Кремень и кость - Евгений Лундберг

На ночь он завалил пойманную рыбу камнями, а сам укрылся в камышах. Он подстерег выдру. Уснул он только после восхода солнца. Убитую выдру пришлось тоже завалить камнями, так как Косоглазого тянуло к высоким холмам, лежавшим на юг от становища на расстоянии двух дней пути.

Итти было трудно. Холмы приближались медленно. Ветер расчистил тучи, но зноя не убавил. Солнце казалось больше обычного. Косоглазый громко пел, несмотря на то, что кругом были незнакомые места.

По пути попадались утиные гнезда с пушистыми птенцами. Косоглазый убил цаплю. Мясо ее оказалось невкусным, но оперение было ярко. Мир вокруг Косоглазого сиял всеми своими богатствами, радуя его ветром, водами, лесами, зверьем, вкусными корешками и ягодами. Порою Косоглазый останавливался и прыгал, притопывая на одном месте, — так весело ему было жить на свете. Каждый день был хорош, но следующий мог быть еще лучше. Каждое место было превосходно, но где-то рядом было совсем замечательное.

Сначала на холмах Косоглазый не встретил никаких неожиданностей. Здесь было меньше дичи, чем на заливных лугах и в камышах береговой полосы: не стало болотных птиц, мелкое зверье попряталось в чащи. Косоглазый подумал, что, пожалуй, не стоило ходить так далеко.

(примечание к рис.)

Но, углубившись в холмистую страну, он достиг берегов незнакомой быстрой реки. Она бежала по глубокому каменистому ложу, и воды ее были скорее зелеными, чем синими, они несли с собой частички меловых берегов. Внезапно речка исчезла. Косоглазый протер с недоумением глаза и кинулся на вершину холма. Речки не было. Любопытство овладело охотником. Не помышляя об опасностях, он стал спускаться к реке.

И вправду: река уходила под землю, прорыв русло в складках высокой известковой гряды. Бело-зеленые уступы охраняли широкий вход. Огромные глыбы камня пенили и разбивали течение речки. Широкие, промытые в известняке террасы вели вдоль течения и углублялись в стороны в виде огромных, связанных между собою покоев — пещер.

Потолок основной пещеры когда-то обвалился. Высоко над головою синело в узкую щель небо. Зеленые отсветы лились в пещеру от провала. Края его заросли травою и деревьями. Бледная листва залитых солнцем березок свешивалась в темный пролет.

То глухо, то гулко отдавались под сводом шаги Косоглазого. И вдруг он, резко вскрикнув, отпрянул в сторону: перед ним лежали, протянувшись вдоль стены, человеческие кости. Череп и ребра были целы. Человек умер либо от болезни, либо от голода.

Первым движением Косоглазого было итти назад. Однако тишина, плеск воды и равномерное постукивание падающих с потолка капель успокоили его. Вдали виднелся просвет.

Он спрятался за камень и ждал. Никого, ничего. Только плеск речной становился сильнее впереди, за просветом. Косые пороги протягивались от берега к берегу. Проход суживался. Кости мелких зверушек валялись на земле. Скалила зубы челюсть лошади. Какой-то большой хищник хозяйничал когда-то в пещере. Из-под слоя мягкой земли торчал желтый могучий бивень.

Бурная радость кинула Косоглазого к занесенным многолетним илом остаткам мамонта. Не ему — племени его нужен этот драгоценный материал. Косоглазый покачивался, точно от хмеля. Вот почему его звало сюда солнце! Духи-покровители любят его… Он еще раз испытал силу их покровительства. Им — поклонение, им — жертва, им — страх, да не оставят и впредь.

Века, века лежали здесь эти желтые кости, и он чувствовал лёт этих веков.

Подняв высоко мохнатые брови, с открытым ртом двигался Косоглазый вперед, ожидая новых чудес. Река внезапным прыжком одолела последние пороги и в космах пены, бурля и вертясь в маслянистых кругах, в туго стянутых омутах, уходила на середину широкой закрытой со всех сторон котловины. Пещерные своды остались позади.

Косоглазый почувствовал приступ смертельной усталости. Он свернулся в нагретой солнцем куче сухих листьев и уснул, забыв о голоде.

II. Охотничьи рассказы

Старый Крючок, дремавший на мшистом камне над обрывом, то вспоминал о прошлом, то предавался злобе. Было бы ре худо, если бы застигнутый грозою Косоглазый не возвратился вовсе…

Воображению старика грезился гнев небесного охотника, мечущего громовые стрелы, труп Косоглазого, обожженная молнией добыча нечестивца. Ему стало казаться, что все это уже произошло на самом деле. Крючок чувствовал себя причастным гневу громов, совершивших справедливую казнь.

Как терпеть среди племени человека, который живет сам по себе, ни в ком не нуждаясь? Он весел и беззаботен, точно ребенок, бродит по окрестностям, но игры эти приносят ему удачи, каких нет у самых мудрых и сильных мужей племени. Нет, тут что-то не ладно. Такой человек — язва на теле племени.

Старик зажмурился от приятного сознания собственной силы. Он собрался было проковылять к другим старцам, но неожиданно почувствовал, что без ежедневной борьбы с Косоглазым его старая жизнь станет пустою. К тому же его мучило любопытство. Где он сейчас? Куда завела его нечестивая спутница — удача? Старик нетерпеливо передвигался на камне, вглядываясь в даль.

А Косоглазый возвращался к становищу, нагруженный добычею и рассказами о виденном. Наскоро снятая шкура цапли лежала у него на плече, и по походке видно было, что он гордится этим украшением. Он нес с собой выдру, убитых уток, большие кремни и рыбу. Хотелось петь обо всем, но поводов для песни было так много, что у Косоглазого путались мысли, и только левый глаз сердито косил на привлеченных запахом рыбы шакалов, кравшихся среди зарослей.

Был полдень, когда приплясывающая фигура Косоглазого показалась в виду становища Старый Крючок оценил по достоинству вызов — цапля накинута была на плечо Косоглазого — и впервые за много лет расправил полукруглую свою спину.

— Разве я не запретил тебе ловить рыбу в день, когда гневается Носящий Тучи? — закричал он пронзительным голосом. — А ты что сделал? Наловил рыбы, украсил себя, как победитель, пестрыми перьями. Тебя убить надо за это.

Косоглазый ускорил шаги. Он думал, что не худо бы перебить старику ноги, но не смел нарушить правил почитания старших. Крючок бежал за ним, ловя воздух сведенными пальцами. Морщины на его темном лице прорезались глубже. Глядевший в сторону глаз круглился от ярости, встречаясь с веселым взглядом молодого охотника.

Войдя в черту поселения, Крючок круто повернул к жилищам старейшин, а Косоглазый, скинув ношу на пол своей хижины, стал разжигать огонь в очаге, постукивая кремнем о кремень. Ему приятно было и то, что он снова дома, и то, что удалось избавиться от старика, и то, что его ждет отдых, и то, что к его жилищу уже тянутся молодые и старые охотники в ожидании занимательного рассказа.