Ведьма для деликатных поручений - Олеся Шалюкова

Глава 7. Кровный брат

Дождь был ужасным, ледяные струи колотили по голове и плечам, я мгновенно промокла насквозь. Но не остановилась.

Мои шаги потонули в дожде, темный костюм, в который я была облачена, помог мне слиться с окружающим миром. Меня никто не видел и не слышал. Рядом я ощущала чье-то присутствие, но не близко, а скорее немного отдаленно. Кто-то за мной подсматривал? Не знаю. Я не могла этого понять. Для меня и без того было вокруг много нового, непонятного, странного, страшного. Мне приходилось себя заставлять двигаться вперед, то и дело обходя разноцветные загогулины парящие в воздухе или темные провалы-пасти, поджидающие меня.

Дождь стих. Не сильно, но достаточно для того, чтобы сквозь его пелену я начала видеть окружающий реальный мир. Склонившиеся к земле кусты крупной сирени и душистой акации. Мокрые лавочки. Скользкие дорожки, покрытые капканами-лужами. Скрутившиеся в трубочки листья фруктовых деревьев.

Страшно не было.

Не было ощущения, что за спиной стоит кто-то с топором, но было ощущение, что я опаздываю. Что надо еще быстрее! Еще. Еще! И я побежала.

Мокрая трава цеплялась за ноги, дождь затекал за шиворот, ветви больно дёргали за волосы. Скорее.

Нетерпение сжигало изнутри, не давая покоя, не давая остановиться ни на миг. Еще быстрее!

Еще!

Вокруг меня сгустился воздух. Чуть слышно потрескивали молнии в поднявшихся волосах. Земля … качнулась и скинула меня. Краткий миг падения-зависания, когда мое сердце остановилось от ужаса, что вот сейчас все, я упаду… и я не успею! Я не успею!

Земля качнулась мне навстречу, ветви деревьев подхватили, удержали, нежными объятиями погладили по плечам и спрятали от дождя.

«Наша! Наша! Наша!»

«Что тебе?»

«Проси».

«Приказывай».

«Требуй».

«Опаздываю, — взмолилась я, — пожалуйста, мне очень надо туда! Быстрее!»

И мир шагнул мне навстречу, уже второй раз.

За моей спиной не появилось крыльев, но воздух стал легче, намного легче, чем должен был быть. Сила гравитации, которая прижимала меня к земле, пропала, и я взлетела.

«Ну, так, лети», — засмеялся звонкий женский голос. — «Тебе об этом не надо просить, дитя. В этом ты в своём праве».

Воздушные потоки послушными котятами легли под руки, обняли за ноги, подхватили за пояс и рванули меня вперед! Прочь от сада, сквозь высокую стену, которая послушно разошлась при нашем появлении, буквально раскололась на две части. Еще дальше, дальше, дальше!

Вдоль брусчатки, по которой еще несколько часов назад меня привезли в этот особняк. Мимо темного леса, стоящего непроходимой стеной и… Нет! Мне надо туда. Туда, где узловатые ветви сплелись на моей дороге. Туда, где толстые корни выползли на землю, получив приказание никого не впускать.

Но как же так?!

«Проси».

«Приказывай».

«Требуй».

Три слова закружилось вокруг меня, завертелось, но… приказывать?! Требовать?! Кто я такая, чтобы диктовать кому-то свою волю?!

«Ведьма!» — откликнулся жарким эхом мир.

«Ведьма», — добавил лес.

«Ведьмочка», — засмеялся ветер, распахиваясь за моей спиной острыми лезвиями.

Но, я бы не была собой, если бы стала слушаться голосов разбушевавшейся шизофрении. Моя холодная натура очнулась и вылезла, снисходительно сообщив, что бояться нечего.

«Бывает, бывает. Ты только крепись, Ника. Психушек здесь не водится, а если лишнего не говорить, то может и вообще еще все обойдется. Ну, подумаешь, лес говорящий, воздух ехидничает. И вообще, что ты тут торчишь, когда мы опаздываем?! Вперед, марш!»

И я пошла. Коснулась корней, погладила стволы деревьев и попросила меня пропустить, потому что мне надо туда, вперед, ближе к центру леса, к старой заброшенной избушке, около которой убивают кого-то мне очень-очень важного!

Лес остался глух к просьбе.

На мгновение появилось только ощущение взгляда. Чьи-то зеленые глаза без зрачка осмотрели меня снисходительно и не признали опасной. Не признали достойной того, чтобы приказывать.

В груди вскипела злость.

Холодная рассудительность жалобно пискнула и испарилась.

«Кажется, ведьмы в этом мире очень яркие, живут не на рассудке, а сплошь на эмоциях. А еще очень жаркие…» — констатировала я, разглядывая собственную руку, покрытую огнём.

Ветви леса прянули от меня в разные стороны, корни торопливо поджались, давая мне дорогу. Но перед лицом висел, насмешливо покачиваясь, тонкий щит. И со всей злости, которая во мне накопилась, на эту ситуацию, на этот мир, на историю, в которую я вляпалась, на себя саму, наконец! я врезала в центр щита.

Заныли сбитые костяшки пальцев.

Что-то завыло, отчаянно, горько. Вокруг полыхнула темно-серая пелена, прянули от меня в разные стороны стихии.

Чье-то извинение звучало над ухом, но я не слышала, досадливо отмахнулась, проходя в лес.

И ни одна стихия за мной не последовала. А я… уже не шла! Уже бежала. И кололо что-то в боку, хрипело в горле дыхание, и чем меньше оставалось расстояние до поляны, тем отчетливее я понимала, к кому и почему я бегу.

И успела! Успела в последний момент, когда неведомый убийца уже заносил над склоненным Дайре топор.

— Дай!!!

Отчаянным рывком, не прыгнув — взлетев к другу, родичу, брату?! — я отшвырнула убийцу и закрыла рыжего мужчину собой.

Боль.

Обожгла позвоночник, раскатилась иголками по телу.

«Слишком много боли», — констатировал рассудок. И…

Всё.

Тьма обняла меня, тьма протянула свои руки, и я скользнула в ее теплые объятия, прижалась к груди и закрыла глаза. Здесь можно отдохнуть, здесь ничего не страшно…

…Долго разлеживаться мне не дали. Я слышала голос у себя над головой, встревоженный, перепуганный голос. Я чувствовала, как что-то горячее бежит по моему телу, ощущала как это горячее бежит во мне.

Кровь.

Чужая кровь!

Распахнув глаза, я увидела встревоженное лицо Дайре.

— Лежи, — велел он сухо. — И даже не думай вставать. Вот дали же стихии такую непутевую и шебутную сестрёнку!

— Дай…

— Что «Дай», что «Дай»?! Ты бы знала, как я перепугался, когда ты, выскочив из ниоткуда, бросилась прямо под топор!

— Не бросилась — тебя бы убили, — возразила я, ощущая как слабость, забравшаяся в мое тело, начинает отступать. Чужая горячая кровь отгоняла от меня эту противную хмарь, миллиметр за миллиметром, клеточка за клеточкой выигрывая себе пространство для манёвра.

— Ну, да… — после некоторой заминки всё же признался Дайре. — Это да.

— Как ты так глупо подставился? — спросила я тихо.

— А вот это мне ещё предстоит выяснить, как и почему тоже. Только у убийцы не спросишь, тип этот сбежал.

— Почему он нас не добил?

— Не получилось бы, даже если бы он очень захотел. Ты умудрилась создать такой щит, который, кажется, и на боевом слоне пробить не удастся. Вот, смотри, — мужчина придержал мою голову, чтобы мне было удобнее, а потом и вообще помог подняться.

На себя смотреть он мне не дал, но краем глаза насколько мне было видно, я была вся в крови. Чужой… и с тем учетом, что под куполом нас было только двое — кровь на мне была кровью Дайре.

Спросить, было ли это насущной необходимостью, я не успела.

Я увидела щит.

Нет. Нет, нет, нет!

Я его поставить не могла ни в коем разе и ни в коем случае!

Такие вещи не ставятся только потому, что так захотела левая пятка по велению зачесавшегося носа!!!

Щит был абсолютным. С тонкими стенками, чуть покачивающимися от ветра и по которым то и дело шли мыльные разводы в тех местах, где косой дождь, все-таки проходящий сквозь переплетение темных ветвей, был особенно сильным.

Диаметр той полусферы, что я начудила, был больше трех метров. Вполне достаточно, чтобы здесь можно было с комфортом разместиться.

Под купол не затекала вода. Не задувал дождь. Здесь была ровная температура, примерно двадцать два, двадцать четыре градуса. Не жарко, прямо скажем, но и не так мало, чтобы можно было заболеть, простыть или что там ещё в перечне возможных неприятностей при ночевке на природе.

Так! Опять меня мыслью куда-то унесло не то налево, не то направо.

— Дайре!

— Называй Даем, — отмахнулся мужчина, усаживаясь рядом. — Не снимай купол.

— Я не знаю, как его снять, — призналась я с тяжелым вздохом.

— Тоже хорошо. Раз сама не знаешь, значит, не заставит тот, из-за кого всё это и началось.

— Он… маг? — начала я понемногу разбираться в местной действительности.

Дай кивнул.

— Ментальный, что довольно редко в наше время.

— Почему?

Мужчина немного помолчал, явно подыскивая более простые слова, чтобы я поняла.

— Каждая магия на Альтане имеет свои ограничения и свои требования. Ментальная магия одна из самых сложных. Обучение её искусству занимает порядка десяти-пятнадцати лет, из всех магий она самая сложная и самая слабая, хотя и самая изощрённая. И при всём при этом ограничения, которые она налагает, одни из самых серьёзных.