Три с половиной любви - Мила Серебрякова

Катка села на подлокотник кресла.

– И долго вы стояли, наблюдая за парочкой?

– Не могу сказать точно, я, в отличие от тебя, секундомер в руках не держала. Для меня в тот момент время вообще остановилось. Единственным желанием было отправиться к Артуру и за руку притащить его к реке. Пусть бы увидел, как его благоверная проводит время.

– Ну а дальше?

– Больше мне рассказать нечего. Потом я пошла к Нинели, и мы начали игру. Играли, пока не услышали крики Коли Карасева.

Катка пыталась понять, говорит ли Смирнова правду или ловко придумывает истории на ходу. Судя по сникшему виду Марты, Копейкина все же пришла к выводу: не врет.

– Марта Анатольевна, приношу свои извинения за сказанные ранее слова, я не хотела вас обидеть. Простите.

Смирнова пробормотала нечленораздельную фразу.

Повисла пауза.

– Если ты хотела спросить меня, где я так задержалась, не нужно было ходить вокруг да около и приплетать разных знакомых капитанов.

– А когда вы возвращались к Кротовой, кроме Леры, никого не встретили?

– Нет.

– Точно?

– Ката, ты опять начинаешь?

– Ну вы хотя бы не обратили внимание, Геннадий тогда работал или нет?

– Когда я шла за колодой, Генка стучал молотком, а вот когда вернулась, не помню.Пойми, мозги были заняты другим.

Копейкину стало раздражать жалкое блеяние Марты. Она, видите ли, не заметила. А спроси ее, в какой обуви была Люблинская, опишет в деталях.

– Единственное, что я помню, – так это свое изумление.

– По поводу?

Марта виновато покосилась на Катку:

– Не могу сказать.

– Как это?

– В голове крутится шальная мыслишка, я припоминаю, будто меня что-то сильно удивило, но не могу вспомнить, что именно. Нет, не могу, – повторила она.

Ката опустилась в кресло.

– Вас что-то удивило, но вы этого не помните. Браво, Марта Анатольевна.

– А чего ты хочешь? – разозлилась Марта. – В конце концов, я не обязана глазеть по сторонам, когда хожу по улицам.

Стоило Смирновой выйти из кабинета, как Катка вытащила из верхнего ящика стола блокнот с записями и, немного поколебавшись, вычеркнула имя Марты из списка подозреваемых в убийстве.

ГЛАВА 9

– Артур, ты опять читаешь? – Подбежав к полковнику, Валерия выхватила из его рук газету и в ярости швырнула ее на кресло.

– Но, Лерочка…

– Никаких Лерочек! Вокруг творятся чудовищные вещи, Артур. Выйди на улицу, там только и говорят о маньяке, люди с ума посходили. Это какой-то ужас, не знаю, как теперь можно спокойно ходить по поселку. Я стала такой подозрительной, сегодня увидела незнакомого парня, так чуть от страха не умерла, в каждом незнакомце мне мерещится убийца. Так дальше продолжаться не может. Моя и без того расшатанная нервная система не выдерживает.

– Чепуха, – начал полковник, отметив про себя, что впервые за годы совместной жизни с Лерой услышал от супруги про расшатанные нервы. По его мнению, нервной системе жены мог позавидовать кто угодно.

– Никакая не чепуха! Самойлова тюкнули по голове, по-твоему, это чепуха? Безобидный алкоголик оказался на том свете, а ты читаешь всякую муть. В твоих газетах есть хотя бы строчка о том, что здесь объявился маньяк? За каким чертом ты интересуешься мировымипроблемами, когда под самым носом бродит Потрошитель?

– Валерия, никакого маньяка нет! Тебе прекрасно известно, как быстро у нас распространяются слухи. Признаю, произошло действительно не укладывающееся в голове преступление, но говорить про маньяков, разгуливающих по поселку, глупо.

– Ах, глупо? Значит, я дура? Отлично! Но если ты у нас такой умный и начитанный, тогда, может, ответишь, кто и зачем убил Самойлова?

– С этим разберется милиция.

Валерия скорчила гримасу, выудив из пачки сигарету.

– Ага, разберутся после дождичка в четверг.

– Это их работа.

– Артур, я тебя умоляю, ты же не ребенок, не обманывай сам себя. И тебе, и мне прекрасно известно, что убийцу Самойлова не найдут. Сейчас будут подозревать всех и каждого, замучают вопросами, а потом сделают ручкой и дело закроют. Только в сериалах все тип-топ, в конце фильма убийца пойман и наказан, но в случае с Самойловым можешь на это не надеется.

– И все-таки ты заблуждаешься. Ты несправедлива к нашей милиции: ведь им, для того чтобы раскрыть преступление, нужно, как ты выразилась, мучить всех вопросами, иначе как они будут ловить негодяя?

– Перестань, Артур! – Лера топнула ножкой. – Тебе просто хочется так думать, но в действительности права я.

– Лерочка, дорогая…

– А вчера, между прочим, когда этот небритый капитан приходил к нам с вопросами про Геннадия, он таращился на меня, как на подозреваемую. Зачем он вообще явился к нам? Самойлов не был нашим другом, чинил время от времени разную ерунду, не более того.

– В последние дни Гена работал у нас садовником.

– Садовником, не смеши, он проработал всего три дня.

– И тем не менее.

– Не знаю, Артур, – Валерия села на диван, театрально сжав пальцами виски. – Вся эта история меня сильно угнетает.

– Ну-ну, дорогая, не переживай. Займись чем-нибудь творческим, переключи мысли в положительное русло, это должно помочь.

– Творческим? По-твоему, я должна носиться по поселку и распевать веселенькие песенки?

– Зачем песенки, можешь отгадывать кроссворды, вот в этой газете очень сложный кроссворд.

– Замолчи, Артур! Ты действительно нечего не понимаешь или прикидываешься? Иногда твое идиотское спокойствие меня бесит!

– Я реалист.

– Ты меня совсем не любишь: по городу бродит сумасшедший, а ты говоришь, чтобы я не переживала.

Полковник вздохнул:

– Если данное обстоятельство тебя настолько беспокоит, не стоит выходить на улицу одной,когда темнеет.

– Что?

– Вчера ты пришла в одиннадцать. Я полагаю, для твоего же спокойствия и для моего, кстати, тоже будет лучше, если ты на время перестанешь выходить по вечерам.

– Но я была у Марины, – взвизгнула Лера.

– Знаю, – полковник достал сигару, – вы видитесь с ней почти ежедневно, можно сделать небольшой перерыв и отдохнуть друг от друга.

– Она моя подруга!

– Пусть приходит к нам, может даже оставаться на ночь.

– Артур, теперь ты будешь держать меня взаперти, как пленницу?

– Послушай, никто не собирается держать тебя взаперти, ты сама начала этот разговор. Если боишься ходить по поселку, сиди дома. По-моему, это самое разумное решение в сложившейся ситуации.

– Ты несправедлив ко мне, пытаешься привязать к дому, словно я собака.

Артур Генрихович потер подбородок. Воистину, мужчине никогда не понять женскую логику: сначала Лера кричит о страхе, а через минуту упрекает мужа в несправедливости. Чего она хочет на самом деле? Или, может, этот мини-спектакль устроен напоказ? Как ни крути, а супруга актриса. Хоть и бывшая, но время от времени ее артистичная натура нуждается в эмоциональной встряске.

– Дорогая, я считаю предложенное мной решение проблемы самым разумным.

– Это все она! – закричала Валерия. – Она настраивает тебя против меня. Ненавижу! Всеми фибрами души ненавижу эту стерву!

Люблинский с беспокойством посмотрел на жену:

– Ты о ком?

– Сам знаешь о ком, о старой деве Марте.

– Опять Марта? – Губы Артура тронула едва заметная улыбка. Когда Валерия чувствовала за собой вину, она непременно вспоминала Смирнову.

– Мне известно, какие слухи она распускает обо мне в поселке. Это подло и гадко с ее стороны, Марта хочет меня унизить в глазах окружающих. Она поставила себе цель – погубить Валерию Люблинскую, и знаешь, Артур, если и дальше будет продолжаться в том же духе, думаю, я не выдержу.

– Не выдумывай, ты все принимаешь слишком близко к сердцу.

– А как же иначе, Артур? Марте доставляет удовольствие выводить меня из себя, – у Валерии на глазах навернулись слезы, – бедная я, несчастная, даже дома мне не найти поддержки.

Артур Генрихович видел: слезы супруги фальшивые, в Лере вновь проснулась актриса. И если в кино ей не удалось играть главные роли, то в жизни она отрывалась на полную катушку. Артур практически всегда ей подыгрывал, решил подыграть и сейчас.

– Ну не надо плакать, ты же знаешь, я не могу видеть твоих слез.

– Ты меня обидел, Артур, – у нее задрожала нижняя губа, – своими словами ты меня оскорбил.

– Но я ничего такого не сказал.

– Ты даже не осознаешь, какую боль причиняют твои слова, это ранит еще сильнее.

– Ну прости, прости, я не хотел.

Валерия встала с дивана и приблизилась к мужу:

– Конечно же, я прощу, Артур, ведь я люблю тебя.

Поцеловав мужа в щеку, Лера вдруг вспомнила о важном деле и, схватив сумочку,выбежала из дома. Артуру она сообщила, что вернется не раньше девяти.