Гиперборейские тайны Руси - Валерий Никитич Демин

действовали не только в сказках и мифах. Но и, как говорится, смысловой разброс налицо. Только вот заимствования из тюркских языков здесь ни при чем – по причине, о которой только что говорилось выше. Кроме того, необходимо иметь в виду, что этимологически (если, конечно, обратиться к глубинным пластам истории развития языка) корневые основы «кош» и «кощ» в смысловом отношении тождественны корням «каш» и «кащ». (Поэтому до сих пор нет устоявшегося написания имени Кощей: в одних текстах – фольклорных или энциклопедических – оно пишется через «о», в других – через «а»).

Однако воистину неисчерпаемые кладези архаичной информации открываются при обращении к санскриту и ведийской, в основе своей древнейшей общеарийской, мифологии. В санскрите превеликое множество смыслоемких слов, базирующихся на корневых основах, соответствующих русским «кош» и «кощ» (а также «каш» и «кащ»). Следует лишь принять во внимание, что санскритская фонетика не знает шипящего звука «щ» и вместо него используется смягченное «шь». Для обозначения санскритских шипящих с помощью латинской графики используются особые буквенные знаки с точкой (или запятой) внизу – є (близкая к русским звукам «ш» или «шь»), з (близкая к русскому «щ»). Их воспроизведение с помощью обычных компьютерных шрифтов и авторам, и издателям, и полиграфистам не всегда удается из-за чисто технических трудностей. Тем более, сказанное относится к собственно санскритской графике – письму девангари: этот древнейший алфавит не знает подавляющее большинство русскоязычных читателей. Поэтому при воспроизведении санскритских слов поневоле приходится обращаться к кириллице.

Беды в том особой нет, ибо, по единодушному заключению маститых индологов, нет более близкого к санскриту языка, чем русский. Лучшим подтверждением тому как раз и может служить интересующая нас морфема «кош(ь)». Скажем, санскритское слово koзa (koєa) [читается «кошья» или «коща» – далее русская транскрипция санскритских слов даваться не будет] означает множество понятий, среди которых: «сундук», «кладовая», «сокровищница». Так и хочется добавить: «Там царь Кощей над златом чахнет…» Однако царь Кощей обнаруживает свое присутствие в совершенно ином культурно-историческом аспекте, но с тем же общеиндоевропейским корнем kаз. Речь идет об одном из божественных первотворцов ведийского и индуистского пантеона Кашьяпе (от санскр. kазyapa; в некоторых изданиях значится kаєyapa – «черепаха», а также «чернозубый»). Вот такое необычное прозвище получил прославленный герой ведийской мифологии. Чтобы понять почему, необходимо обратиться к первоисточникам.

Индуистский (и предшествовавший ему ведийский) пантеон чрезвычайно разветвленный, а для неподготовленного читателя (таких, к сожалению, среди неиндийцев большинство) – просто запутанный. Индийские божества постоянно принимают различные материальные или духовные формы (аватары), которые, в свою очередь, в разные эпохи и в разных религиозных системах понимались по-разному. Именно так произошло с Кашьяпой: в представлении современных индийцев (независимо от конкретной религиозной принадлежности) он – божественный мудрец, один из семи великих риши, праотцов современного человечества. Но в ведийской традиции – это одна из центральных фигур миротворения и родоначальник всего сонма божественных, полубожественных, демонических и небожественных существ, включая в конечном итоге и человека. В данной связи нас пока что будет интересовать только один-единственный вопрос: почему у русского Кощея и ведийского Кашьяпы один и тот же арийский корень «кош(щ) – каш» и во многом совпадающие мифологические функции? Как нетрудно догадаться, это неслучайно.

Кашьяпа считается сыном бога-первотворца Брахмы, вместе с Вишну и Шивой, составляющий божественную троицу (тримурти) индуистского пантеона. Но это сегодня. В стародавнем же прошлом, когда прапредки современных индийцев жили на Севере и составляли этнолингвистическое целое с прапредками других индоевропейских народов, все выглядело несколько иначе. В Ригведе и других ведических текстах главным и единственным первотворцом всего сущего и божеством, охватывающим собой весь мир, считается Праджапати, названный в одном из наиболее известных гимнов «золотым зародышем». Впоследствии Праджапати был отождествлен с Брахмой и стал одним из эпитетов последнего. Согласно же каноническим ведийским текстам (например, представленных в «Шатапатхе-брахмане») Праджапати сотворил Вселенную, всю живую и неживую природу, превратившись в Космическую Черепаху. Вот эта Черепаха как аватара первобога и есть Кашьяпа (дословно в переводе с санскрита, как уже указывалось, и означающий «черепаху»).

«Все живые существа – потомки Кашьяпы», – утверждает «Шатапатха-брахмана». И это не метафора и не преувеличение. В земном воплощении у Кашьяпы было не менее восьми жен (другие источники называют еще большую цифру – от десяти до тринадцати). (Еще раз вспомним, что русский Кощей тоже постоянно охотится за все новыми и новыми женами, изощренными способами похищая русских красавиц.) Самые знаменитые и плодовитые среди жен Кашьяпы были родные сестры Дити (означающая «ограниченность») и Адити (что значит «неограниченность», «бесконечность»). Дити (корень тот же, что и русского «дитя») наплодила на страх всему миру демонов-гигантов двух видов – асуров и дайтьев. Адити прославилась тем, что произвела на свет тридцать три бога трех разновидностей (у ведических богов своя сакральная систематика!): двенадцать адитьев (среди них Индра, Варуна, Вишну и два солнцебога – Сурья и Митра); восемь васу (они уже поминались в связи с арийскими корнями имени Василиса-Васса); одиннадцать рудр (главный из которых сам неистовый Рудра). Третья жена Кашьяпы – Дану – родила еще одну группу гигантских существ данавов, из которых наиболее известен дракон Вритра, главный враг громовержца Индры. (Дану и данавы еще знамениты тем, что корень «дан», положенный в основу их имен, восходит к доиндоевропейскому корню дан (=дон, =дун), означающему «воду», и дал название многим рекам, лежавших на древнеарийских миграционных путях: например, Днепр (Данапр), Дон, Донец, Д(а) нестр, Дунай, Родан, Эридан и др.) От остальных жен Кашьяпы в мире появился сонм сверхъестественных существ – полубожественные гандхарвы, небесные девы апсары, змееногие наги, ужасающие демоны ракшасы[17], а также обыкновенные земные животные. Наконец, у сына Кашьяпы и Адити Вивасвата (дословно «Сияющий», что почти один к одному соответствует древнеславянскому Световиту – только корневые основы в другой последовательности) родился прародитель всего человеческого рода – Ману. Чтобы у читателя не пошла голова кругом, суммирую все вышесказанное в небольшой схеме (рис. 17).

Судя по всему, у Кашьяпы имеется, если только так можно выразиться, и «солярный аспект». Дело в том, что в санскрите есть еще одно слово в несколько иной вокализации – kвзi. Неискушенному читателю она может даже показаться незаметной или несущественной, но это совсем другое слово (правда, вне всякого сомнения, из одного лексического источника), означающее «солнце». На санскрите существует более ста обозначений солнца[18], что в конечном счете связано с древнейшими арийскими и доарийскими представлениями о дневном светиле, согласно которым каждое утро нарождается новое солнце, кроме того, весеннее, летнее и зимнее солнца – тоже совершенно разные небесные объекты. Отсюда в древних пантеонах, как правило, несколько солнцебогов, да еще и другие боги могут иметь солярный аспект. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и у Кашьяпы (а значит, и у Кощея) имелась когда-то солнечная