Родная душа (СИ) - Ом Виктория

— Слушаю.

— Здравствуйте. Я Ника Сплинт, пришла к вашему генеральному директору.

— Вам назначено?

— Да, — солгала не дрогнув.

— Минуту, подождите внизу.

Я повесила трубку и повернулась лицом к лестнице, мельком отмечая недовольство охранника. Могу поспорить, что ему не нравится здесь торчать и смотреть на меня как на достопримечательность. Странно, что в исследовательской лаборатории в охране работал обычный человек. Этот мужчина не реагировал на меня, как те же охранники в бизнес-центре.

Сверху послышались шаги, через перила свесилась девушка и посмотрев на меня уточнила:

— Ника Сплинт?

— Да.

— Следуйте за мной.

Похоже, я угадала с генеральным и поспешила подняться на пролет вверх. Девушка, спустившаяся за мной, развернулась и последовала дальше. На третьем этаже, посреди лестничной площадки дорогу перегораживала стеклянная дверь. Девушка приложила свой пропуск к считывающему устройству, открыв её, придержала, чтобы я смогла пройти. Мы шли на самый верх. Достигли очередной двери, а за ней скрывалось еще десять ступенек.

Наконец, мы вышли в просторное светлое помещение. Прямо напротив выхода с мини-лестницы у стены стоял угловой диван, а перед ним журнальный столик. Девушка указала мне на зону отдыха и предложила присесть. С правой стороны между входом и диваном, прямо посреди стены, были пристроены три ступеньки, которые вели к невзрачной двери. Это напомнило мне дверь в кабинете Вена, только эта вряд ли вела на склад с ингредиентами или еще чем-то таким.

— Чай, кофе или воды, пока ждете? — предложила секретарша, но я отказалась.

Сев на диван, я огляделась. Девушка ушла в противоположную сторону и скрылась за высокой стойкой ресепшена. Судя по аурам, здесь работает сразу два секретаря. Их рабочую зону сейчас заливало солнце, проникающее сквозь небольшие окошки за их спинами. Справа от меня начинался коридор, а напротив него уходила вверх деревянная лестница. Она вела на небольшую площадку, создававшую эффект балкончика, который здесь превратили в зеленый уголок. С моего места можно было предположить, что в ту сторону, так же уходил коридор, здание все-таки длинное.

За разглядыванием своеобразной планировки, я не заметила, как дверь в стене открылась, но четко услышала мужской голос, обратившийся к секретарям:

— Марта, — девушка, что спускалась за мной, вскочила на ноги и вытянулась по струнке. — Где?

Та, с трудом подавляя признаки испуга на лице, указала рукой в зону ожидания.

Это так про меня спрашивают?

Несколько шагов тяжёлым стуком отбилось от пристроенных ступенек, — мужчина, напугавший секретаря, вышел из-за “потайной” двери, давая мне возможность рассмотреть себя. Высокий, поджарый, в деловом костюме без галстука. На вид я дала ему тридцать пять лет. Волосы темные, коротко стриженые, топорщились так, будто сам ветер поработал над его стилем. Один взгляд в лицо, и, честно, не поняла, чего так испугалась девушка. Мужчина, по меркам современности, очень даже симпатичный.

— Проходи, — холодно бросил он мне, кивая в сторону откуда сам вышел.

Я не торопливо встала и прошла куда велели, прямо мимо этого не представившегося индивидуума. Отметила, что его эмоции нельзя считать и разглядеть, потому что с аурой этого человека было что-то не так — я её не видела.

За странной дверью оказалась небольшая комната, не больше пяти квадратных метров. Справа и слева от меня было еще по одной двери, плотно закрытые, а впереди небольшое окно. Два дивана стоящие по обе стороны вдоль стен плавно переходили в мягкое кресло, расположенного у самого подоконника. Центр занимал невысокий столик, съедая все оставшееся пространство. Комната отдыха, не иначе.

Мужчина зашел следом за мной и закрыл дверь.

— Садись, — велел он, и сам сел на диванчик справа, а я устроилась напротив него и достала из сумки сложенные пополам листы. Протянув их в его сторону, сообщила:

— Я, Ника Сплинт, пришла по поводу этого договора. Хочу, чтобы мне разъяснили, почему ваша организация наняла охрану, не спрашивая меня и не ставя об этом в известность.

Мужчина не стал брать протянутые мной бумаги для ознакомления, а молча и с вниманием смотрел на меня. Задумался о чем-то? Он, что, не в курсе этого договора?

— Вы не представились, — напомнила я, опуская свою руку и оставляя распечатку на столе.

— Ты просила генерального директора, — ответил он отстраненным тоном.

Не хватало привычных эмоциональных всполохов вокруг этого человека, чтобы правильно проанализировать ситуацию.

— Почему я не вижу вашу ауру?

На его лице мелькнула усмешка, заставляя его взгляд сверкнуть каким-то недобрым огоньком.

— Тебе… — он замялся на мгновение, — Начальник ничего не рассказывал?

— Если вы о том, что сейчас происходит вокруг меня, то нет.

Он потер лоб что-то обдумывая, прежде чем заговорить вновь.

— Ко мне можешь обращаться Михаил. Бардбанш вынудил меня помочь тебе оклематься после первого нападения. Я нанял церберов для подстраховки и, как оказалось, не зря. Кто хочет избавиться от тебя — я не знаю. Есть лишь предположения, что это кто-то из тех, кому не нужны толпы пустых, как ты, — последняя фраза была брошена точно с укором.

— Я не думаю, что делать таких, как я — хорошая идея.

— Одна организация думает иначе. Ведь человек не подверженный эмоциям может трезво оценить ситуацию и быстро принять оптимальное решение, для выполнения поставленной задачи.

— Но у них не выходит, иначе бы об этом говорили на каждом углу.

— Именно, — подтвердил Михаил. — Поэтому они хотят заручиться твоей помощью. Получив всю возможную информацию с одной тебя, теоретически они смогут в своей лаборатории создать тебе подобных.

Мне это показалось маловероятным, но вслух решила не говорить. Почему так? Не знаю. Просто в голове появилось четкое понимание, что неуспех неизвестной мне организации в такой узкой теме, как безэмоциональные люди, происходит не из-за нехватки информации.

— Со мной никто не пытался связаться, — отметила я.

— Потому что Бардбанш старательно не дает им встретиться с тобой. Но теперь они заручились поддержкой в КСЭ, поэтому скоро тебе озвучат заманчивое предложение.

Его взгляд и тон давал понять: он уверен, что оно меня непременно заинтересует. А я как типичная продажная шкура не смогу отказать, даже если от этого будут зависеть сотни жизней. Возможно, моя жизнь меня и устраивает, но желать такого другим я не хочу. Всё-таки существовать с эмоциями куда интересней, чем с отстранённым видом наблюдать за тем, как искриться жизнь окружающих людей.

— Ясно, — закрыла этот момент и перешла к следующему: — А что с мистером Айзенгом? Сегодня ко мне приходил следователь, его разыскивают. Вы его убили?

Мой вопрос отстраненным и спокойным тоном заставил хмыкнуть этого типа, будто у него глупость какую-то спросили.

— Он жив, — снисходительно заверил Михаил, — но пока побудет под присмотром, чтобы его невзначай не осушили, как и его родных.

А это следователь умолчал, как и предписывают такие случаи. И сразу же в голове мелькнул вопрос: а не причастен ли к этому Йен?

— Еще вопросы ко мне будут? — выдернул меня из размышлений Михаил, акцентирую свое «ко мне».

— Да. Можно ли узнать, что за организация хочет со мной связаться?

Этот вопрос точно ему не понравился. Он так и не смог перестать хмуриться, когда говорил:

— Думаешь, что дашь им необходимую информацию и никто тебя больше не захочет убить?

— Думаю, нужно их разочаровать, чтобы все отстали от меня со своими глупыми идеями и желанием защитить.

Михаил приподнял брови и удивленно уставился на меня, не зная, что и сказать на это.

— К тому же, не стоит вам тратить деньги на мою охрану. Если вам что-то не позволяет это сделать, — продолжила я, вспомнив слова про Вэна, и не заставляя Михаила объясняться, каким образом мой босс-очкарик “вынудил” такого солидного человека помогать мне, — тогда нужно попытаться убрать необходимость в охране. И я думаю, если та контора увидит, что их идеальное видение безэмоционального человека имеет изъяны, это может нарушить их планы на дальнейшую работу в этом же направлении. Я не послушная кукла, какую они пытаются создать по вашим словам, и, если они попытаются скопировать меня, их проблемы будут только расти, как снежный ком. Мой босс этому свидетель.