Продажная шкура - Джим Батчер

"Кто- то," сказал я. "Есть какие-либо способы узнать кто разместил объявление? Или кому принадлежит адрес электронной почты?"

Жюстина покачала головой."Без четкой уверенности"

"Тогда мы сами должны связаться," сказал Томас. "Может мы сможем их вычислить."

Я почесал подбородок, размышляя. "Если у них появятся подозрения, навряд ли они обнаружат себя, связавшись с кем-то, кто не имеет достаточной информации. Но попробовать стоит." Я вздохнул. "Нужно перевезти его."

"Зачем?" спросил Томас.

Я постучал пальцем по странице. "Когда сложные дела выплывают наружу из подполья, ситуация все больше запутывается, и страдают пожилые люди этажом выше."

Томас нахмурился и кивнул. "Куда?"

Я открыл рот, чтобы ответить, когда внезапно темп битов понизился, и волна бешенных криков несмотря на звукоизоляцию прокатилась по танцполу. Секундой спустя, мое тело охватила странная дрожь, я почувствовал, как сердце начало биться немного быстрее, и страстное желание вновь воспылало во мне.

Жюстина, сидящая напротив меня, вздрогнула, ее глаза закрылись и задрожали. Она глубоко задышала, ее соски затвердели под латексом ее костюма. Бедра ее слегка шевелились, как будто бессознательно сжимая Томаса.

Глаза моего брата на секунду вспыхнули, изменив цвет с светло- серого до холодного серебряного, его зрачки сузились и он, аккуратно освободившись из объятий Жюстины, поднялся. Томас повернулся лицом к танцполу, его плечи напряглись.

Я последовал его примеру. "Что это?"

"Проблема," сказал он, оглянувшись на меня через плечо. "Семья решила наведаться"

Глава 9

Томас уставился в пол, затем кивнул, будто бы узнав приближающегося. "Гарри, — сказал он спокойным и тихим голосом, — держись от этого подальше". "Держаться подальше от чего?" — спросил я.

Он перевел взгляд на меня.

"Это семейное дело. Оно тебя не касается. Дом распорядился, чтобы чародеям не досаждали без разрешения. Если ты не будешь в это вовлечен, мне не придется о тебе беспокоиться."

"Что?" спросил я. "Томас…"

"Позволь мне справиться с этим," сказал он, с твердостью в голосе.

Я собирался ответить ему, когда вампир вошла в комнату.

Это было ощущение из тех, которые с трудом вспоминаешь впоследствии, подобно последним мгновениям сна, увиденным перед самым пробуждением. Ты знаешь, что как только ты просыпаешься, ты начинаешь забывать, и не можешь поверить, что мог утратить нечто настолько важное, настолько несомненно реальное.

Я повернулся, что бы посмотреть как она входит- так же как и все остальные в комнате.

Конечно же, она была одета в белое. Белое платье, простая рубашка из какой-то блестящей шелковой ткани, которая ниспадала до верха бедра. Она была не менее шести футов ростом, особенно в надетых на нее частично прозрачных туфлях. Ее кожа была бледной и безупречной, блики на сияющих темных волосах меняли цвет в пульсации стробоскопического освещения клуба. Ее лицо, которое не портило даже явно высокомерное выражение, было совершенно прекрасным, а тело можно было использовать на заманивающих плакатах для ночных поллюций.

Она сошла на танцпол и направилась к лестницам и подиумам легкой походкой хищника, на каждом шагу вращая бедрами и покачивая плечами в ритм музыке, намного изящнее, чем потеющие танцоры, и намного чувственнее, чем исступленные любовники.

В футе от лестницы она встретила молодого парня в кожаных штанах и оборванной рубашке, которая выглядела так, будто ее пытались разорвать на куски страстные фанаты. Не проявив ни капли сомнения, она толкнула его к перилам около лестницы и прижалась к нему своим телом.

Она медленно обвила руками его шею и поцеловала. Поцелуй, и это было все — но никто очевидно не скажет, чем это было для парня. По его реакции, можно было бы подумать, что она овладела им прямо на месте. Ее губы приклеились к его губам, а языки ласкали друг друга наверно с минуту. Затем она отвернулась и со все той же грациозностью начала спускаться по лестнице — медленно, так, чтобы каждое движение и перекатывание мышц ее прекрасно сложенных ног слегка колебались в прекрасном танце под ее мягкой белой кожей.

Парень распластался на полу, его тело тряслось, а глаза были закрыты. Не думаю, что он осознавал, что она уже ушла.

Все взгляды были прикованы к женщине и она это знала.

Это не было просто ужасным происшествием, способ, которым она привлекла внимание всех окружающих. Это не было большим одновременным, значимым движением, когда все поворачивались, чтобы посмотреть. Не было никакой внезапной тишины, никакой давящей неподвижности. И это было достаточно плохо.

Её влияние было страшнее всего этого.

Это был просто факт, как сила притяжения, что всеобщее внимание должно быть адресовано ей. Каждый человек там, мужчины и женщины одинаково, взглянули вверх, или проследили глазами за её движениями, или сделали паузу равную половине удара сердца в своих… беседах. Большинство из них не осознавали что происходит. Они понятия не имели, что их разумы находятся в опасности.

И я понял, что тоже в опасности.

С большим усилием я закрыл глаза и напомнил себе о том, где я был. Я смог почувствовать ауру суккуба, она была как шёлковые кисти паутины напротив моих ресниц и некое покалывание и приятное трепетание, которое окутывало мои ноги и через мой пах, распространялось к моему мозгу.

Это было только обещание, шепот плоти, но шепот сильный. Я приложил усилия, чтобы оградить сознание от этого ментальной стеной, до тех пор пока разум не вернулся ко мне, и развевающаяся дымка ее не ауры замерзла и не треснула, развеявшись под порывом разумного страха.

Когда я открыл глаза, эта женщина следовала к нам по последнему подиуму, скользнув в своем тонком белом платье с последних лестниц. Она замедлилась, позволив нам смотреть на нее, зная какой эффект она производит. Даже отгородившись от этого, я смог почувствовать сладостный аромат ее присутствия, взывающего ко мне, шепчущего, что я должен расслабиться и любоваться ею.

Она посмотрела на меня своими васильково-синими глазами на мгновение, и её приоткрытый рот стал медленно расплываться в улыбке, так как мои штаны стали мне малы примерно на три размера за несколько секунд.

"Кузен Томас," она промурлыкала. "Все ещё благородный и голодный, как я понимаю."

"Мадлен", Томас ответил и немного улыбнулся, показывая белые, ровные зубы. "Всё такая же недисциплинированная и вульгарная, как я понимаю."

Губы и глаза Мадлен Рейт отреагировали на замечание моего сводного брата по-разному. Её красивая широкая улыбка застыла в притворном выражении, но глаза сузились и стали полностью белыми. Она переводила взгляд с Томаса на Жюстину.