Слепая ярость - Фред Саберхаген

Где-то в толпе заплакал уставший ребенок; ему тут же ответил другой. Этот звук прорезал гул голосов многих людей, негромко переговаривавшихся друг с другом. Но большинство ожидали молча. Некоторые о чем-то думали, другие читали, третьи дремали или следили за новостями на расставленных повсюду экранах.

Чувство облегчения, неожиданно охватившее Гифта, когда табло возвестило, что задержка предстоит долгая, помогло Нифти понять, до какой степени ему не хочется домой. Вспомнив о том, какой притягательной казалась эта мысль всего несколько дней назад, в госпитале, он сообразил, что ему хотелось вернуться в свое детство, а вовсе не домой.

Мысль была не слишком приятная.

Он медленно шел через толпу, неся в правой руке скромную дорожную сумку, — новые пальцы левой руки пока не внушали Нифти доверия. Левая рука была уже сильной, но пока он недостаточно владел ею, да и осязание восстановилось еще не полностью. Интересно, быстро ли будут расти искусственные ногти, рассеянно подумал Гифт. Говорили ли ему об этом в госпитале? Если и говорили, то он напрочь об этом забыл. На него и так вывалили массу информации. Для проверки он взвесил сумку на левой руке. Казалось, она работала нормально.

Гифт жил отдельно от родителей лет с пятнадцати. Примерно в то же время отец с матерью разошлись, хотя жили друг от друга сравнительно недалеко. Нифти не слышал о них, сколько? Стандартный год? Больше? Он так и не смог вспомнить.

Вновь добравшись до знакомого иллюминатора, Нифти понял, что не знает, живы ли его отец с матерью вообще.

Кроме того, Гифту не хотелось сталкиваться с некоторыми людьми, которых он неизбежно встретил бы у родителей. Это были люди, близко знавшие Траскелука и других коллег по кораблю. Стоило попасться этим людям на глаза, как они — одни с горя, другие по незнанию — стали бы задавать единственному выжившему щекотливые вопросы.

Рассеянно слоняясь по залу, Гифт внезапно очнулся в хвосте очереди за билетами на челнок. Наверно, он сделал это машинально, просто потому, что не мог придумать, чем себя занять.

Он резко отступил в сторону и пошел через толпу, сам не зная куда и чувствуя себя попавшим в ловушку.

Нифти отогнал от себя это чувство, снова подошел к большому статгласовому иллюминатору и застыл возле него, следя за еле заметными трассами множества оборонных спутников, помогавших укрыть от нападения родину всех соларианцев. Конечно, каждый из этих искусственных спутников нес грозное оружие, надежно укрытое от глаз случайного наблюдателя. Их орбиты, окружавшие Землю под всеми возможными углами, составляли сложный узор толщиной в тысячи километров.

В этот момент из серо-коричневого ореола Земли вырвалось какое-то туманное пятнышко и стремительно направилось в сторону металлического пирожка с иллюминаторами, где ожидали отправки Гифт и другие пассажиры. Они должны были разминуться в каких-нибудь сотнях километров. Гифт знал, что это за пятнышко. Энергостанция Один, ручная «черная дыра». В мирные времена вечно голодные миллиарды потребителей получали от нее почти половину требовавшейся им энергии. Станция Один (сколько их было всего, Гифт забыл) была заметна только благодаря тому, что она искажала очертания оказывавшихся за нею звезд.

Все остальные космические объекты благоразумно держались от «черной дыры» как можно дальше. Конечно, ручной ее считать было нельзя, хотя это слово успокаивало. Скорее запряженной. Кое-кто думал, что этот источник энергии опаснее берсеркеров. Может быть, он и опасен, подумал Гифт. Но не опаснее берсеркера. Тот, кто говорил это, в глаза не видел настоящего берсеркера.

До Гифта доходили слухи, что эта энергостанция как-то связана с оборонной сетью, где играет роль не то приманки, не то ловушки, в которую должны были попадать атакующие корабли.

Мгновение спустя Гифт ощутил, что за ним пристально наблюдают, и быстро обернулся. Это чувство начинало входить у него в привычку. После госпиталя он испытывал его неоднократно. Даже там, где за ним некому было наблюдать.

Пришлось внушить себе, что если за ним кто-то и наблюдает, то это не Террин и не Траскелук. Оба они мертвы и никогда не воскреснут.

Нет, мертвые не возвращаются… Но на этот раз инстинкт его не обманул. Кто-то действительно смотрел на него. Вот она!

Когда к Гифту подошла девушка, и в самом деле наблюдавшая за тем, как он стоял в очереди и смотрел в окно, Нифти уже знал, что она скажет. В других обстоятельствах это ему польстило бы. После вылета из Порт-Даймонда многие молодые женщины показывали, что не прочь познакомиться с ним поближе. Но он их избегал. Потому что торопился.

Сначала Нифти увидел эту девушку в сварном стекле иллюминатора, один из слоев которого отражал зал ожидания. Она выглядела совсем юной — лет двадцати, не больше. Хрупкая фигурка неуклонно приближалась. Походка, решительное выражение бледного лица и крепко стиснутые кулачки говорили, что избавиться от нее будет нелегко.

И тут Нифти понял, что торопиться ему некуда и что причины избавляться от девушки нет.

После своего драматического возвращения на Юхао и до самого отлета из Порт-Даймонда на борту адмиральского крейсера Гифт часто ловил себя на мысли, что отныне он знаменитость. Судя по тому, что было после госпиталя, он мог познакомиться и подружиться с кем угодно. Не приходилось сомневаться, что страх и отвращение к самому себе люди принимали за застенчивость, и это привлекало их еще сильнее. До сих пор ему удавалось избегать такого внимания, отделываясь короткой беседой. Несколько месяцев назад, после налета берсеркеров на Порт-Даймонд, раненых здесь было хоть пруд пруди, но в последние недели увечных героев войны вновь стало мало.

Чем больше Нифти смотрел на эту девушку, тем легче ему было убедить себя, что она сделана из другого теста. Да, она была хорошенькая, но по пути домой Нифти видел и получше. На ней были сандалии и короткое платье в обтяжку, видимо, более дорогое, чем это казалось на первый взгляд. Платье ей шло. Оно обнажало красивые голени и часть изящных бедер, разжигая воображение. Как и сам Нифти, девушка не была обременена багажом. Глаза у нее были ореховые, кожа белая, а длинные волосы, заплетенные в косы, отливали сталью. Но ни в ее лице, ни в манерах не было ничего резкого или холодного.

— Привет, — хрипловато, но отчетливо сказала она.

— Привет. — Он развернулся к ней лицом, оставив иллюминатор за спиной.

— Я следила за вами. — Нет, преклонением перед героем тут и не пахло. Ее тон был скорее вызывающим. Девушка почти не уступала ему ростом.

— И как прошла проверка? Успешно?

Прямого ответа не последовало.

— Я ждала вас.

— Серьезно? Откуда вы знали, что я окажусь здесь?

Они стояли на расстоянии вытянутой руки, окруженные толпой народа.

— Знала. — Девушка серьезно кивнула. — Вы ведь летите в отпуск, верно? Говорили, что ваш дом — Земля.

— Теперь я не уверен, что у меня вообще есть дом, — услышал Нифти собственный голос. Едва вымолвив эти слова, он понял, что сказал правду и что эта правда не внушает ему страха.

Но девушка не обратила на это заявление ни малейшего внимания. Сутолока заставила их приблизиться друг к другу еще на пару сантиметров.

— Я не собираюсь предложить вам выпить или делать что-нибудь в этом роде. Просто мне хотелось посмотреть на живого героя.

Гифт откашлялся.

— Кто говорит, что я герой?

— Очень многие. — Она потеребила свои стальные косы. — Вы ведь космонавт первого класса Нифти Гифт, верно?

— Признаюсь.

— Космонавт первого класса, — задумчиво повторила девушка, как будто в этом заурядном звании было что-то выдающееся.

Трудно было сказать, считает она его высоким или низким. Она провела указательным пальцем по нашивкам на правом рукаве; это прикосновение заставило Гифта ощутить удивительное тепло даже сквозь толстую ткань военной формы. Ее ногти были того же цвета, что и волосы.

— Вас ранили в левую руку, — продолжила девушка. — Так говорили в «Новостях». — Тут она притронулась к его прикрытому рукавом левому предплечью, сделав это еще более бережно. Казалось, искусственные кисть и запястье ничуть не пугали девушку, и Гифт заподозрил, что это просто не пришло ей в голову. — Значит, это все-таки вы. Вас несколько дней показывали в «Новостях». И говорили, что вы единственный уцелевший из всего корабля.

Нифти уже догадывался, что его краткую пресс-конференцию несколько раз передавали по средствам массовой коммуникации «домашних миров», а то и еще дальше. Он и сам случайно видел это пару раз.

Как странно, что его портрет и несколько бессвязных фраз, в которых не было ни слова правды, распространились по всему соларианскому Млечному Пути. Сотни миллиардов людей слышали его имя и думали, что его корабль был курьером с командой, разведчиком или вспомогательным кораблем. Тайной оставалось только место гибели корабля.