Жаба с кошельком - Дарья Донцова

– Не получится, – перебила я адвоката.

– Почему? – удивился мальчишка.

– Прокофьев погиб, попал ночью под машину.

Дима присвистнул:

– Это плохо! Удача повернулась к нам спиной. Теперь следак начнет ломать Вику. Впрочем, есть еще владелица дачи, Нина…

– Супровкина!

– Ага, ее тоже вызовут для очной ставки, на днях. Мы еще поборемся, посопротивляемся. Кстати, Вика тут кой-чего просила. Если купите, я ей завтра принесу: шоколадку, зажигалку… так, по мелочи. Еще хорошо бы телевизор и передачу. Вот вам списочек продуктов. У вас есть координаты этой Супровкиной?

– Да.

– Давайте.

– Зачем?

– Схожу, потолкую с ней, может, денег ей предложить? Ну, типа, пусть говорит: Сергей брал ключи, говорил, что с Викой встречается. Но сама, мол, точно не знаю, с кем на дачу ездил, только с его слов.

– Да она… – начала было я и тут же услышала плач мобильного.

Не договорив фразу, я схватила трубку.

– Дашка, – зачастила моя подруга Лиза Клокова, – ты уже слышала про этот ужас?

– Какой? – насторожилась я.

– Супровкина…

– Что с ней, – заорала я, – что?

– Кошмар, – запричитала Лизка, – в уме не укладывается.

– Да говори скорей!

– Вечером под электричку попала, недалеко от «Лесного городка», у нее там дача! Небось в Москву торопилась, с холма побежала, споткнулась, упала, покатилась вниз, ударилась головой о камни, попала прямо на рельсы, а тут поезд! Вот горе! Вот беда! Мы на похороны собираем, ты, конечно, отстегнешь денег? Привези мне, сколько можешь!

– Естественно, – прошептала я, – привезу обязательно.

– Ну и отлично, – перестала причитать Лиза, – извини, мне еще полно народа обзванивать, по телефонной книжке иду.

Я положила пищащий «Нокиа» на стол перед собой. На плечи словно опустили бетонную плиту, а воздух в кафе отчего-то превратился в кисель, густой, вязкий, он окутал меня и начал медленно душить.

– Вам плохо? – насторожился Дима. – Хотите кофе?

– Нет, – еле слышно сказала я, – нет, Супровкина не сможет принять участия в очной ставке.

– Почему?

– Она попала под электричку вчера вечером. Возле «Лесного городка».

– Ох, ни фига себе! – подскочил Дима. – Значит, у нас никого нет? Дали показания и умерли? Один под машиной, другая под электричкой?

– Выходит, так. – Я медленно приходила в себя.

– Вам это не кажется странным? – прищурился Дима.

Я кивнула:

– Да, просто невероятно.

– Их убили! – заявил Дима. – Зуб даю! Кто-то решил «утопить» Вику, заплатил киллерам, а те и постарались.

– Зачем же уничтожать Нинку и Сергея? – вяло спросила я, чувствуя себя гаже некуда.

Голова кружилась, ноги дрожали, в мозгу отчего-то вертелось: рао-вао-сао-мао, рао-вао-сао-мао…

– Неужели не понятно? – зашептал Дима, наваливаясь на стол и приближая ко мне лицо. – Очень же просто. Они соврали!

Я отшатнулась, от него одуряюще противно пахло мясом.

– Кто соврал?

– Господи, – зашипел Дима, – экая вы тупоголовая! Нина и Сергей соврали следователю. Скорей всего, им заплатили хорошую сумму, вот они и пошли на лжесвидетельство, между прочим, это распространенная тактика. Многие адвокаты таким образом своих клиентов за волосы и вытаскивают, изучат тщательно дело: ага! Говорят, что Иван Иванович в роковой день был с потерпевшим! Прекрасно, наймем Петра Петровича, который с самой честной мордой подтвердит, что он сидел с ним в бане. Ясно? Нужно отыскать того, кому ваша Вика соли на хвост насыпала!

Я молча складировала информацию. Что ж, похоже, он прав, только с чего начать?

– Если мы примем за аксиому, что она никого не убивала, – продолжал рассуждать Дима, – посчитаем ее невиновной, тогда возникает следующий вопрос!

– Какой?

– А кто покрыл чашки хитрым, редко встречающимся ядом?

– Не знаю!

– То-то и оно! Он и есть убийца. Знаете, где его искать?

Я покачала головой:

– Понятия не имею!

– Есть только два предположения. Первое, некто из бывавших в доме людей ухитрился, и…

– Нет, – быстро перебила его я, – Вика купила сервиз буквально накануне нашего прихода.

– Домработница?

Я вспомнила угрюмую, резкую на язык Валентину, привезенную Мартой из провинции.

– Нет, она у них служит много лет, обожала хозяев, Андрюшу любила, к Вике хорошо относилась, невозможно представить ее убийцей.

– Есть многое на свете, друг Гораций, что недоступно нашим мудрецам, – с умным видом сообщил Дима, – это из «Гамлета», не сам придумал.

– Я читала Шекспира, – рявкнула я, – и не только его, еще Золя, Бальзака и Гюго. Много книг в руках держала, не о литературе сейчас речь! Валентина тут ни при чем, она после смерти Андрея и ареста Вики оказалась нищей, без денег и жилья, ясно? Смысла не было от хозяина избавляться! Тем более от такого, как Андрей!

– Ладно, – согласился Дима, – тогда старушка!

Я совсем его не поняла:

– Кто?

– Бабуська с серебряной чашкой, выползшая на рынок торговать раритетами, – пояснил Дима, – может, это она продала сервизик уже с ядом?

– Ну ты загнул! – подскочила я.

– Других-то ниточек нет, – не сдался Дима, – вы найдите бабуську и порасспрашивайте.

– Хорошо, – кивнула я, – попытаюсь.

– Эх, – вздохнул Дима, – всю жизнь мечтал следователем стать, преступления распутывать! Только мама велела в адвокаты идти: якобы они хорошо зарабатывают.

Я улыбнулась:

– Я тоже обожаю преследовать преступника.

– Мы с вами похожи! – с жаром воскликнул парень. – Ладно, вы ищите старушку. Давайте деньги, сам куплю все по списку и Вике принесу!

Я протянула Диме купюры. Парень сунул их в кошелек.

– Чеки вам покажу.

– Не надо, – отмахнулась я, – на них «Мерседес» не приобретешь, только зажигалку и копченую курицу.

– Ага, – кивнул Дима, – и я такой же, всегда всем верю.

Он встал, сделал шаг, споткнулся о ножку стула и упал на четвереньки.

Я посмотрела на чертыхающегося парня, медленно принимавшего вертикальное положение. Да уж, мы с ним словно близнецы, страшно похожи, даже больше, чем он полагает.

Вечером дома я с трудом заставила себя сесть к столу. При виде еды у меня начиналось головокружение, очевидно, жара начисто отбила всякий аппетит. Впрочем, и в январе я ем, как кошка. Хотя многие кошатники знают, что Мурки питаются крошечными порциями, но очень часто, и в результате поглощают безумное количество еды, я же безболезненно обхожусь одним йогуртом в день.

В отличие от меня Марго не потеряла аппетита. Ловко орудуя вилкой, она принялась наматывать на нее сноп макарон, потом полила их сливочным жирным соусом, посыпала тертым сыром, разинула рот…

– Положи назад, – рявкнула я, – ты на диете! Вон там стоит кефир «Данон» нулевой жирности, это твой ужин, один стакан.

– Есть хочется!

– Перехочется.

– Ненавижу кефир!

– Полюбишь, он твой лучший друг на данном этапе жизни.

– Неужели даже не попробуешь макарон, – заныла Маргоша, – чего сидишь над пустой тарелкой?

«Рао-вао-сао-мао», – мелькнуло в голове, к горлу подступила тошнота.

– Не хочу, лучше просто чаю выпью, без сахара.

– Но тебе разрешено все, что угодно, даже пирожные, – завистливо протянула Марго.

– Не желаю!

– Как это можно не хотеть есть, – с тяжелым вздохом произнесла подруга и с брезгливым выражением на лице потянулась к бутылке. Я уставилась на белую тягучую массу, которую Марго принялась вытряхивать в чашку. Рао-вао-сао-мао! Ну и мерзко же выглядит этот кефир. Впрочем, и остальное не лучше. Масло противно блестит на тарелочке, макароны, похоже, скользкие, сыр какой-то дырявый, выпью просто чаю. Фу, он пахнет веником!

– Катерина, ты что заварила? – закричала я, нюхая содержимое чашки. – Признавайся, где купила заварку?

– Так ваш любимый, – ответила кухарка, всовывая голову в столовую, – «Роял Липтон», цейлонский, из красной железной банки.

– А ну покажи!

– Пожалуйста, – пожала плечами Катерина, и через мгновение передо мной оказалась хорошо знакомая коробка.

Я поковыряла ее содержимое.

– Немедленно выкинь, это подделка!

– Во народ! – покачала головой Катерина. – В «Седьмом континенте» брала, вроде приличный магазин, а туда же, покупателей обманывать! Больше к ним ни за что не поеду, хватит! Банка-то дорогая.

– А по мне, вкусный чай, – заявила Марго.

– Тебе все по вкусу, – рассердилась я и отняла у подруги чашку, куда та только что насыпала шесть ложечек сахара. – Пей минералку без газа.

– Ужинать дают? – завопила Маруська, влетая в столовую.

Я удивилась. На дочери было незнакомое мне платье, довольно странного вида, темно-синего цвета, сшитое из чего-то, смахивающего на сатин, и украшенное простыми белыми пуговицами. По бокам топорщились несуразно большие карманы.

– Откуда у тебя эта одежда? – спросила я. – Купила сегодня?

Манюня прищурила левый глаз:

– Не нравится?