Один - Николай Внуков

На первый, не особенно высокий столб можно было перебраться, как по мостику, по выступающим из воды камням. Верхушки у них были плоские, ноздреватые. Но я не стал этого делать. Море волновалось очень сильно, широкие валы накатывались на берег один за другим, иногда вовсе перехлестывая через мостик. Меня запросто могло слизнуть валом, как слизнуло с палубы катера. Деревья здесь тоже не росли, а кусты имели чахлый, издерганный вид. Какая удача, что меня принесло волнами не сюда, а в бухту Кормы!

Слой высохших водорослей, по которому так удобно шагать, стал тонким и наконец кончился у высокого каменного завала. Дальше идти стало трудно. Темно-серые и зеленоватые камни остро торчали во все стороны, и прыгать с одного такого остряка на другой было опасно. Эта осыпь была похожа на лавину, обрушившуюся с верхушки скалы. Я все-таки решил подняться на гребень завала и заглянуть на ту сторону, на берег Левого Борта.

Весь свой припас оставил внизу. Но едва только долез до гребня, надо мной поднялась такая туча чаек, что в лицо дунуло ветром от крыльев, а от квакающих и плачущих криков я чуть не оглох. Я даже не подозревал, что их здесь такая сила. Вероятно, они сидели, затаившись в камнях, пока не заметили меня.

Они описывали круги, трепетали почти неподвижно в воздухе перед лицом, пикировали на меня. Потом вдруг вся стая, как по команде, сорвалась в сторону открытого моря, но через минуту снова вернулась и загалдела еще громче, еще отчаяннее. Мгновениями казалось, что они сшибут меня крыльями вниз, на скалы. Но ничего не произошло, они только кричали и даже не пытались клеваться. Я начал оглядывать камни. Сверху их, как известь, покрывал толстый слой помета. Валялись среди этой извести высохшие рыбьи скелеты, прутья, грязные палки, белые и черные перья, трепался на ветру прилипший к камням пух.

И вдруг я увидел первое яйцо. Немного меньше куриного, сильно заостренное с одного конца, оно лежало в углублении белого помета. Через минуту я отыскал сразу два. А потом пошло. Так бывает в лесу. Сначала не видишь ничего, кроме опавших листьев, ободранных кустиков черники, прошлогодних веток и мха. Но вот замечаешь первый гриб, и с этого момента они будто начинают выскакивать вокруг тебя из-под земли. И все одной породы - или белые, или красные, или березовики - других просто не замечаешь. Глаз настраивается на одну форму. Так и здесь: куда бы я ни бросал взгляд, я видел только яйца и уже не замечал ни помета, ни пуха, ни рыбьих скелетов.

Через полчаса я набил яйцами полную майку.

Чайки неистовствовали. Надо мной вихрилась буря черно-серо-белых тел. Их крылья задевали мои плечи и голову, некоторые птицы на лету обливали меня пометом, а крик стоял такой, что не слышно было ударов волн о скалы. Казалось, еще минута - и я оглохну от этого крика.

Я начал спускаться, одной рукой цепляясь за выступы камней, а другой крепко держа драгоценную майку. Чайки резали воздух перед глазами.

Я уже миновал больше половины осыпи, как вдруг одна, величиной с хороший булыжник, наискось спикировала мне прямо на голову. На мгновение я увидел туго раскинутые в стороны крылья, белый шар ее тела, на котором выделялись черный треугольник головы, хищно вытянутый вперед желтый клюв с черным концом и глаза, похожие на два блестких камешка. Она заслонила собою почти все небо. Я дернулся назад, оступился и загремел вниз. Левая рука подвернулась, и я шлепнулся всей тяжестью на майку, которую так берег. Подо мной хрустнуло, и я проехался на спине по слизи растекшихся яиц...

Некоторое время я лежал, приходя в себя от удара о камни и проклиная чаек и свою неудачу. Потом поднялся, подобрал слипшуюся в желто-серую скользкую массу майку и побрел к воде, чтобы помыться.

Чайки злорадно хохотали мне вслед.

* * *

Вторая попытка оказалась удачнее. Я все-таки собрал штук пятьдесят яиц и спустил их со скал в безопасное место.

Наступал вечер. Мне хотелось добраться до палатки прежде, чем совсем смеркнется.

Из-за чаек я так и не успел хорошенько рассмотреть, что находится по ту сторону каменной гряды. Мне показалось только, что берег Левого Борта высокий и обрывистый и волны там бушуют сильнее, чем у Кормы.

СИГНАЛ

Теперь я знал, что и где добывать. Яйца чаек, печеные мидии, мангыр и саранки - совсем неплохо, если всего понемногу. Добавить бы к этому еще крабов и рыбу...                                                                            

На календаре стояла девятая зарубка.

Мне всегда казалось, что, если вокруг не будет людей, не будет радио, книг, телевизора, кино, я просто сойду с ума от скуки.

Но вот уже девять дней, а не то что скучать - даже вспоминать о кино и телевизоре не приходилось. Все время я чем-то занят, что-то изобретаю, что-то строю, и не какие-нибудь пустяки, а то, от чего зависит, останусь я жив или помру от голода и холода.

Больше всего я гордился, конечно, тем, что удалось почти сразу добыть огонь. Хорошо, что я когда-то увидел и запомнил картинку в той книжке! Если бы не эта книжка, еще неизвестно, что со мной случилось бы. Вероятнее всего валялся бы я сейчас простуженный и умирающий в шалаше.

Повезло мне и с парусиной, хотя и без нее я бы мог построить хороший шалаш, не пропускающий дождя. Да и без матраца бы обошелся.

За эти дни я понял, что самое главное - не пугаться трудностей и не раскисать. Сказать себе, что все - пустяки, бывает и хуже, и из всякого   вроде   бы   безвыходного   положения   обязательно   найдется какой-нибудь выход. Если, конечно, умеешь кое-что и голова у тебя существует не только для прически.

Тревожило то, что меня ищут. Зря тратят деньги, труд, силы.

Вот если бы самолет... С него можно осмотреть все острова за день.

А еще лучше - вертолет. Он летит медленно, может опускаться совсем низко и снять меня с острова не приземляясь.

Эта мысль так поразила меня, что я испугался.

Действительно, отец, после того как меня смыло, мог сразу же, с борта катера, послать радиограмму на аэродром, который рядом с портом. И конечно, не катера мне следовало ожидать, а вертолета. Может быть, он уже пролетал над островом и высматривал меня, только я ничего не слышал?.. Хотя, нет, вертолет пролетел бы над островом не один раз, и я его обязательно увидел бы и услышал. Если его не было до сих пор, значит, отец не догадался радировать или меня ищут совсем в другом месте.

Надо обязательно дать знак, что на острове есть человек.

Еще мучала мысль о том катере, который подходил к острову в день добывания огня. Почему меня с него никто не увидел? Что это был за катер, для чего он подходил к острову?