Улыбка сатаны - Сергей Галихин

— Это неизбежно, — согласился Бржельский. — У вас ко мне какое-то дело?

— Да, профессор. Вы, наверное, уже слышали, что я написал книгу?

— Фоули все уши прожужжал.

— Так вот, книги еще нет. Есть только желание ее написать и огромное количество интереснейшего материала. Не согласитесь быть моим консультантом?

Бржельский задумался, отодвинув кофе в сторону, откинулся на спинку кресла.

— Я уже немолод, — наконец сказал профессор. — Книга потребует много сил и времени. А почему вы не хотите взять в консультанты Фоули?

От такого вопроса Андрей просто растерялся.

— Потому что вы, как консультант, меня более устраиваете.

— А что же Фоули?

— Прекрасный ученый, — ответил Андрей. — Но все же не тот уровень, что у вас.

— Так-то оно так… Но работа с вами пойдет ему на пользу.

— Но я не думаю, что работа с Фоули пойдет на пользу книге, — сказал Андрей.

— Нехорошо так отзываться о коллеге, — покачал голо вой Бржельский. — Неэтично. Он столько сделал для продвижения вашей книги. Тем более, вы говорите, что она еще не написана.

— Господи, да я ни о чем его не просил.

— Что же из того? — спросил Бржельский. — Ученый совет одобрил его кандидатуру. Все равно кто-то должен будет сделать эту работу. Почему не предложить ее тому, кто сам вызвался?

Они разговаривали еще минут пятнадцать. Бржельский так и не согласился консультировать Андрея. Да он его уже и не пытался уговорить. Он был просто ошеломлен заявлением, что для книги будет лучше, если участие в ней примет Фоули. Ошарашен не столько тем. что для книги лучше, как тем, что ученый совет уже одобрил кандидатуру консультанта.

Из института Андрей вышел через северный подъезд. Перспектива попасть в руки ликующих студентов, наверняка карауливших его у главного входа, не радовала. Не любил он все эти торжественные встречи по случаю и по поводу.

Важных дел на сегодня больше не планировалось, и Андрей, надеясь прийти в себя от абсурдного разговора в кабинете Бржельского, решил прогуляться. Он неспешно бродил по узким улочкам старого города и наслаждался окружающими видами. Сколько раз, будучи на острове, он с тоской вспоминал о своем родном городе. Небольшие лавочки, булочные, в которых хозяин сам печет хлеб, маленькие кафе на десяток столиков.

В одном из таких кафе, на площади Кузнецов, Андрей пил пиво и ел речных раков. Неподалеку от его столика веселый клоун раздавал детворе разноцветные воздушные шары. Чуть левее “белочка” ловко жонглировала мячиками, чем приводила в восторг собравшихся вокруг нее малышей. Помощники, заложив руки за спину, скучая слонялись по площади. Справа от кафе молодая пара поднялась со скамейки, стоявшей в тени каштанов, и побрела куда-то, оставив после себя пару пустых пакетов из-под чипсов и пустую лимонадную бутылку. К скамейке быстро подошел человек в униформе дворника с пластиковым ведром, индус, как показалось Андрею, Он собрал мусор в ведро, протер скамейку.

Андрей заказал еще пива и раков. Как же он по ним соскучился.

Отдав очередной воздушный шарик, клоун дал карапузу лет пяти высокий разноцветный стаканчик. Малыш протянул воздушный шарик маме, отбежал на несколько шагов, снял со стакана прозрачную крышку и высыпал из него маленькие поролоновые шарики. Тут же появился уборщик, низкий, худощавый афроевропеец. Малыш весело взвизгнул, бросил стакан на булыжник площади и побежал к маме. Взяв нитку воздушного шарика, он радостно посмотрел на уборщика. Уборщик уныло собрал шарики в ведро, неспешно поднял стакан и крышку.

— Странная трансформация понятия о помощи ближнему.

Андрей повернул голову. За столиком напротив в шортах и гавайке сидел мужчина лет сорока. Перед ним стояла полупустая бутылка кальвадоса и широкий стакан. Андрей почему-то сразу подумал, что он турист.

— Что вы имеете в виду? — спросил Андрей.

— Когда я был ребенком, мы с отцом часто ходили на набережную кормить чаек, — невесело философствовал турист. — Или на Соборную площадь. Там сотни людей крошили голубям хлеб. Теперь крошат поролоновые шарики. И в том, и в другом случае цель одинакова. Уберечь живое существо от голодной смерти.

Турист взял стакан, сделав глоток поставил его на стол. Не сразу Андрей начал понимать, о чем разговор.

— С одной стороны, это вполне объяснимо, — продолжил турист, подливая себе в стакан. — Человеку нужна помощь. Почему не оказать ее, если она в твоих силах? Тем более, когда это не требует особенных усилий. С другой стороны, мы обрекаем человека на бессмысленную трату жизни.

— Уж лучше пусть они вдесятером подметают один тротуар, чем будут думать, где украсть кусок хлеба, чтобы их дети смогли что-то съесть на ужин, — сказал официант, ставя перед Андреем полную кружку пива и забирая пустую.

— Это действительно равносильно подаянию, — Андреи показал на статную даму, что, неспешно вышагивая, разбрасывала на площади содержимое уже четвертого стаканчика. Индус уборщик неторопливо шел за дамой на почтительном удалении и подбирал поролоновые шарики.

— Подаяние унижает, а работа возвышает, — сказал турист. — Когда ты не стоишь с протянутой рукой, а сам можешь заработать на хлеб и кров, перестаешь чувствовать себя изгоем общества. Ты его часть.

— Но вы лее знаете, что…

— Он не просит милостыню. Он выполняет работу, за которую ему платят деньги. Из наших с вами налогов. Чем больше собрано мусора, тем больше премия. И эта дама, и тот ребенок кому-то дают работу. Да и глупо спорить, что лучше: такая вот работа или ограбление в ночном переулке. В результате все довольны. И те, кто получил возможность заработать на жизнь, и те, кто таким образом обезопасил себя. Все уверены, что делают полезное дело. Кто же захочет признать, что ворует чужую жизнь…

— Любая работа ворует у человека жизнь, — сказал Андрей и сделал несколько глотков пива. Ему вдруг стало интересно, куда сможет завести этот разговор.

— Не упрощайте, — турист снова взялся за стакан. — Работа, как и любая вещь, бывает полезныя и бесполезныя. Какая польза от их прогулок?

— Чистые улицы, занятые люди. Турист отпил и махнул рукой.

— Мы с вами уже дважды возвращались к этому ответу. Мы создали замкнутую систему социальной защиты. Правда для этого нам пришлось немного поступиться прогрессом. В больницах два санитара на три палаты. Один врач на десять больных. По каждому пустяку обращение в суд. Адвокаты снизили цены и расплодились как тараканы. На каждом перекрестке стоит дорожный полицейский. Почту давно сортируют вручную. Ведь ежедневно в Европу прибывают тысячи эмигрантов. Им всем нужна работа.