время набок заваливался. Сначала я даже подумал, что Бронс надо мной издевается. Оказывается, нет. Бронс сказал, что когда научусь передвигаться таким образом, то перемещаться обычным способом буду значительно быстрее. Еще и заявил, что он вообще не должен был мне этого показывать. Так и в моем мире всегда было. Сами технические приемы никто и не скрывал никогда, а вот методы их отработки являлись самым страшным секретом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ну вот, теперь еще помахать своим тесаком, поужинать и завалиться спать. В махании тесаком, кстати, тоже все не так просто. Мой учитель любил повторять, что при этом нужно включать воображение: дескать, не в воздухе железом машешь, а бьешься насмерть, только так.