Сага о Хродвальде (СИ) - Добрый Владислав

Хродвальд оглянулся на свой драккар. И свою галеру.

Они легко вошли в Хмельной Фьёрд, и тут уже им навстречу вышли два драккара с хирдманнами Брагги, и помогли пристать к причалу, что высился на массивных деревянных сваях у самого Браггихольма.

Потом их осторожно вынесли из галеры, и стали разгружать и галеру, и драккар.

Предводительствовал ими хэрсир, что можно было видеть по жидкому пламени, истекающему из глаз. Как и многие из хэрсиров, он был выше человека, и был берсерком. Это было легко определить — он не нес на себе ничего из металла, кроме оружия. Но в отличии от топора на длинной ручке, что обычно носили берсерки, этот был вооружен копьем, с длинным как клинок меча, наконечником. По этим простым признакам Хродвальд узнал Оддруна, и почувствовал как отступает беспокойство.

Их тридцати одного херсира, что были известны в Браггиленде, Оддрун был более других знаменит своей честностью. А значит, за добро можно было не переживать.

Когда Хродвальда и Атли снесли на берег, хирдманы Брагги обступили их кругом, и начали забрасывать вопросами, как болотную змею камнями. Их спас Оддрун, одним окриком разогнав толпу. А потом, поприветствовав только Хродвальда и Атли, сказал:

— Мы отведем вас к лекарям. Как только вы оправитесь от ран, и проведете вечер в бане, Брагги будет ждать вас в своем чертоге, для пира и рассказе о вашем походе…

— А что с нашим добром? — не выдержал Хродвальд.

— Камень тебе в сапог, сопляк — неожиданно зло ответил вместо херсира Атли — Это же Браггихольм! Если уж тут беспокоится о своем добре, то зачем тогда вообще собирать его?! — Атли повернулся к херсиру и крикнул, стараясь выглядеть так, будто это не он три дня не мог встать на ноги — О могучий херсир, веди нас к чертогу Брагги, мы хотим поприветствовать бога, а уже потом отдыхать спокойно!

Оддрун задумчиво погладил древко копья, и кивнул. Тут же их — Атли и Хродвальда — подхватили работницы, и поволокли вверх по склону холма. Нарви, Клепп и короткостриженная пленница пошли за ними.

Остальные или слишком устали, или заробели от присутствия в таком месте.

Хродвальд и сам, не будь он ярлом старого скальда, отказался идти в своей грязной и рваной одежде на холм Брагги. Хродвальд бывал тут на каждом алтинге, с тех пор, как ему подарили первый меч. Уже дважды. Но, как и в первый раз, он не переставал удивляться великому Браггихольму. За деревянным частоколом из огромных, в толщину человека, стволов, прятался не крохотный стадир, а гигантский город, с полуторадесятком длинных домов, в каждый из которых могло поместится людей столько же, сколько жило на всем стадире Торвальда Большие Объятья.

И каждый из этих домов был в два раза выше, чем длинный дом Торвальда.

Но все эти чудесные вещи меркли перед чертогом Брагги, как мелкие пузатые грузовые кнорры терялись на фоне огромного, сорокавесельного драккара.

Браггихейм, и в самом деле с высокой как шлем крышей, возвышался в центре крепости, и потрясал любого человека, что взглянет на него, деля жизнь взглянувшего на ту, что была до, и ту, что будет после. Расписанные узорами столбы поддерживающие стены, а еще старый дуб в центре чертога Брагги, который рос через дыру в крыше, и накрывал своей кроной Браггихейм почти целиком, и красивые ленты привязанные к его ветвям…

— Ну?! — не выдержал Атли. Они подошли уже достаточно близко, и старый скальд так и извивался в руках работниц, стараясь посмотреть на Клеппа — Что ты мне скажешь, Клепп? Поверните меня, я хочу видеть его лицо!

Хродвальд вспомнил. Ну конечно, ведь Клепп еще не разу не был на альтинге, и потому не видел Браггихельм. Он и сам повернулся, желая увидеть ошарашенное лицо здоровяка.

Клепп брел, внимательно глядя под ноги, осторожно переступая приметы любого жилья — нечистоты и заполненные грязной водой ямы. В одной руке он нес свою пленницу, и та, против обычного, не вырывалась. Даже напротив, старательно пожимала под себя ноги, стараясь не коснуться земли. На окрик Атли Клепп дернулся, и вскинул лицо, обведя Браггихольм быстрым взглядом. На три удара сердца его взгляд задержался на великолепном чертоге Брагги… Но только на три удара. Лицо здоровяка не утратило сосредоточенное выражение человека, что идет по большому стадиру, в котором много скота, и Клепп снова опустил взгляд вниз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не знаю что и сказать — наконец ответил Клепп, странно расставляя слова.

— Скажи как есть! — уже почти в бешенстве зарычал Атли.

— Может вам тут камни, это… Ну в грязь бросить, как дорога? — буркнул он, в ответ Атли.

— Камни? — озадаченно переспросил Атли — Ты сошел с ума парень? Зачем кидать камни в грязь? Тебе мало коровьих лепешек?!

— Нет, я… Хочу сказать… — ответил Клепп уродуя красоту слов своей глупостью. Хродвальд вздохнул. Иногда он забывал, что Клепп глуп. А может Атли прав, и огромный добряк безумен.

— Вот уж правду говорят люди, покажи двум один и тот же лес, и они увидят два разных. Первый расскажет о красивой зелени травы, и хорошей для охоты на зайцев опушке. А второй вспомнит о волках, и будет проклинать сырость и запах гниющей листвы! — раздался над Хродвальдом глубокий голос, который он не перепутает ни с одним другим. От неожиданности дуры — работницы выпустили Хродвальда, но молодой ярл удержался на ногах, и развернулся, чтобы поклониться. Вот тут его качнуло, и он наверняка бы упал прямо в здоровенную, жирную, черную, жутко воняющую лужу, если бы не длань бога. Брагги осторожно придержал Хродвальда за плечо. Рука его была твердой и непоколебимой, словно Хродвальда подперли причальным столбом. Хродвальд по привычке хотел разозлиться, но выпрямившись, увидел улыбку Брагги, и тут же растворился в ней, как в детстве в объятьях матери.

— Атли, мой старый добрый друг! — уже гудел глубоким басом бог, подходя к старому скальду и обнимая его. Для этого богу пришлось низко наклониться, даже Клепп едва доставал макушкой до соска Брагги. Если у Брагги были соски — одет то бог был всегда, сколько его Хродвальд видел. Красиво одет, по божески. С золотыми нитями узоры, тяжелые меха на плечах.

— А ну стоять! — раздались крики от ворот. Сбитые из тяжелых, моченых в морской воде бревен, ворота сейчас стояли нараспашку. Да и кто будет закрывать врата Браггихольма? Кому придет охота войти сюда со злым умыслом?

А вот, вошли. Оттолкнув с дороги двух хирдманнов, прямо к ним шел огромный человек в черных шкурах.

В железном шлеме с полумаской. Неслыханная дерзость. Брагги, все знали, железо не любил. Хродвальд с остальными только мечи да ножи на поясе при себе оставили, а то без оружия не прилично на людях ходить. Как голым. А с пленницы вон, даже кольчугу стянули. А чтобы закрывать железом голову и лицо…

А этот шел в броне, да и в шлеме. И со щитом. Хорошо хоть топор за поясом.

— Приветствую в своем доме, и пусть о тебе говорят только то, что ты заслуживаешь, и ни одного дурного слова сверху Эгиль, сын Хакона — зычно сказал бог, и сделал несколько шагов навстречу вошедшему в ворота.

— Ты берешь моё добро! — ответил тот.

Хродвальд схватился за меч. Так вот он какой, Эгиль Хаконсон! Алчный, черная его душа, настолько, что не хочет упускать добычу даже у ворот Браггихольма! А добыча его, это он, Хродвальд! Хродвальд рванул меч из ножен.

— Ты вошел в мой дом как тать, и назвал меня вором? — грозно спросил Брагги.

Хродвальд заметил, что у ворот Браггихольма толпятся вооруженные люди. Не иначе команда с драккара Эгиля. Но хирдманы Брагги перегородили им путь стеной щитов. Оддрун молча заступил перед Брагги, и скинул чехол с лезвия своего копья. Эгиль вытащил топор, перехватил щит поудобнее, и ускорил шаг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Брагги поднес к губам оплетенную золотыми змеями свирель и заиграл. Поднялся ветер. Как осенний шквал, что сдувает неосторожного гребца за борт, рвет паруса, и поднимает в воздух тучи брызг, ветер пронесся вдоль всей улицы, все набирая силу, и ударил в Эгиля. Тот закрылся щитом, и присел принимая удар стихии. Эгиля покачнуло, и поволокло назад. Но Эгиль Черный не упал. С него сорвало медвежий мех, которым он укрывал плечи, вырвало из рук, оборвав ремни, щит которым он прикрылся. И начало сдувать назад, кидая в лицо грязь и оставляя в земле глубокие следы от его ног.