Алиса в стране чудес - Льюис Кэролл

— Я имею право думать! — резко ответила Алиса, так как все это стало ей немного надоедать.

— Ровно столько же права, — сказала Герцогиня, — сколько свиньи — летать, и мор…

Но здесь, к величайшему изумлению Алисы, голос Герцогини замер ровно на середине ее любимого слова «мораль», и рука ее, которая была продета под мышку Алисы, начала дрожать. Алиса подняла глаза: перед ними стояла Королева со скрещенными руками, хмурая, как грозовая туча.

— Прекрасный день, ваше величество! — начала Герцогиня глухим, слабым голосом.

— Ну, я решительно предупреждаю тебя, — бешено закричала Королева, при этих словах топая ногой о землю: — или ты, или твоя голова — долой! И это меньше чем в полминуты! Делай выбор!

Герцогиня сделала выбор и исчезла в один миг.

— Продолжай игру! — приказала Королева Алисе.

И Алиса была так испугана, что не осмелилась промолвить ни слова и медленно последовала за ней к крокетной площадке.

Гости воспользовались не без выгоды для себя отсутствием Королевы и отдыхали в тени. Однако в тот же миг, как показалась Королева, они поспешно занялись игрой. Королева только мимоходом заметила, что секунда промедления будет стоить виновным жизни…

В течение всей игры Королева ни на минуту не переставала ссориться с другими игроками и то и дело орала: «Долой ему голову!» или «Долой ей голову!» Тех, кого она приговаривала к смерти, сейчас же брали под караул солдаты, которые, разумеется, чтобы проделать это, переставали быть «воротами». Так что через полчаса или около того совершенно не осталось ворот, и все игроки, за исключением Короля, Королевы и Алисы, были взяты под стражу и приговорены к казни.

Королева наконец прекратила это занятие и, совершенно запыхавшись, сказала Алисе:

— Ты еще не видела Мок-Тартля — Фальшивой Черепахи?

— Нет, — ответила Алиса. — Я даже не знаю, кто такой Мок-Тартль — Фальшивая Черепаха!

— Это то, с чем делают суп из Телячьей Головки, — объяснила Королева.

— Я никогда не видела его и не слышала о нем, — ответила Алиса.

— Тогда идем, — приказала Королева, — и он расскажет тебе свою историю.

Когда они уходили вместе, Алиса услышала, как Король тихо сказал всему обществу:

— Вы прощены!

«Вот это хорошо!» — подумала Алиса, потому что она чувствовала себя очень несчастной, видя такое множество осужденных Королевой на казнь.

Вскоре они подошли к Грифону, который крепко спал на солнечном припеке. (Если вы не знаете, кто такой Грифон, то посмотрите на картинку.)

— Встань, лентяй, — сказала Королева, — и помоги этой молодой леди увидеть Мок-Тартля и услышать его историю. Я же должна вернуться и присутствовать при исполнении назначенных мною казней. — И она ушла, оставив Алису вдвоем с Грифоном.

Наружность его не особенно понравилась Алисе, но в конце концов она решила, что последовать за свирепой Королевой нисколько не безопасней, чем остаться с Грифоном; поэтому она осталась.

Грифон приподнялся и протер глаза. Он смотрел вслед Королеве, пока она не скрылась из виду, затем тихо засмеялся.

— Потеха! — сказал Грифон наполовину самому себе, наполовину Алисе.

— Что — потеха? — спросила Алиса.

— Она, конечно, — сказал Грифон. — Это все ее выдумки: тут, знаешь ли, никогда никого не казнят. Идем!

«Каждый здесь говорит: «Идем!» — думала Алиса медленно идя за Грифоном. — Мне никогда столько не приказывали за всю мою жизнь, никогда!» 

Не успели они немного отойти, как увидели в отдалении Мок-Тартля — Фальшивую Черепаху, который печально и одиноко сидел на обломке скалы. Когда они подошли ближе, Алиса услышала, как он вздохнул, словно сердце его было разбито. Она глубоко ему посочувствовала.

— Отчего он тоскует? — спросила она Грифона.

И Грифон ответил почти теми же словами, что и раньше:

— Это все его выдумки: у него, знаешь ли, нет никакого горя. Идем!

Так они подошли к Мок-Тартлю — Фальшивой Черепахе, который посмотрел на них большими глазами, полными слез, но ничего не сказал.

— Вот эта молодая леди, — произнес Грифон, — очень хочет узнать твою историю.

— Я расскажу ее, — сказал Мок-Тартль глухим, безнадежным тоном. — Садитесь оба и не говорите ни слова до тех пор, пока я не кончу!

Они сели, и никто в течение нескольких минут не произносил ни слова. Алиса подумала про себя: «Не вижу, каким образом он когда-нибудь сможет кончить, раз он даже и не начинал». Но она терпеливо ждала.

— Когда-то, — сказал наконец Мок-Тартль — Фальшивая Черепаха с глубоким вздохом, — я действительно был настоящей Черепахой.

За этими словами наступило продолжительное молчание, нарушаемое только отрывистыми восклицаниями: «Г-х-к-к-р-р-х!» Грифона и рыданиями Мок-Тартля. Алиса уже готова была подняться и сказать: «Благодарю вас, сэр, за вашу весьма интересную историю».

Однако она еще не потеряла надежды: должно же последовать за этим нечто большее. Поэтому Алиса тихо сидела и не говорила ничего.

— Когда мы были маленькими, — продолжал Мок-Тартль более спокойно, хотя он время от времени продолжал слегка всхлипывать, — мы ходили в морскую школу. Старая Черепаха была нашим учителем. Мы обыкновенно называли его Римской Черепахой…

— Почему вы называли его Римской Черепахой, если он не был ею? — спросила Алиса.

— Потому что он был самой древней из черепах и набивал трухою наши черепа! — ответил Мок-Тартль сердито. — Поистине ты очень невежественна!

— Стыдись задавать такие простые вопросы! — добавил Грифон, и затем они долго сидели молча и смотрели на бедную Алису, которая готова была провалиться сквозь землю.

Наконец Грифон сказал Мок-Тартлю — Фальшивой Черепахе:

— Поторапливайся, старина! Не растягивай свою историю на целый день!

И Мок-Тартль продолжал, начав теми же словами:

— Да, мы ходили в морскую школу, хотя ты можешь не верить этому…

— Я вовсе не говорила, что не верю! — прервала Алиса,

— Нет, говорила, — возразил Мок-Тартль.

— Придержи язык! — добавил Грифон, прежде чем Алиса могла заговорить опять.

Мок-Тартль продолжал: 

— Мы получили самое лучшее образование. Действительно, мы ходили в школу ежедневно…

— Я тоже училась в ежедневной школе, — сказала Алиса. — Вам нет надобности слишком гордиться этим.

— С необязательными предметами? — спросил Мок-Тартль, немного обеспокоенный.

— Да, — ответила Алиса, — нас учили французскому языку и музыке.

— И стирке? — сказал Мок-Тартль.

— Конечно, нет! — ответила Алиса с негодованием.

— А! В таком случае, твоя шкода была не очень-то хорошей! — с большим облегчением воскликнул Мок-Тартль. — В нашей в конце программы стояло: «Французский, музыка и стирка — не обязательно».

— Едва ли вы так уж нуждались в стирке, — сказала Алиса, — раз вы жили на дне моря.

— Мои средства пе позволяли мне учиться необязательным предметам, — сказал Мок-Тартль, вздыхая. — Я мог только пройти постоянный курс.

— Чему же вас учили? — спросила Алиса.

— Сначала — чихать и плясать, конечно, — ответил Мок-Тартль, — затем четырем правилам арифметик: Сквожению, Почитанию, Угождению и Давлению.

— Я никогда не слышала о «сквожении», — осмелилась сказать Алиса. — Что это такое?

В изумлении Грифон поднял обе лапы.

— Никогда не слышала, что значит «сквожение»! — воскликнул он. — Ты знаешь, что такое «скольжение», я полагаю?

— Да, — неуверенно сказала Алиса. — Это значит — что-то… становится чересчур… скользким….

— Ну, тогда, если ты не знаешь, что такое «сквожение», ты — простачка!

Обескураженная Алиса потеряла всякое желание задавать дальше вопросы на эту тему и, обратившись к Мок-Тартлю — Фальшивой Черепахе, спросила:

— Чему же еще вас учили?

— Ну, там была Гастрономия… — ответил Мок-Тартль, считая предметы взмахами своих ластов. — Гастрономия, древняя и новая, с Мореграфией. Затем Верчение. Учителем Верчения был старый Морской Угорь, который обыкновенно приходил раз в неделю: он учил нас Верченню, Выпрямлению и Свертыванию в Кольца.

— На что это было похоже? — спросила Алиса.

— Ну, сам я не могу показать этого, — ответил Мок-Тартль. — Я недостаточно гибкий. А Грифон никогда этого не учил.

— Не было времени, — сказал Грифон. — Но все же я ходил к Учителю-Классику. Это был очень старый краб.

— Я никогда не учился у него, — произнес со вздохом Мок-Тартль. — Он преподавал Латунь и Жреческий, как помнится.

— Совершенно верно, совершенно верно, — сказал Грифон, вздыхая, в свою очередь, и оба создания спрятали свои лица в лапы.

— И сколько часов в день вы занимались? — спросила Алиса, спеша переменить разговор.