Нити судьбы - Сергей Шхиян

Наконец мы свернули с магистральной трассы на МКАД. Эта, когда-то новая, многополосная дорога, теперь казалась узкой и невзрачной. Движение по ней было, как и в былые времена, бойкое и если бы не свободная белая полоса, нам бы пришлось тащиться с черепашьей скоростью.

Москву я не узнавал. Все, что здесь было когда-то построено, заменили и перестроили. Один за другим тянулись ярко освещенные гипермаркеты. После тусклого, нищего зодчеством семнадцатого века, даже мне весь этот сияющий праздник жизни казался новогодним подарком.

Что же говорить о Марфе, и так смущенной нетухнущими свечами, объемным телеэкраном и прочими чудесами…

Начинался бледный московский рассвет. Машин на дороге значительно прибавилось, но наша белая полоса по-прежнему была свободна. Отмахав за десять минут половину кольцевой автодороги, Денис свернул на радиальную развязку, и мы очутились в старом городе.

Я помнил такие районы, застроенные типовыми домами еще во второй половине прошлого века. Конечно, и здесь что-то изменилось: облезли и обветшали бетонные дома, появились новые постройки непривычной глазу архитектуры, но общий дух коллективного человеческого муравейника остался ностальгически родным.

Денис покрутился по дворам, между несколькими десятками одинаковых домов. Пожаловался, что был здесь слишком давно и ничего не может вспомнить.

— У вас, что нет адресных столов? — спросил я.

Портной не понял вопроса, потом посетовал, что его ноутбук сгорел в машине.

— А это, случайно, не компьютер? — показал я на экран в панели приборов. — Может быть, через него можно выйти на базу адресов?

Парень ругнулся, хлопнул себя по лбу и спустя пять минут мы знали не только адрес его знакомого, но и пароль-доступ этой машины. Работал Денис на компьютере виртуозно, я не успевал даже следить, за сменой окон на дисплее.

— Теперь можно ее заглушить, — сказал он, поворачивая какой-то рычажок, скорее всего ключ зажигания, — я ввел себя в опознание «свой-чужой», а то бы пришлось оставлять двигатель включенным.

Уже совсем рассвело, но прохожих почти не было, что было на руку нашей экзотически одетой компании. Чтобы не светиться и не привлекать досужего любопытства, мы скорым шагом направились к одному из близлежащих домов. Марфа и я шли так, чтобы прикрывать собой Электру, в короткой, чуть выше «ватерлинии», куртке.

Если внешний облик домов практически не изменился, то двери и домофон были совсем иными, чем в моё время. Так мощно в начале века укреплялись только дома новых русских. Денис потыкал пальцами в кнопки, и на панели загорелась сигнальная лампочка. Скорее всего, хозяин еще спал, ответа пришлось ждать несколько минут. За это время из подъезда вышло несколько человек. Люди были заспанные, спешили по своим делам, и на нас не обратили внимания. Только совсем молодой парень, оглянулся, увидел, во что одета горничная, и застыл на месте, как соляной столб. В мое время на легко одетых женщин пялились не так откровенно. Я уже хотел послать его туда, куда он шел или еще дальше, однако он очнулся сам, подошел к нам и вежливо меня спросил:

— Простите, месир, вы случайно не Воланд?

Вопрос у него получился интересный, но не совсем понятный. Я сто лет не читал книг, был заморочен собственными неприятностями, и не срезу догадался, что он имеет в виду. Вообще-то, парнишка оказался наблюдательным, нашу компанию вполне можно было принять за Булгаковскую. Только вместо говорящего кота с нами была говорящая собака и обнаженная горничная стала бесштанной охранницей. Правда, учитывая во что были одеты мы с Марфой, дьявольская компания получилась не европейского, а российского разлива.

Мои спутники удивленно смотрели на него, не понимая, что он спросил. Молодой человек тревожно ждал ответа, переминаясь с ноги на ногу. Мне пришлось его успокоить:

— Нет, я не Воланд, мы простые индийские йоги.

— А я подумал… — огорченно сообщил он, не сводя любопытных глаз с кистей Электры, заменявших ей недостающую одежду.

— Все, теперь можешь идти, куда шел, — не очень вежливо сказал я, — ты мешаешь нам медитировать.

Любознательный молодой человек понимающе кивнул, поблагодарил и, наконец, ушел.

— Чего ему было нужно? — удивленно спросила Марфа.

Ответить я не успел, по домофону отозвался старик:

— Кто такие и что надо? — сердито спросил сонный голос.

— Дядя Лева, это Денис Рогожин, внук Вячеслава Рогожина, вы меня знаете!

— Какой еще Рогожин? Не знаю я никакого Рогожина! И тебя не знаю. Иди парень своей дорогой!

— Как это не знаете? Он же ваш одноклассник, мы вместе с дедом у вас столько раз были!

— Славка умер и все дела. А тебя я знать не знаю, и знать не хочу!

Денис растеряно посмотрел на нас.

— Ладно, — сказал я, — поехали дальше, не будем зря терять время.

— А это что ещё за чучело? — вмешался в разговор невидимый дядя Лева.

— Дядя Лева, это не чучело, это Алексей из Сибири, — объяснил неопознанный внук. — Из Восточной Сибири, он таежник, — добавил он для большей убедительности.

Невидимый дядя Лева скептически хмыкнул. Он был прав, на сибирского таежника я совсем не походил, больше напоминал ряженого или участника ролевой игры. Не дождавшись ответа, внук Рогожина вздохнул:

— Ну ладно, мы тогда пойдем…

— Идите, — согласился старик, — а зачем приходили?

— Поговорить хотели о нумизматике, — вместо Дениса ответил я.

— Ишь ты, какой нумизмат выискался! — удивился дядя Лева. — Ты чего это таким пугалом одет, из Кащенко что ли сбежал?

— Почти, — согласился я, — только не из Кащенко а с Канатчиковой дачи.

— Умничаешь? — спросил старик и хмыкнул. — Ладно, заходите, только учтите: шаг влево, шаг вправо стреляю без предупреждения!

— Он как, не того? — спросил я Дениса, когда стальная дверь, наконец, открылась и мы оказались в облезлом, грязном подъезде.

— Есть немного, но больше прикидывается. Он большой шутник. Они с моим дедом…

Лифты в подъезде не работали. Пришлось пешком подниматься на шестой этаж. Впереди шел Денис, следом Марфа, потом я. По понятным причинам, шествие замыкала Электра.

Дверь, выходящая на площадку возле лифта, тоже оказалась бронированной. Мощная такая дверь, которую не сразу отрежешь болгаркой и вряд ли взорвешь гранатой. Звонка на ней не было, пришлось ждать, когда хозяин сам соизволит нас впустить. Вдруг дверь открылась сама собой. За ней никого не оказалось. Сначала я удивился, но, увидев на стене возле косяка какое-то запорное устройство, догадался, что открывается она дистанционным пультом. Мы вошли в общую, на четыре квартиры, прихожую и дверь за нами тотчас закрылась.

— Вот эта квартира, — указал на одну из дверей Денис.

— Тут, что люди живут? — удивленно спросила Марфа.

Ей опять не успели ответить. Квартирная дверь открылась, и мы друг за другом прошли в чертоги «дяди Левы». В просторном холле типовой трехкомнатной квартиры никого не оказалось. Входная дверь, так же как и общая, открывалась дистанционно.

— Ну, что встали в дверях, входите, раз пришли, — приказал знакомый голос из невидимого динамика.

Я подумал, что хозяин или играет в военные игры или, что более вероятно, учитывая преклонный возраст, слегка чокнулся. Вскоре оказалось, что оба эти варианта имеют полные основания существовать параллельно. Лишь только за нами щелкнул замок, на стене замигала красная лампа, темная, противоположная двери стена стала прозрачной, и за ней оказался всклоченный старикан с дисковым пулеметом Дегтярева. Сошки пулемета он установил на небольшой стол и целился в нас из этого старинного, но вполне серьезного оружия.

«Вот и Коровьев отыскался», — подумал я, продолжая аналогию с Булгаковскими персонажами.

Мы вразнобой поздоровались.

— Оружие на пол! Попались субчики! — довольно воскликнул старикан, поводя из стороны в сторону расширенным стволом пулемета. — Стреляю без предупреждения!

Пришлось мне отцепить саблю, расстегнуть камзол и вытащить спрятанные автомат и кинжал. Я положил все свое оружие на пол. Старик осмотрел через стекло мой арсенал и довольный рассмеялся. Потом спросил:

— Эй ты, ряженый, откуда знаешь про Канатчикову дачу?

Я понял, что вопрос относится ко мне и, спокойно, ответил:

— Из песни Высоцкого…

— Ишь ты, какой умный! А откуда знаешь Высоцкого?

— Что значит, откуда, — удивился я странному вопросу, — Владимир Семенович достаточно известный человек.

— Известный, говоришь? А почему девка голая, что сейчас мода такая?

Я начал подозревать, что мы попали в глупую историю, толку с таким нумизматом не будет никакого, а вопросами и придирками замучает до смерти.

— Одежда у нее сгорела, потому и голая, — опять ответил я.

— Ладно, раздевайтесь и проходите в комнату, — вполне нормальным голосом сказал он. — Дениса я узнал, хоть он и вырядился в придурка, а с остальными разберусь!