Волчий хребет - Ева Алатон

но тебе я делаю скидку, на незнание наших обычаев и потому Ранульфу об этом не скажу. Но впредь, даже мысли не допускай о том, чтобы вернуть подаренное мужчине, который решил за тобой ухаживать.

- А он ... решил? - С какой-то робкой надеждой спросила я, не понимая, что вообще происходит со мной? Почему я трепещу при мысли о том, что могу нравиться такому мужчине как Ранульф, и он хочет ухаживать за мной? Почему сердце сладко замерло от слов Яхона, а потом пустилось вскачь?

- Он ведь рассказал тебе, что произошло с ним?

Я кивнула.

- Так вот, все знают, только, что он потерял жену. И лишь двое знают, что произошло на самом деле. Ты и я. Ты - как выбранная им женщина, я как - лучший друг.

Я собиралась сказать что-то в ответ, но грохот за дверью отвлек меня.

Яхон извинился:

- Извини Инге, Айза опять наверное что-то уронила. Нужно помочь ей.

- Да, я тогда, пожалуй ,пойду. И спасибо, Яхон.

Услышанное сегодня меня настолько ошеломило, что я забыла спросить про артефакт для чистки ковров. Ну, хоть не забыла поблагодарить, вдохнула я печально. В последнее время я стала слишком рассеяна.

- Инге. - Окликнул меня Яхон, когда я уже подошла к двери. - Дай ему шанс. Не гони сразу.

Я открыла было рот сказать, что не собиралась ни кого гнать. В конце концов, я тоже хочу быть счастливой, когда есть живой пример Тамилы и Рогана де Кмара. Да, я узнала мужа Тамилы, я тогда была замужем уже второй год, когда прогремел этот скандал, старший сын герцога де Кмара оказался бастардом его старшего брата и он узнав это, решил оставить все младшему сыну Дорану, и Роган воспользовался правом первенца, за что и угодил в Пан-Ардэ. Императору не понравилось, что этот указ его покойного деда всплыл наружу, и он решил заточить парня, а тот возьми, да и сбежи туда, где его не достать.

Глава 11. Новая подруга

Ночь не принесла ничего хорошего, я лежала в своей кровати, завернутая в теплый плед, но мои мысли ярились не хуже метели за окном, лишая покоя. Я переживала за Ранульфа и понимала, что все больше привязываюсь к, по сути, незнакомцу, но этим чувствам было сложно противиться, особенно после слов Яхона.

Неужели Ранульфу и правда, хватило нескольких мгновений, чтобы понять, что я подхожу ему. Я не говорю про истинность пар, хоть в империи и ходят такие слухи, но Тамила ничего такого не говорила, просто обмолвилась, что чувствует мужа, но если бы он был оборотнем, эти чувства были бы в разы сильнее.

Что сейчас мог чувствовать Ранульф? Чувствует ли он мою тревогу за него? Или это все сказки для таких непосвящённых, как я.

Я встала и подошла к окну, натянув на плечи плед. Снаружи бушевала сильная метель, и я представляла самые худшие сценарии в голове. Сон не шел. На душе было тоскливо и тревожно. Сумрак в комнате лишь усугублял мое беспокойство и тревогу, а ветер стучал в окно так, словно принес плохие вести. Мне было трудно справиться с ожиданием, каждая минута без вестей приносила только больше страха и тревоги. Я не могла избавиться от мыслей о том, что что-то плохое могло случиться там, в горах и как бы не пыталась, не могла отогнать их.

Мое воображение рисовало жуткие сцены - он замерзает на горной тропе, заблудился или провалился в расщелину. Сердце беспокоилось все сильнее, а страх закрадывался в самые потаенные глубины душу. В этом момент я остро пожалела, что в тех свертках не было снотворного.

Я решила лечь и попробовать вспомнить что-то хорошее, тепло его рук, поддерживающих меня, его мимолетную улыбку, и в этот момент я отчетливо поняла, что не представляю, что будет со мной, если я потеряю еще и Ранульфа.

Я не любила Генри, и, выходя за него, выполняла дочерний долг перед родом. Но он не был плохим мужем, он не бил меня, он скрывал свои интрижки и не позорил меня, я не была унижена и не стала парией в обществе. Все мои прихоти были выполнены, хотя я и не была слишком прихотливой. Генри баловал меня по средствам, покупая украшения и меха, в нарядах я тоже была не ограничена, как и в развлечениях. Мой муж водил меня в театр раз в месяц, всегда на премьеру. Мы посещали так же и оперу, и балет. И я привязалась к нему, хоть ночи и были с ним..., ну не знаю, странные что ли. Генри заботился только о себе и, получив свое, тут же отворачивался спать. А я в такие ночи чувствовала себя оплеванной, грязной и ждала, когда муж уснет окончательно, бежала мыться. Может, так было не у всех? Я не знаю, мне не с чем сравнивать, а с подругами мы не говорили о таком, в империи это было не принято, обсуждать интимную жизнь супругов. И когда Генри умер, я была разбита и подавлена. Я тосковала по нему и помню ту боль, которую испытывала недавно, но благодаря Мейдону я встряхнулась, а что будет со мной, если не вернется Ранульф? Я боялась предположить.

Время тянулось так медленно, и ночь казалась бесконечной. Я пыталась успокоиться, проговаривала себе, что все будет хорошо, но беспокойство не покидало меня. Мне казалось, что каждое скрипящее дерево за окном и каждый вой ветра, кричали мне о том, что Ранульф в опасности.

Мне показалось, я на какое-то время заснула, потом резко проснулась от завывания ветра за окном и в трубе камина, проникающего в мое сознание, и снова возвращалась к мыслям беспокоящим меня.

Так продолжалось всю ночь.

Я снова и снова просыпалась, проклиная эту метель и пытаясь убедить себя, что Ранульф непременно вернется. С неуверенностью и тревогой я ожидала конца ночи, когда можно будет выйти из дома и узнать, что случилось на горной тропе.

***

К утру от метели не осталось и следа, когда именно закончилась метель, я не заметила, наверное, уснула. Но утром мои ночные терзания оставили меня истощенной и опустошенной. Не смотря на усталость и ломоту в теле, я не стала разлеживаться, умылась и привела себя в порядок. Следовало бы позавтракать, но я знала, что это бессмысленно. Кусок в горло все равно не полезет.