КВАZИ - Сергей Лукьяненко

– А может быть, фермионы, – невесело пошутила Анастасия. Оглянулась на девочку. – Батюшка, а всё-таки дырявые одежонки – нехорошо.

– Они рвут любую одежду за неделю, – ответил Пётр. И тут же вздохнул: – Прости, девочка. Но мы и впрямь не так богаты, как думают в народе.

– Приближаются, – внезапно сказал Михаил. – Я чувствую… – Он вдруг снял с плеча дробовик. Помедлил секунду и добавил: – Если их больше пяти… нет, больше четырёх… стреляйте.

Их было два десятка.

Два десятка восставших вынеслись из дверей лаборатории микробиологии. Я увидел их и порадовался только одному – что среди них не было детей.

А потом мы начали стрелять.

Даже Михаил не пытался воздействовать на восставших своими феромонами или фермионами. Пожалуй, единственное, чем от нас всех сейчас воняло, – это страхом.

Восставшие были сильными, крепкими и, похоже, недавно хорошо отобедавшими. Часть неслась на нас скачками на четвереньках, часть бежала – хорошо так, по-спортивному. А двое перемещались прыжками от стены к стене под самым потолком.

Никогда не думал, что это возможно.

В прыгунов по стенам я даже не стал целиться: увидел, что по ним работают Пётр и Михаил. Я принялся палить вдоль коридора, в основную массу восставших. С секундным запозданием принялась стрелять и Анастасия. Кажется, она вначале искала в толпе знакомые лица.

Дробь не убивала восставших, боли и страха они не чувствовали. Но попадания нарушали в мёртвых телах что-то заменяющее им жизнь. Одному восставшему кучно пришедшимся зарядом дроби разнесло всё лицо – и он закрутился на месте, слепо молотя руками и сбивая соседей. Другому выстрелом перебило колено, он упал и пополз. Остальные замедлили свой бег.

Пётр тремя выстрелами начисто разнёс одному из прыгунов голову. А вот это уже всё, окончательно и бесповоротно. Тело какое-то время будет существовать, может быть, даже пытаться ползать, а потом окончательно сдохнет.

Михаил всадил в своего прыгуна уже четыре заряда дроби. Но так и не добил – голова была цела, ноги и руки действовали, он приблизился совсем уж опасно близко.

Я выхватил мачете и, когда тот прыгнул уже не от стены к стене, а на нас, ударил его по голове. Странно, но хотя я и Пётр были ближе, но восставший прыгал на Михаила. На кваzи, который не являлся для него пищей, а был хозяином!

Разнести восставшему череп – не проще, чем человеку. Но я бил от души, а к моему удару добавилась сила его прыжка. Восставшему развалило голову напополам, от макушки к шее. Он рухнул к моим ногам, забился в агонии, скребя руками пол. Я ещё раз ударил мачете, теперь – по шее. Голову пинком отправил в наседающих восставших – один из них ловко поймал её, остановился, не то осматривая, не то обнюхивая. Увы, этот деликатес его не заинтересовал. Я воткнул мачете в затихающее тело под ногами и снова взялся за дробовик.

Восставшие были совсем уже близко. Их остался десяток.

Двумя последними патронами я удачно уложил двоих – одному снёс голову, другого остановила дыра в животе, даже для восставшего это было слишком сильное повреждение.

Рядом грянуло ещё несколько выстрелов, и нападавших осталось пятеро. Времени менять магазины не было – Пётр принялся стрелять из пистолета, несколько раз выстрелила и Анастасия. Я вынул из тела под ногами мачете и изготовился к рукопашной.

– Стоять!

Михаил чуть вышел вперёд.

– Стоять! Сесть! Сесть!

Оставшиеся на ногах восставшие, поскуливая, уселись. Те, кто был ранен, тоже попытались сесть.

– Ко мне! Всем идти ко мне! – Михаил, как гамельнский крысолов, зашёл в одну из пустовавших камер (всё-таки называть эти бетонные каморки палатами я не мог). – Ко мне!

Восставшие смирились.

Кто-то шёл, кто-то полз, кто-то дёргался, пытаясь выполнить приказ. Михаил загнал всех восставших в камеру, несколько самых израненных затащил туда же за руки и за ноги. Потом закрыл стальную дверь. У неё был электронный замок, но снаружи имелся и простой засов. Его Михаил и задвинул.

Только после этого я понял, что так и стою с мачете наизготовку. Вытер его о грязную пижаму убитого мной восставшего. Без головы, неподвижный, тот казался жалким и несчастным. Я вдруг осознал, что совершенно не запомнил его лица. Мужчина? Да, вроде бы мужчина. А вот какого возраста, какой национальности, какой внешности – ничего не отложилось в сознании. Он с равным успехом мог быть молодым негром или пожилым белым.

Впрочем, будем честными до конца, это могла быть и женщина-кореянка средних лет.

Ничего не запомнилось.

– В какой-то момент давление на них ослабло, – сказал Михаил, поворачиваясь к нам. – Иначе бы я не остановил последних.

Я подумал, что если бы последние восставшие не остановились, нас бы ждала жестокая рукопашная. А учитывая, что раненые потихоньку подтягивались к нам – наши перспективы были очень туманны.

– Идёмте, – сказал Пётр.

Мы осторожно приблизились к двери, откуда вырвалась толпа восставших. Микробиологическая лаборатория? Я представил, что там творится. Слон в посудной лавке – и тот оставит меньше разрушений, чем два десятка восставших…

Но, к моему удивлению, в лаборатории царил идеальный порядок.

Белые стены, стеклянные шкафы, рабочие места с кучей хрупкого лабораторного стекла, безумное количество каких-то устройств – сложных, компьютеризированных, выглядящих как антураж фантастического фильма.

– Ну ничего себе, – сказала Анастасия, озираясь. – Вы тут неплохо всё обустроили, Ваше Высокопреподобие. Кажется, я понимаю, на что шли мои деньги.

Пётр опустил глаза. Для немолодого человека с его биографией это было равносильно тому, что он покраснел.

– Вы решили всё-таки полагаться в большей части на науку, а не на веру? – продолжала Анастасия.

– Вера и наука друг другу не противоречат, – ответил Пётр. – Да и что тут такого…

– Ну да, ну да, – саркастически сказала Анастасия. – Электронный микроскоп, масс-спектрометр, биореакторы, термостаты, дилюторы, системы термодесорбции… Да у нас в университете хуже было…

Она вдруг подошла к какому-то прибору, посмотрела на дисплей. С удивлением сказала:

– А ведь тут работали. Пять минут назад ещё работали.

– Все эти дурацкие требования вертолёта, заложников, денег – это для отвлечения внимания, – неожиданно сказал Михаил. – Мы дураки. Ей нужен был не приют и не заложники. Ей нужна была хорошая лаборатория, где она могла бы что-то делать несколько часов, а потом уйти…

– Как – уйти? – спросил я.

– А как бы уходил ты? – ответил Михаил вопросом.

– Она выпустит всю толпу, – сказал я не задумываясь. – Погонит их наружу. И в панике – уйдёт. Без всякого вертолёта.

– Где бы она ни была – всё управляется с поста охраны, – сказал Пётр. – Теряем время!

И мы бросились за ним.

Дальше всё было как в тумане. Мы пробежали через «кухню» – правильнее, впрочем, было бы назвать это помещение курятником или виварием. Там, в клетках, нервно кудахтали, ожидая своей незавидной судьбы, бройлерные цыплята и пищали крысы, в мутной воде аквариумов плавали сонные карпы. Одна клетка была поломана, крыс внутри не наблюдалось, зато пятна крови присутствовали. Воняло омерзительно, как в театре зверей, куда меня водили в детстве родители.

Надо же, рацион у восставших весьма разнообразный…

По помещениям охраны бродили двое восставших. Какие-то дезориентированные и медлительные. Наверняка Михаил мог их подчинить, но у нас не было времени.

Мы их расстреляли.

Не окончательно, впрочем. Через полгода восстановятся.

А потом мы ворвались в центральный пост охраны. К нашему удивлению, дверь не была закрыта, экраны наблюдения работали. Виктории, разумеется, тут не было.

Пётр замер перед стеной с экранами, изучая их. Впрочем, главное оказалось понятным с первого взгляда. Вся толпа восставших, все полторы тысячи (без той малости, что обезвредили мы), медленно двигалась по коридорам. Серая река, текущая к главному входу в приют.

– В толпе уйдёт, – сказал Михаил. – Когда они все повалят наружу… Пётр, отсюда можно включить вашу микроволновку?

– Да нет тут никаких магнетронов, – раздражённо сказал Протоиерей. – Это всё слухи и выдумки жёлтой прессы: затопление, ядовитый газ, магнетроны. Мы их не оспариваем, чтобы не волновать людей попусту.

– Сейчас восставшие попрут наружу, и люди будут реально взволнованы, – сказал Михаил.

– У входа, там тоже пост охраны… – Пётр помедлил. – Там есть возможность вручную включить аварийную изоляцию. Упадёт бетонная плита, заблокирует выход.

– Я пойду, – сказал Михаил.