Кремлевский заговор - Валентин Степанков

Документы свидетельствуют: Горбачева задумывали сместить еще на апрельском (1991 г.) пленуме. План смещения генсека, разработанный будущим членом ГКЧП Александром Тизяковым, и обнаруженный у него при обыске, вкратце выглядит так:

«… — Организовать телеграммы с требованием к ЦК КПСС наведения порядка в экономике…

— В телеграммах должны быть и политические требования. Политическая стабилизация через: приостановление деятельности Советов всех уровней и депутатов, наведение порядка в работе средств массовой информации, оградить советский народ от разгула преступности, разгула демократии…

— Образование ВКУ (Временный комитет управления — первоначальное название ГКЧП — Прим. авт.) с передачей ему всей полноты власти;

— освобождение от обязанностей генсека и избрание и. о.;

— ВКУ образует новое правительство СССР…

Организационные мероприятия:

— Надо, чтобы народ просил КПСС навести порядок в СССР и обращался к ней, как единственной политической силе, способной решить эту задачу! Из этой кампании надо извлечь, получить и огромный политический капитал. Это обеспечит восстановление авторитета КПСС — лучшего момента для восстановления былой славы с 1985 г. не было.

— Надо, чтобы на собраниях выдвигались главные требования: отставки генсека и наведения порядка с введением чрезвычайного положения.

— Надо сыграть на всех трудностях на рынке питания и потребительских товаров. Свалить это на «демократов», неквалифицированные Советы всех уровней с их шоу-программами.

— Выступления на пленуме подготовить тех, кого надо. И у микрофонов.

— Президиум избрать из 3-х человек. Председательствующий абсолютно надежный человек и хорошо ориентирующийся.

— Прессу, кроме «Правды» и «Советской России», не пускать…»

Их остановило скорее всего, то что Горбачев незадолго до пленума в очередной раз со своим окружением обсуждал возможность введения ЧП.

Когда же закрывая пленум ЦК КПСС, Горбачев в своем заключительном слове вдруг заявил, что он никогда не поддержит тех, кто в ЧП «видит средство возврата к политической системе, существовавшей в доперестроечный период», стало ясно: президента надо убирать.

Верить ему более было нельзя.

Пресса, политики предупреждали, что дни Михаила Горбачева сочтены. Предупреждений было много, но им никто не верил. В том числе и сам Горбачев.

ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ

Из протокола допроса министра иностранных дел СССР Александра Бессмертных от 6 ноября 1991 года:

— …20 июня 1991 года мы закончили раунд переговоров с Бейкером в американской резиденции в Берлине. Я возвратился в свое посольство для встречи с министрами иностранных дел других стран, как это обычно у нас бывает.

Позвонил Бейкер и сказал, что он очень хотел бы со мной срочно встретиться. Меня это очень удивило, так как мы только что беседовали.

Я говорю: «Джим! В чем дело? Что произошло?»

Он мнется: «У меня срочное дело. Очень хотелось бы встретиться».

Я сказал, что у меня запланирована встреча. Если нужно, пусть подъезжает, поговорим.

Он: «У меня несколько деликатное дело. Я не хотел бы… Если я поеду, то вслед двинется огромное количество машин с охраной, в городе создастся большой шум… Подключится пресса». «Если можешь, — говорит, — я буду тебя ждать в гостинице, где я остановился, но желательно так, чтобы не было особого шума».

Я говорю: «Что?! Действительно очень срочно? У меня беседа!»

Он отвечает: «Я бы на Вашем месте в принципе отложил все дела и подъехал».

… Я попросил у совпосла машину, чтобы без сирены, охраны, мотоциклистов выехать из советского посольства.

Прибыл я довольно быстро. Со мной был начальник Управления США и Канады МИД СССР — Мамедов, на случай, если понадобится эксперт. Мы с ним зашли в кабинет. Но Бейкер сказал, что он бы предпочел вести беседу один на один. И мы остались вдвоем.

Бейкер говорит: «Я только что, в промежутке между нашей беседой, получил из Вашингтона информацию. Я так понимаю, что она может быть построена на разведывательных источниках. Речь идет о попытке смещения Горбачева!»

Я, конечно, опешил и так на него смотрю внимательно. В руках у Бейкера листок бумаги.

«Это дело сугубо деликатное, — говорит, — и нам нужно как-то такую информацию передать. По нашим данным, в смещении будут участвовать Павлов, Язов, Крючков».

Бейкер еще кого-то назвал, но троих он назвал точно.

«Вопрос, — говорит, — срочный. Его нужно довести до сведения Горбачева».

Он спросил меня, есть ли прямая, совершенно защищенная связь с президентом.

Я ответил, что полностью защищенной нет, тем более, если речь идет об этих персонах… Сказал, что очень сомневаюсь в достоверности того, что ему сообщили, что это, видимо, какое-то недоразумение.

«Нет! — говорит Бейкер. — Мало ли что? Все же надо передать».

Я ему ответил, если за этим действительно что-то есть, то у меня просто нет защищенной связи, у нас в посольстве есть только связь «ВЧ», но она находится под контролем КГБ.

Тогда Бейкер предложил имеющуюся информацию передать, воспользовавшись американским посольством в Москве.

Я, в свою очередь, пообещал позвонить помощнику президента Черняеву, чтобы тот связался с посольством.

Бейкер говорит: «Тогда мы поручим послу Метлоку. Его уже запрашивают. А Вы звоните Черняеву и попросите его быстро организовать встречу. Таким образом Горбачев получит сведения. Это абсолютно надежно, и никто ничего не перехватит».

…Я приехал из Берлина в Москву 22 июня. Было возложение венков на могилу Неизвестного солдата, где присутствовало все руководство страны.

После церемонии Михаил Сергеевич пригласил меня к себе в кабинет и попросил рассказать о работе, проделанной в Берлине.

Когда мы зашли в кабинет, то я поинтересовался об информации, которую сообщил ему Метлок.

Михаил Сергеевич кратко сообщил, что ему информация известна. Он поблагодарил меня за то, что я ему все рассказал, и также сказал, что с этими «деятелями» поговорил, круто поговорил.

Вопрос:

— Когда Бейкер говорил о готовящемся смещении Горбачева, называлось ли при этом какое-то определенное время.

Ответ:

— Нет. Никаких обстоятельств не называл. Он сказал, что это может произойти в ближайшие дни, что-то в этом духе.

Уже теперь я понимаю, о чем шла речь. Когда я приехал 22 июня, все было ясно. Все это было связано с выступлением этих деятелей на закрытой сессии Верховного Совета…

«ОПИРАЙТЕСЬ НА КРЮЧКОВА!»

Все указывало на то, что развязка близка.

20 июня Крючков направляет Болдину «Информацию о высказываниях представителя окружения президента». На конверте написано: «Вскрыть лично». А внутри приписка: «Валерий Иванович, прошу переговорить». Болдин должен был довести до Горбачева донесение КГБ, преследующее цель внушить президенту, что главная его опора в конфликте с Павловым — Крючков.

15 августа решением Центральной Контрольной Комиссии из партии был исключен ближайший соратник Горбачева Александр Яковлев.

16 августа Александр Яковлев в открытом письме к коммунистам «Об опасности реваншизма» заявил, что в стране создалась теневая структура власти, которая вот-вот выйдет из-под контроля народовластных структур. «Что касается президента, — писал он, — то очевидны попытки отвести ему роль заложника теневой структуры…»

ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ

Информация КГБ СССР «О высказываниях представителя окружения М. С. Горбачева от 20 июня 1991 года»:

По данным из окружения М. С. Горбачева, в ближайшие 2–3 дня им должно быть принято решение, которое существенным образом повлияет на дальнейшее развитие событий в СССР, окончательный выбор основных направлений внутренней и внешней политики. Это связано с шагами, которые были предприняты в последнее время кабинетом министров и его председателем Павловым. М. С. Горбачев расценил эти действия как попытку определенной группы людей, сконцентрированных вокруг Павлова, резко укрепить власть правительства в стране, не допускать радикальных реформ во внутренней политике и экономическом развитии, отодвинув тем самым М. С. Горбачева на второй план, подорвав его личный авторитет в стране и за рубежом.