Соль под кожей. Том первый - Айя Субботина

иуды, которые сразу же прибрали к рукам все его денежные активы, как только стало понятно, что за Гарина взялись крепко и ему не выкарабкаться? Или мои бесконечные друзья и знакомые, которые переходили на другую сторону улицы, лишь бы не встречаться со мной взглядом?

Или…

Стоп, это же Марина.

Марина Бондарь из бедной многодетной семьи, и она была единственной, кто не побоялась принять меня на ночь и накормить. Я вспоминаю тот единственный нормальный день за несколько недель кошмара, который провела в теплой постели и без дикого чувства голода, потому что впервые за много дней поела нормальную теплую еду. Мне до сих пор иногда снится вкус пюре и домашних маринованных грибов, которые я тщательно соскребала с тарелки. Шесть лет прошло, за моими плечами столько экзотических блюд и шедевров кулинарии, а кажется, будто ничего вкуснее того пюре с грибами не ела.

— Ты здесь одна? — Я быстро осматриваюсь, пытаясь понять, с кем она пришла.

Не хотелось бы узнать, что жизнь связала ее с кем-то из наших с Андреем общих знакомых, потому что это может создать кучу проблем.

— Я одна, — успокаивает Марина и снова моргает. — Все хорошо, Лер. Я все понимаю.

Не люблю чувствовать тебя по-идиотски, но сейчас происходит как раз такая история.

О чем нам разговаривать, если моего прошлого больше нет? Шесть лет назад я отказалась от всех связей с людьми, которые могли хоть что-то обо мне знать. Я закопала прошлое в свою виртуальную могилу, потому что понятия не имела, где может быть настоящая. Все друзья, которые у меня когда-то были, исчезли. В конце концов, мне было просто не с кем оплакивать прошлое, и я не придумала ничего лучше, чем просто избавиться от воспоминаний. И до сегодняшнего дня они меня почти не беспокоили, не считая тех, в которых я намеренно поддерживала жизнь.

Но Марина к ним не имеет никакого отношения.

— Знаешь, мы ведь с тобой похожи, — улыбается Марина, заправляя за ухо блестящую, словно бы атласную прядь волос. Волосы у нее всегда были роскошные, даже когда она мыла их шампунем «Крапивка» из самого дешевого магазина бытовой химии. — Я тоже порвала с прошлым. Однажды встала и поняла, что не могу так больше. Что вся моя жизнь превратилась в какое-то черно-белое, зацикленное по одному кругу кино. Так что, если ты переживаешь, что я кому-то выдам твой секрет…

Она делает вид, что застегивает рот на невидимую молнию, и я невольно улыбаюсь, потому что это ровно тоже, что она делала в прошлом. Сейчас даже странно, как я могла слепо доверять Марине столько секретов, хотя она была совсем не из моего круга и даже ни разу не была на моих Днях рождения. Мы не были классическими лучшими подругами, не устраивали пижамные вечеринки, и тот единственный раз, когда она осталась у меня с ночевкой очень не понравится ее матери. Она считала, что красивая богатая жизнь плохо повлияет на ее дочь, и она начнет задумываться, что хочет такого же для себя. Даже звонок моей мамы и ее личная просьба разрешить Марине проводить выходные у нас за городом, ничего не изменили. А как я узнала позже — стало только хуже.

С другой стороны — может, я делилась с Мариной самым сокровенным как раз потому, что она была из другого мира?

— Может, увидимся в какой-то спокойной обстановке? — неожиданно предлагает она и я выныриваю из океана памяти ровно в ту секунду, когда начинаю непозволительно глубоко погружаться. — Обещаю ничего не задавать никаких вопросов. Ну знаешь, как в старые времена.

— Не то, чтобы я хотела их вспоминать, — отвечаю машинально.

— Прости, — Марина снова поправляет волосы, хотя ее прическа совершенно точно в этом не нуждается. — Как-то невпопад все. Но я так рада тебя видеть. Как будто… все снова налаживается.

— Ты и так в порядке, — приходит моя очередь оценивать ее внешний вид.

— Лера, не мне тебе рассказывать, что модный фасад — не равно порядок в жизни.

А вот эта слегка ироничная интонация с нотками горечи — что-то новенькое. Но хорошо мне знакомое, потому что я сама частенько ею злоупотребляю.

— Подумала, нам просто будет о чем поговорить, — уже явно сдавшись, говорит она. — Была рада тебя увидеть, Лера. Действительно рад. Я не хотела верить, что с тобой могло случиться такое несчастье, до последнего не соглашалась с правдой. Думала, что в один прекрасный день ты вернешься все назло, и… в общем…

Марине не нужно продолжать, чтобы я поняла, что она имеет ввиду.

Мне самой тоже очень хотелось «однажды» триумфально воскреснуть, наказать всех, кто причастен к смерти моих родителей, поставить на колени тех, кто отвернулся, когда я умоляла помочь отцу, оставить без гроша тех, кто не дал мне ни копейки, когда я просила дать немного хотя бы на еду. К счастью, Данте быстро сбил позолоту с фантазий о детском возмездии. Он вообще любил цитировать «Графа Монте-Кристо», и когда у меня случались редкие попытки насолить своим врагам, хладнокровно напоминал, что графу понадобилось несколько десятков лет, чтобы спланировать безупречную месть. Собственно, именно поэтому она и стала безупречной.

— В любом случае, была искренне рада увидеть тебя живой, здоровой и цветущей. — Марина безучастно и вежливо улыбается. Сразу видно, что ей тоже пришлось проделать огромную работу над собой, чтобы научиться так безупречно владеть эмоциями. — Хорошего вечера, Лера, и… всего?

Она пожимает плечом, поворачивается и успевает отойти на несколько шагов, прежде чем я останавливаю ее негромким окриком.

— Оставь номер телефона, — не верю, что сама такое предлагаю, хотя по большому счету, это ни к чему меня не обязывает. — У меня сейчас совсем нет времени, но когда освободится минутка — буду рада выпить с тобой чашку кофе.

Просияв, как будто уломала на свидание голивудского красавчика, Марина быстро диктует номер. Говорит, что будет очень ждать встречи и уходит, мелодично цокая каблуками туфель, чья стоимость явно больше, чем годовой доход ее семьи. Или, теперь правильнее будет сказать — бывшей семьи? Вряд ли святая Раиса Викторовна, желающая своей дочери тяжелой трудовой судьбы, одобрила бы подобное расточительство. Но и Марина не выглядит той девочкой, которая все так же слепо зависит от материнского одобрения.

Возможно, я еще очень сильно пожалею о том, что именно этот, один единственный раз, стоило