Обожженные «Бураном» - Левсет Насурович Дарчев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Магазин «Военторг» при гарнизоне работал с перерывом в один час и за это время продавщицы Люба и Катя успевали пообедать и поболтать о том, о сем. Сегодня на Любу напал молчун, а Катя, затаив обиду, пыталась разобраться в своих отношениях к коллеге.
– Ты мне не нравишься, – сказала Катя, храня холодный взгляд светлых глаз. – Я, когда у меня что-то происходит, все время тебе рассказываю, а ты?
Люба встрепенулась и отложила чайную ложку, с помощью которой выковыривала кусочки мяса из консервной банки.
– Что случилось? Катя скривилась.
– Ничего. Ты меня, наверное, дурой считаешь, да?
– Ка-тя! Что с тобой, милая?
Катя вздохнула и перевела взгляд на стенку. Там на нее смотрела большая цветная фотография Высоцкого, вырезанная из журнала «Смена».
– Я тебе больше никогда ничего не буду рассказывать, – категорично заявила Катя. Было видно, что женская психология взбунтовала не на шутку. – Никогда.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Катя наставила на подругу решительный взгляд.
– Где твой богатый хохол на красной машине?
У Любы прорвался громкий смех.
– Ты чего смеешься! Я тебе рассказываю и былицы и небылицы, а ты покрываешь себя тайнами.
– Красной машины нету, как и ее хозяина, душенька моя, – пролепетала Люба. – Уже как месяц я поставила точку над моими сомнениями.
Катя разинула рот от удивления.
– А почему ты молчала?
– Меня все это время мучили сомнения: правильно я сделала или нет.
Люба вкратце рассказала случай о пожаре.
Катя, глубоко тронутая событием, наглухо замолкла и с минуту в помещении подсобки стояла гробовая тишина. Назойливая муха, брюзжа, атаковала тыльную сторону руки Кати, где она вынюхала жирное пятно, оставленное бумажной салфеткой. Она дернула рукой.
– Прямо герой какой-то, – выдавила из себя Катя. – И в газете смотрела?
– Да.
– А как он выглядит, может, я его знаю, – предположила Катя, желая вытащить подругу из депрессии.
– Ну… – Люба устремила взгляд под потолок, – такой сбитый, среднего роста. Глаза… не помню, какого цвета. Руки жилистые, тело атлетическое. Одним словом…
– Кавказец, – предположила Катя.
– Да, – подтвердила Люба, возвращая взгляд с потолка на землю.
– Значит, не судьба, – с горечью пробубнила Катя. – А этого с «Жигулями» мне жалко.
* * *
Через несколько дней в магазин ворвалась толпа курсантов летного училища. Девочки обрадовались, потому что в такие дни их касса пополнялась до максимума. К тому же, общение с курсантами добавляло им настроения.
– Девочки! – прокричал первый, кто ворвался в магазин. Было такое ощущение, как будто кто-то за ним гонится. – Гуталин есть?
– Конечно, – ответила Катя.
– Срочно уберите с прилавка, – скомандовал Орлов. – Сейчас за ним придет прапорщик. Просьба летчика: скажите, что у вас ее нет.
– Почему? – спросила в недоумении Катя.
– Потому что, он уже нас задолбал с сапогами, – проговорил Орлов. – Надоело их заблескивать.
Продавщицы переглянулись.
– Ладно, как скажете, – согласились девчата.
Вошел статный прапорщик, огляделся, кашлянул, прочистив горло, и спросил:
– Гуталин есть? – внезапно, увидев Орлова, добавил. – А то у меня курсанты окончательно потеряли нюх.
– Нету, – последовал ответ Кати. – Закончился.
Прапорщик застыл с открытым ртом.
– То есть!?
– Нету, товарищ прапорщик, – подтвердила Катя.
– Что я вам говорил, товарищ прапорщик? – с укоризной сказал Орлов.
Прапорщик долго держал растерянный взгляд на Орлове и подозрительно почесал подбородок: он чувствовал, что проигрывает ситуацию своему курсанту. Еще вчера он повздорил с ним.
– Почему сапоги не чищены, товарищ курсант? – придрался он к Орлову, уверенный, что перекрыл все выходы для ответа: до сапог явно его рука не дотрагивалась как минимум два дня. Творческая личность и ленивая.
– Это вас не должно волновать, товарищ прапорщик, – с сарказмом проговорил Орлов.
В казарме все напряглись в ожидании очередного эпизода противостояния Орлова и прапорщика: наряды не могли выбить из курсанта спесь.
– Отставить разговоры, – с возмущением отреагировал прапорщик. – Почему сапоги не чищены. Два наряда без очереди.
– Не виноват, нет гуталина! – прокричал Орлов. – Я еще не вышел из наряда.
– Это меня не волнует, – сказал прапорщик.
– Это я и говорю, что вас это не волнует, товарищ прапорщик.
Смех в кубрике и очередная победа курсанта. Прапорщик к этому привык, и он знал, что его самый продвинутый курсант за словом не полезет в карман. Он снова пожалел, что прикололся к нему.
Прапорщик повернулся к продавщице.
– А мазь есть?
Катя на глазах прапорщика бросила взгляд на Орлова – ей нужен был ответ. Орлов стал корчить лицо и выдал себя.
Катя рассмеялась. «Так это прапор…»
– Да, мазь есть.
– Дайте одну, – сказал прапорщик.
– Банку?
– Нет, упаковку, – выпалил прапорщик.
Это уже был запас на месяц. Орлов закрыл глаза и от возмущения выдвинул нижнюю челюсть.
Прапорщик взял упаковку под мышку и вышел со словами:
– Ты попробуй еще раз ходить в грязных сапогах.
В магазине наступила тишина и только тогда продавщицы осмотрели разношерстную толпу курсантов, которая рассыпалась по магазину и вдруг Люба пришла в оцепенение – она увидела того парня на пожаре. У нее перехватило дыхание – она сомневалась и осмотрела его с ног до головы. Курсант как курсант, сапоги блестят, гимнастерка выглажена, волосы по вискам аккуратно подрезаны. Квадратный подбородок красиво подчеркивает профиль лица.
Катя заметила на лице подружки смятение и несколько секунд держала взгляд на ней.
– Эй… Люба, – проговорила она, пытаясь вывести ее из оцепенения. – Влюбилась, что ли?
Орлов заметил происходящее. Магомед, как ни в чем не бывало, продолжал рассматривать новый кожаный ремень, поглаживая пальцами звезду на бляшке. Орлов подошел к нему и толкнул плечом.
– Парень, открой глаза и посмотри, кто тобой любуется.
Люба, смутившись, «спустилась на землю» и стала волнительно обслуживать покупателей.
После того, как толпа рассосалась, Катя подошла к Любе и, навалившись боком на прилавок, глядя в лицо Любы, бесцеремонно спросила:
– Это он?
Люба с минуту молчала.
– Не знаю, Катя, – выговорила Люба тихим голосом, – не знаю.
– Так надо было спросить, – сетовала Катя, – вот так-то, так-то. Неплохой парень, я тебе скажу – стройный, сильный, за спиной которого можно стоять всю жизнь…
* * *
Вечером того дня Магомед, лежа на кровати и приподняв над подушкой голову, продолжал осмысливать то, что произошло в магазине. Он не думал знакомиться или жениться до окончания учебы, к тому же родители должны одобрить его решение. Но он начинал понимать значение поговорки «сердцу не прикажешь». Он старался вспомнить цвет ее глаз, форму лица, нотки голоса, но тщетно – память ее портрет не закрепила. Он помнил одно – лицо красивое, а голос нежный. Надо еще раз пойти туда и вместе с тем он сомневался: что, если это все подстроил Орлов –