Эксперт по убийствам - Николь Апсон

За все годы совместной работы с Фоллоуфилдом Пенроуз так для себя и не решил, хорошо ли сержант водит машину. На широких улицах и загородных магистралях такая манера вождения вопросов не вызывала. Но Лондон не изобиловал шикарными автострадами, а сержант, казалось, этого не замечал и мчался по узким улочкам, как по гоночной трассе. Машина с леденящим душу визгом тормозов подлетела к Джозефине, и та едва успела отскочить в сторону.

Арчи поцеловал Джозефину в щеку и отошел в сторону, давая ей сесть в машину. Авто рывком сорвалось с места, и вскоре они с бешеной скоростью помчались по Монмаунт-стрит. С трудом поборов желание закрыть глаза, Джозефина улыбнулась Арчи — своему компаньону на пути к неминуемой гибели — и протянула ему солидный, завернутый в пергаментную бумагу, пакет:

— Снайп велела передать это тебе. Здесь бутерброды с сыром, помидором и соленым огурцом. Она считает, что тебя надо подкормить, — ты ведь так и не съел то, что она тебе принесла сегодня утром. И еще Снайп сказала, что это твой последний шанс, не съешь бутерброд — она от тебя увольняется.

— Имейте в виду, если она от вас откажется, я ее пущу к себе хоть завтра. Скажите ей об этом, мисс Тэй, когда ее увидите, — заявил с шоферского сиденья Фоллоуфилд, не обращая при этом ни малейшего внимания на светофор, на котором горел красный свет. — Снайп — дамочка что надо, но не всем это дано понять.

— И она о вас, Билл, очень хорошо отзывается, — сказала Джозефина. Снайп вам тоже просила передать бутерброд.

В сержанте Пенроуза восхищало многое, но особенно то, что он никогда, даже в самых трудных обстоятельствах, не унывал. Фоллоуфилд принадлежал к немногочисленному разряду полицейских, которые непоколебимо верили, что правда рано или поздно выйдет наружу. Его оптимизм, несомненно, питаемый любимым и им сыщиками из детективных романов, изобретательность и удачливость которых не знала границ, не раз вселял уверенность в конечном успехе даже склонного к скептицизму Пенроуза. Вот и сегодня, когда он кратко изложил сержанту суть отчета Спилсбери, уверенный, что Фоллоуфилд, как и сам инспектор, будет разочарован отсутствием улик, а особенно ошибкой с орудием убийства, его помощник отнюдь не выглядел расстроенным. Сержант лишь глубокомысленно заметил, что в этой истории есть над чем подумать.

— С самого начала, мисс, это дело напомнило мне одну из ваших книг. — Фоллоуфилд, обращаясь к Джозефине, имел в виду ее детектив, в котором закололи человека, стоявшего в очереди в театральную кассу. — Убийство в оживленном месте, и к тому же очень рискованное. А когда инспектор сказал мне, что убили девушку вовсе не шляпной булавкой, а тонким ножом, я сразу подумал: будем искать даго[13] из вашего романа — со шрамом на левой руке, а правой рукой размахивающего стилетом.

Несмотря на то что его замечание было шутливым, Джозефина и сама уже заметила это сходство, и ей показалось довольно-таки странной ситуация, когда именно она, хотя и косвенно, но все же причастная к реальному убийству, едет беседовать с семьей убитой девушки в одной машине с полицейским, прототипом придуманного ею инспектора Алана Гранта. Внешнего сходства, правда, между двумя сыщиками не имелось: обаятельный и атлетичный Арчи ничем не напоминал щуплого и неказистого Гранта — разве что оба обладали приятным голосом и элегантно одевались, но что касается их профессионализма и человеческих качеств, тут они оказались на равных. Джозефина хотела, чтобы ее герой был в первую очередь порядочным, неравнодушным к людям полицейским в отличие от сыщиков во многих других детективных романах, которые выглядели автоматами по раскрытию преступлений, и в Пенроузе она нашла то, что искала. Поэтому Грант, как и Арчи, был умен, терпелив и внимателен, он сочувствовал пострадавшим и всегда старался заботиться о них и по долгу службы, и по доброте душевной. Джозефина, правда, приписала Гранту кое-какие собственные увлечения — она, например, отлично ловила внахлест, тогда как Арчи в жизни не держал в руках удочки. Но суть жизненной позиции Гранта — его гуманистическое видение мира, его справедливое отношение к людям вне зависимости от их положения — основывалась на качествах характера, которые привлекали ее в Пенроузе. И тут Джозефина, внимательнее вглядевшись в инспектора, поглощенного сейчас своими мыслями, явно далекими от той шутливой беседы, что велась в салоне машины, вдруг осознала, что за прошедшие пять лет, с тех пор как вышла книга, Арчи сильно изменился. Он даже стал выглядеть как полицейский, а ведь одной из привлекательных черт Гранта было именно то, что он совсем не походил на полицейского.

— Сейчас что-нибудь пишете? — спросил Фоллоуфилд, сворачивая на Хаммерсмит-роуд. Полевой стороне улицы располагалась огромная фабрика «Лайонс», и их окутало запахом шоколада. — Может, эта история вас подстегнет на новый детектив? — добавил сержант с надеждой.

— Вот уж не знаю, Билл. Я ведь тот детективный роман написала на спор. Моя подруга уверяла меня, что человека невозможно убить в толпе, а я настаивала, что запросто. Я взялась написать его за две недели, работала день и ночь, и это меня чуть не убило. Я поклялась, что никогда больше такого не сделаю, но должна признаться: Грант мне самой понравился. Может быть, я о нем еще и напишу, если «Брисена» будет не против.

— Кто такая Брисена? — с удивлением спросил Фоллоуфилд.

— Моя пишущая машинка. Я ей посвятила свой роман — за ее безотказную работу. Вся эта затея была в какой-то мере шуткой. Но когда сочиняешь историю с придуманной смертью, отвлекаешься от реальной, так что, пожалуй, вы правы — сейчас самое время приступить к новому детективу.

Они проезжали мимо Кэдби-Холл, громадной штаб-квартиры компании «Лайонс», занимавшей весь отрезок улицы между Брук-Грин и Блайт, где теперь царили субботняя тишина и покой, и Джозефина умолкла, вспомнив об одном из работников этой компании, который сегодня вряд ли наслаждался своим выходным днем.

Словно читая ее мысли, Арчи произнес:

— Мне будет интересно услышать твое мнение о Фрэнке Симмонсе. Вчера вечером он, похоже, был искренне потрясен случившимся, но я хочу понять, что происходит в этой семье.

— Элспет говорила о нем с нежностью, и у меня не сложилось впечатления, что в их семье были напряженные отношения, но на свете нет такой семьи, где все легко и просто. А в семьях с приемными детьми сложностей еще больше. — Джозефина замолчала, на минуту представив домашнюю жизнь Элспет. — Болезнь отца наверняка тяжело сказалась на всей семье, даже если им удалось оградить Элспет от самого страшного. Конечно, ее близкие сейчас испытывают некое чувство вины, но, по-моему, это вовсе не значит, будто они что-то скрывают.

В любом случае, подумала она, визит, замешенный на горе и подозрениях, будет не из приятных.

Тут Арчи и Джозефина подпрыгнули на сиденье, так как машина резко остановилась, уткнувшись в длиннющую череду автомобилей, ожидавших своей очереди пересечь Хаммерсмит-Бродвей.

— Балда! — выругал сам себя Фоллоуфилд. — Совершенно забыл про эти чертовы лодочные гонки.

— И я тоже! — простонал Арчи, который обычно никогда не пропускал этого события. — И как это Симмонсов угораздило поселиться в Хаммерсмите? Сегодня днем здесь будет весь город!

Похоже, «весь город» уже прибыл сюда. С того места, где застрял их полицейский «даймлер», видны были толпы людей, бредущих к мосту Хаммерсмит или направлявшихся к реке в надежде заполучить местечко на одной из барж, откуда лучше всего видно, как лодки проходили поворот. Фоллоуфилд никогда не мог понять, почему частное мероприятие двух университетов[14] привлекало десятки тысяч лондонцев — больше, чем любые скачки или футбольный матч, — но сегодня он воспринял регату как персональное оскорбление.

— Как же я смогу быстро продраться сквозь эту толпу? — сетовал сержант, пока машина еле-еле ползла по дороге. — Мы совсем недалеко от места, но в пробке можем простоять еще часы. Вы доберетесь быстрее, если пойдете пешком, сэр. А я, как только смогу, приеду прямо к Симмонсам домой.

Пенроуз повернулся к Джозефине:

— Ты не против?

Она кивнула, и Арчи помог ей выйти из машины. Они зашагали в сторону реки, оставив в салоне продолжавшего тихо ругаться Фоллоуфилда. Арчи незаметно взглянул на Джозефину, и в голове его мелькнуло: интересно, что думают о них прохожие? Со стороны они, наверное, похожи на пару, отправившуюся в выходной день на увеселительную прогулку.

— Куда мы идем?! — громко спросила Джозефина, пытаясь перекричать автомобильный шум на Бродвее.

— В дом двадцать шесть. Это минут пятнадцать отсюда.

Но на самом деле они добирались вдвое дольше, так как пришлось пробиваться сквозь толпу зрителей, которые, расположившись под вязами, наводнили всю улицу вдоль торгового центра. Дом находился в неприметном переулке, и Арчи подумал, что, пожалуй, к лучшему, что они пришли сюда пешком. Местные жители с повышенным интересом наблюдали из-за занавесок за всем, что происходило на улице, и появление здесь полицейской машины привело бы к ненужному ажиотажу. На долю Фрэнка и Бетти Симмонс и так выпало большое горе — к чему еще разжигать и без того неуемное любопытство их соседей?