Жестокий роман. После - Валерия Ангелос

властен над собой, то как тогда сможешь управлять миром и получить вечность в свое полное распоряжение?

— Этот твой Александр умер.

— Каждый из нас не лишен недостатков.

Латинос вернул книгу обратно.

— На прочтение у тебя неделя, — прибавил он. — Ты получил распределение для работы в библиотеке, так что никто не станет тебя отвлекать. Изучай материал. Кроме трудов Аристотеля, там есть и другие работы.

Охуеть. Он считает, я буду это дерьмо читать?

— Уверен, “Искусство войны” от Сунь-Цзы ты оценишь гораздо выше. Просто потому что это тебе понятнее.

Ну да. Войне по книгам учатся. Ебать какая хуета.

— Думаешь, теория не нужна? — прищурил глаза латинос.

— Не поможет, — хмыкнул я.

— Война не всегда происходит на поле боя. Бизнес тоже может быть войной. Как и деловые переговоры. И потом — разве тебе совсем не интересно узнать, что именно там сказано? Хотя бы для того, чтобы разнести выводы автора.

Похуй.

Но я уже не стал ничего говорить. Ждал, когда латинос свалит, и я смогу заняться тем, чем реально хочу.

— Увидимся через неделю, Нуб.

Эта блядская кличка бесит. Только я и на разборки отвлекаться не собираюсь. По сути в прозвище нет ничего оскорбительного.

Нуб. Это новичок в компьютерной игре. Какой-то особый сленг.

Я глянул чисто для интереса. Еще до стычки в библиотеки. И я не понимал, какого дьявола латинос это все заладил.

Нуб. Нуб. Нуб.

Какие на хуй игры? Какой я ему “новичок”?

Я достал смятые фотки. Расправил. Вгрызся взглядом в эту проклятую сучку. Вика. Моя Вика. И какой-то уебок рядом. Я аж челюстями заскрежетал от этой картины. Пригляделся — реально кольцо на пальце. Обручальное. Нашел крупный план. На снимке только ее лицо и видно. Глаза эти проклятые. Блядские губы. Я пальцами прошелся по чертам. Накрыл. Смял. И снова расправил.

Так далеко она. Не дотянуться. Сейчас. Я еще выберусь. Доберусь до чертовой стервы.

Я знал, что выйду. Деталей пока не видел. Просто знал, что опять окажусь на свободе. Поскорее бы. Понимал, нужен план побега. Месяц? Два? Долго. Пара недель. Больше терпеть не готов.

Тогда я еще не представлял, как сильно ошибался. Не понимал, что впереди меня ждет три года долбаной тюряги.

А теперь я здесь. Опять с ней.

Вот моя Вика. Моя царица. Совсем близко. Голая. Мокрая. Все еще яростно пытается смыть мои прикосновения. И в этом есть гребаная ирония. Вот моя женщина. Так близко. Но по факту — сейчас она еще дальше, чем раньше. На фотографии.

— Уйди, — бросает холодно.

Ничего не отвечаю.

— Хватит на меня пялиться.

Закрывает воду. Хватает полотенце с крючка. Заматывается. Смотрит на меня так, будто грохнуть готова. А я уже и боль не чувствую.

Шагаю вперед. К ней. Вплотную.

— Чего ты хочешь? — шипит.

— Выебать тебя.

Она отшатывается назад. Упирается в кафель. А я уже оказываюсь рядом. Она скрещивает руки на груди, крепче удерживая полотенце. А я накрываю ее руки ладонями.

Пульс у нее просто бешеный.

— Ненавижу тебя! — выпаливает.

— А звучит с любовью.

14

— Пошел ты к черту, — говорит Вика.

— Вместе пойдем, — обещаю ей. — Прямо сейчас.

Хотя мы уже там. Если это не ад, то я не знаю, что тогда. Горим так с нашей самой первой встречи. Гребаное проклятье. Как от него избавиться, если все по кайфу?

— Нет, — заявляет она. — Нет, Марат!

Но меня уже не остановить.

Пусть кричит. Пусть дергается. Пусть. Мне наплевать. Я не отпущу ее, пока не получу то, чего так долго ждал.

Прижимаю ее голое мокрое тело к холодному кафелю. Склоняюсь и губами горло накрываю. Жадно ловлю ее пульс. Впечатываю в себя. А потом ниже. По груди.

Блядь. И не скажешь, что рожала. Тело идеальное. Кожа нежная. Шелковистая. Разве только лучше стала. Сука. Моя царица. Только пробую ее на вкус — и уже как пьяный становлюсь. Все мои звери из клетки на волю рвутся.

Прихватываю зубами сосок. Слегка. Без боли. Не кусаю. Просто дразню. А она вскрикивает. Накрывает мой затылок ладонями. Пробует оттянуть за волосы.

Зря. Неужели реально не понимает, что я не остановлюсь?

Накрываю ладонями ее бедра. Обвожу ягодицы. Каждый изгиб повторяю пальцами. Каждую линию прочерчиваю. Я это тело помню наизусть. Узнаю из тысячи. Просто по запаху. По вкусу. По трепету. По ощущению, которое внутри разливается всякий раз, когда эта ведьма рядом оказывается.

Тянет к ней. Тянет дико. Всегда.

— Пусти, — требует она. — Уйди.

Ну нет. Я только начал. Прокладываю дорогу по ее животу. Языком. Губами. Ладонью между ног накрываю. Зажимаю.

Моя ты. Только моя. Еще не поняла?

— Нет, нет, — бормочет. — Я не хочу.

Опять срываюсь на ласку. Изучаю ее пальцами. Прохожусь по влажным складкам. Задеваю те самые точки, которые отлично помню. Еще и еще, довожу до грани.

Она напрягается. Сражается.

Я смотрю на нее. Жадно ловлю каждую эмоцию. Не прекращаю касаться ее ни на секунду.

Глаза прикрыты. Губы упрямо сжаты. Даже головой мотает, будто пробует отогнать ненужные чувства.

Нет, Вика. Нихуя у тебя не получится.

Я заставлю кончить. Силой. Я так просто свое не отдам. Верну тебя. Завоюю заново. Без вариантов. Ты создана быть моей.

— Ненавижу тебя, — шипит, раз за разом одно повторяет: — Ненавижу.

А мне плевать на ее слова. Тело говорит громче. Отзывается на каждое касание, на каждый толчок пальцев. Проникаю в нее. Ласкаю. Осторожно. Долго. Нежно. Свой собственный голод в узде держу. Жадно ловлю ее отклик. Эмоции выпиваю до дна. Каплю за каплей. Вбираю в себя.

Покрываю ее поцелуями. Прижимаюсь губами к шее. К ямке между ключицами. Прохожусь по плечам. Чуть прихватываю кожу зубами.