Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания - Павел Ефремов

— А Гвоздев и Белов. Будем считать, что они получили эти оценки авансом. За будущую службу! До свидания, господа гардемарины!

Прошло уже много лет. Я как не знал, так и не знаю английский язык. Да, наверное, никогда уже и не выучу его. Но наших добрейших и неотразимых леди с кафедры иностранных языков не забуду никогда. И их уроки английского.

Министр обороны. Встреча первая

Аггравация (лат. Aggravare) — преувеличение значения какого-либо явления.

Каждый военный всю жизнь будет помнить, если ему приходилось встречаться и тем паче разговаривать с каким-нибудь большим начальником, тем более если он известен всей стране или миру. А так как всю нашу историю государством мы были военизированным и имена наших министров обороны использовали на Западе как страшилки для доверчивых граждан, то я искренне горжусь, что мне довелось подержаться за руки аж двух наших главных военных.

Важные гости в любом флотском училище не такая уж редкость. То главком заглянет, то престарелый маршал какой полюбоваться, мало ли. Но вот обстановочка, сложившаяся после нашего возвращения из летнего отпуска, настораживала. Судя по всему, ждали кого-то очень высокого, выше некуда. Наш бедный второй курс не выползал с внешнего объекта, вылизывая аллеи и беля деревья, все училище красилось, асфальтировалось, даже страшно сказать: пятый курс заставили собирать бумаги вокруг своей казармы. И что еще странней: все это продолжалось каждый день и без упоминания имени гостя. Спешно реконструировалась образцово-показательная трасса — «БАМ». Этим маршрутом возили и водили всех важнейших посетителей наших стен, действовала она на них сильно, не зря училище ядерной энергетики. Гости, как правило, прибывали к нам морем, на катере. Там их ждали машины, и через спортивный городок везли наверх, в нашу знаменитую лабораторию ИР-100, единственный действующий реактор на территории Севастополя, если не Крыма. После гостей везли в учебный корпус, и проводили пешком через весь, к режимной зоне, где учились старшие курсы, и располагались секретные кафедры и лаборатории. После чего они, наверное, шли на банкет, либо в курсантское кафе «Бригантина», либо в адмиральский Голубой зал на камбузе. Это мне доподлинно неизвестно.

Шли дни. Мы все так же чистили и драили родные стены. И вот наконец, на общеучилищном построении наш Ашот Аракелович (вице-адмирал, начальник училища) громогласно объявил, что училище, впервые в истории ВМФ посетит министр обороны маршал Устинов. Все сразу встало на свои места. Ждали, но даты не знали. Теперь выяснилось, что приедет министр через десять дней, фронт работ огромен, дел хватит на всех. Начался беспримерный аврал. Посреди этой, уже целенаправленной, суматохи в стенах училища появились бесцветные личности в строгих костюмах и с невозмутимыми лицами. Облазили все училище, начиная от крыши и заканчивая баней, обнюхали все и долго изучали личные дела курсантов и офицеров в отделе кадров. На второй авральный день меня и моего друга Гену Боровикова вызвал к себе командир, и что самое неожиданное, прямо с занятий. Такое разрешалось делать, только если вызывал начальник училища. Грешным делом, я подумал, что Генка что-то отчебучил, и его со мной (а я был старшиной класса) вызывают на ковер. Но Генчик категорически отрицал всякие мои домыслы и уверял, что причин нет. Командир ждал нас в роте. Усадив нас в своем кабинете, он долго молча расхаживал перед нами, хмурился и, наконец, родил:

— Белов, Боровиков, мне приказали выделить от нашей роты двух надежных курсантов для встречи министра обороны. Я долго размышлял и остановился на вас. Вы ребята находчивые, смышленые — старшина класса и отличник. Возражения есть?

Мы молчали. Командир еще походил и неожиданно резко продолжил:

— Обосретесь — сгною! Приведите себя в порядок, через полчаса инструктаж у начпо. Вперед!

Мы подчистились и снова побрели наверх, в учебный корпус.

Инструктаж проходил в актовом зале училища. Там собралось человек тридцать курсантов всех курсов и столько же офицеров. Все расселись, на трибуну вышел начпо и начал объяснять задачу. Говорил он по-замполитовски долго и витиевато, поминутно вспоминая нашу ответственность, долг, политику партии и правительства, решения последнего съезда и многое другое. Никто ничего не понял. После него на трибуну взобрался начальник строевого отдела и перевел монолог начпо на земной язык:

— По всему маршруту движения начальника, короче по всему «БАМу», вас, товарищи курсанты, расставят изображать случайные встречи с министром. На сегодня наша задача: определить на плане ваши точки, разобраться с формой одежды. Все. Остальное начнем отрабатывать с завтрашнего дня, с каждым отдельно. Впереди неделя. Справимся.

На сцену вынесли огромный план училища, с обозначенным ярко-красным цветом «бамовским» маршрутом. Расстановка по постам прошла быстро и без затруднений. Нам с Генкой достался пост в фойе клуба, прямо напротив входа в актовый зал. Начальник строевого отдела снова вышел на трибуну.

— Все запомнили места. Добро. Начальник вещевой службы, прошу.

На трибуну еле вполз необъятный майор, начальник вещевой службы, славящийся своей непробиваемой жадностью (насчет формы).

— Товарищи курсанты! Всем на склад!

Это удивило. Если кто не знает, форму на флоте, как и во всей армии, дают на определенный срок, износил раньше времени — твоя личная беда. Носи что хочешь. Лишнего не дадут. Тем более наш начвещ. А тут такое. Мы все снялись с мест и потопали на склад. Военная мода проста, как бревно. Существует всего шесть размеров на все случаи жизни: 44 — 2, 46 — 3, 48 — 4, 50 — 5, 52 — 6, 54 — 8. Первая цифра — размер, вторая — рост. И если у тебя, бедняги, рост метр девяносто, но ты худ как соломина — получи свой 54—8 и не жалуйся, что в штаны еще трое таких же влезет. Не поможет. Главное — рост совпал, и точка! Крутись, как хочешь, но помни: ушивание военной одежды — это ее порча и наказывается в дисциплинарном порядке. А тут на складе, лично начвещ, отбирал каждому выходную форму одежды не по уставу, а по уму! Дали все: от хромачей и карасей до новых бескозырок и фуражек. Приказали погладиться и через час построиться нашей группой перед ателье. Я понял, что в ближайшую неделю учебы у нас, скорее всего, не будет. Через час нас шокировали в очередной раз. Начальник строевого отдела, беспощадный борец с неуставщиной и ушиванием, обойдя строй, сморщился, сплюнул и скомандовал:

— Шагом марш на примерку! Все, как мешки! Начальник вещевой службы, завтра они должны быть как с картинки, ни одной складки, все — как пятаки медные!

Нас стадом загнали в ателье, и предупрежденные мастера стали лихорадочно обмерять наши фланки и брюки. Переодевшись в казарме, мы сдали форму и разошлись до завтра. Наутро прямо посредине первой пары нас снова вызвали в ателье. Форма была уже готова. Снова заставили переодеться и крайне придирчиво осмотрели. Половину забраковали. Смешно сказать, но за то, что задница на брюках висела. А ведь в другое время это считалось идеалом! Те, кто прошел осмотр без замечаний, отправились обратно на занятия. И мы в том числе. Но ненадолго. На третьей паре нас с Генкой снова высвистали. Теперь уже в политотдел.

Ждали нас в кабинете заместителя начальника политотдела. Сам заместитель и еще один неизвестный каперанг. Мы доложились. Начальники сверились с картой похода министра, пошуршали бумажками, поставили галочки и, наконец, обратили внимание на нас. Заместитель начпо откашлялся и начал:

— Ну, ребята, вы хоть понимаете, какая честь вам выпала? Я вот министра обороны за всю службу ни разу не видел. А вы только начинаете, и уже. Ответственность чувствуете?

Мы чувствовали. Особенно, что это надолго, и можно пропустить обед.

— Вижу, осознаете. Понимаете, ребята, вы должны оказаться на пути министра как бы случайно, вроде по своим делам шли и столкнулись. Неожиданно. Понимаете?

Чего непонятного? Как само собой. Гуляем — бах, министр! Поздоровались и пошли гулять дальше, как ни в чем не бывало! Мало ли министров по училищу шатается.

А замначпо продолжал:

— Может быть, он мимо пройдет, вас и не заметит. А может и заметить, да еще остановиться поговорить. Резонно?

Мы кивнули. Заместитель вопросительно посмотрел на нас.

— А что он спросит?

А хрен его знает, что его заинтересует. Министр все же. Заместитель не унимался:

— Ну вот ты, Боровиков, как думаешь?

Генка, который в обычной обстановке за словом в карман не лез, замялся.

— Не знаю. Ну. Ну. Спросит, как учусь?

Заместитель искренне обрадовался и даже вскочил со стула.

— Правильно! Верно! Но это он спросит не сразу. А сначала.

Молчавший до того каперанг подал голос: