Забытая мелодия любви - Radclyffe

“Кристина может казаться властолюбивой, но не забывай, она привыкла, что ей все потакают”.

“Конечно же, включая Грэм”, - грубо сказала Анна. Она вздохнула с отвращением, к себе и к ситуации.”Не знаю, Хэлен, просто меня раздражает, как она нависает над Грэм. Подливает ей вино, накладывает еду, кажется, она готова резать ей мясо! Ты прекрасно знаешь, что Грэм не нужна такая помощь!”

“Возможно, это единственная помощь, которую может предложить Кристина”, - мудро предположила Хэлен.

Анна отложила дела и посмотрела на пожилую женщину: “О чем ты, Хэлен?”

“В Кристине всегда было больше формы, чем содержания. А Грэм всегда была очень требовательна к людям, даже до аварии, Кристина боялась ее силы. Если бы сейчас она пошла против воли Грэм, это бы плохо кончилось”.

“Кажется, для нее не являются проблемой некоторые особенности Грэм”, - с горечью подумала Анна. Она не могла спокойно говорить о Кристине, не после той сцены в библиотеке, которая была еще так свежа в ее памяти.

“Я уже не знаю, что говорю, - устало сказала Анна. - Думаю, мне просто нужно отдохнуть. Я пожелаю Грэм спокойной ночи и пойду к себе”.

Когда она вернулась, Грэм с Кристиной как раз вставали из-за стола. До того, как она смогла попрощаться, заговорила Кристина, безусловно заметив Анну.

“Сыграй мне что-нибудь, дорогая”, - попросила она, сжимая руку Грэм.

Грэм была так спокойна, будто вырезана из мрамора. Медленно она освободилась от пальцев Кристины, кладя их на изгиб своей руки. Когда она заговорила, ее голос звучал нейтрально: “Нет. Мне нужно работать”.

“Ты же не собираешься работать сегодня?!” - запротестовала Кристина, ее щеки вспыхнули огнем.

“Собираюсь”, - категорично ответила Грэм.

На какое-то мгновение Анна подумала, что Кристина начнет спорить, но она быстро уступила.

“Ладно, если нужно. Но пообещай позавтракать со мной!”

Грэм кивнула. “Конечно. Теперь позволь проводить тебя в твою комнату”.

Когда она выводила Кристину из комнаты, она мягко сказала: “Спокойной ночи, Анна”.

Для Анны эта ночь была какой угодно, но только не спокойной. Она пыталась читать, но не могла сосредоточиться. Позже она задремала на стуле, но проснулась от звука в коридоре. Анна научилась различать шаги Грэм. Но человек, проходивший мимо ее двери к комнате хозяйки, точно не был Грэм Ярдли. У нее не было сомнений в том, свидетельницей чего она стала сегодня в библиотеке. Со слов Хэлен и из того, что она сама видела, было очевидно, что до аварии Грэм и Кристина были любовницами. И казалось ясным, что они собирались возобновить эти отношения сейчас. Грэм наверняка никогда не переставала любить Кристину, и это было настоящей причиной, по которой она обрекла себя на долгие годы одиночества.

Анну не волновала физическая составляющая их отношений, ее удивляла ее собственная реакция на этот поцелуй. Мысль о том, что Грэм может заниматься любовью с Кристиной, была невыносимой. Она убеждала себя в том, что будет рада, если у Грэм появится возможность быть счастливой, но вместо этого она чувствовала глубокую потерю. Эмоции Анны были беспорядочны. Одно она знала точно - что не сможет увидеть их утром вместе.

После нескольких мучительных часов метаний, почти перед рассветом она встала, оделась при последнем свете луны и вышла на прогулку. Бессознательно она пошла той же дорогой, которой каждое утро ходила Грэм, вдоль крутого склона к утесу. Она стояла там, где обычно видела Грэм. Анна закрыла глаза и попыталась представить, что приводило Грэм в это уединенное место. Ей показалось, что она поняла. Внизу волны разбивались с оглушительным ревом, брызги поднимались вверх на десятки метров. Воздух был таким густым, что обжигал кожу. Ветер здесь был сильнее, свежий от воды, и с запахом морской жизни. И значительно холоднее. Из всей территории Ярдли солнце первым делом озаряло это место. Сосредотачиваясь на одной точке в темноте перед рассветом, чувства становились такими сильными, что не нужно было видеть, чтобы понять мир вокруг. На короткое время каждый день, на краю утеса, Грэм Ярдли не была слепой.

Анна облокотилась на каменню стену, опоясывающую утес, и заплакала. Она плакала из-за Грэм, из-за того, кем она была и что потеряла. Она плакала из-за себя, потому что любила ее, но никогда ее не узнает. Она плакала о годах, которые прожила, не зная себя, слишком поздно осознав, что такое настоящая любовь. Она плакала, а сильный ветер сушил ее слезы.

Когда первый луч теплого летнего солнца коснулся ее щек, она открыла глаза новому дню, который казался еще более ясным и одиноким, чем все предыдущие дни ее жизни. Она присела на старую обветренную скамю, чтобы встретить рассвет, тут и нашла ее Грэм.

“Анна?” - сказал глубокий голос, который она бы никогда ни с чем не спутала.

Анна подняла голову и увидела Грэм в той же одежде, в которой она была за ужином, помятую и уставшую.

“Как ты всегда знаешь?” - тихо спросила она.

Грэм слегка улыбнулась. “Воздух движется иначе, когда ты рядом”.

“Тебе стоило стать поэтессой, а не пианисткой, - сказала Анна сквозь слезы, которые нахлынули на нее снова. - Хотя, наверное, разница небольшая. Пожалуйста, садись”.

Грэм присела, вытянув вперед свои длинные ноги и со вздохом отклонилась назад. Она легко провела по плечу Анны и положила руку на спинку скамьи.

“Как твоя работа?” - спросила Анна. Она была растеряна из-за близости Грэм, но не хотела уходить.

Грэм устало пожала плечами.

“Если бы я знала. Я всего лишь пытаюсь поймать то, что слышу. Я не смею это анализировать. Не хочу понять, что это мусор”.

“Ты спала?”

“Анна, ты такая любопытная. Какая разница?” - спросила она без злости. Забота Анны смущала ее. Многие люди в ее жизни заявляли, что заботятся о ней, но осталась лишь Хэлен, и она любила Грэм всю жизнь. Почему незнакомка проявляет к ней доброту сейчас, когда она лишилась всех талантов, она не понимала.

“Потому что я… - Анна запнулась на слове, которое не была готова произнести. - Потому что ты заслуживаешь, чтобы о тебе заботились, Грэм. Но ты ушла от вопроса. Ты спала?”

“Ровно столько, сколько возможно на этих древних стульях из прошлого века, - призналась Грэм. - Анна, - начала она устало, - расскажи мне о том, что ты любишь. Расскажи о том, чего я не вижу”.

Пока Анна говорила, напряжение Грэм ушло, ее дыхание стало ровным и глубоким. Анна рассказывала о любимых городах, о фильмах, над которыми плакала, о книгах, которые читала десятки раз. Рассказывала о своей семье, о друзьях и мечтах. Она еще долго говорила после того, как думала, что Грэм уснула, потому что не хотела ее отпускать, потому что ей было приятно, что какая-то часть Грэм узнает ее секреты. Когда она наконец замолчала, было уже совсем светло.

“Итак, - пробормотала Грэм, которая на удивление Анны не спала, - ты любишь Нью-Йорк, французское кино с субтитрами, дикие цветы и что еще?”

“Я люблю тебя”, - ответила ее душа.

“Ярдли, - прошептала Анна с замиранием сердца. - Я люблю Ярдли”.

“Да, - сказала Грэм, вставая. - Это заметно, - она нахмурилась, поворачиваясь к дому. - Уже половина восьмого?”

“Семь двадцать”, - подтвердила Анна.

“Тогда я вынуждена попрощаться. У меня встреча за завтраком”.

Анна выпалила, не подумав: “Конечно же, Кристина поймет, если ты пойдешь спать! Ты была на ногах всю ночь!”

“Боюсь, Кристина никогда не проявляла терпения, когда моя работа мешала ее планам, - спокойно заметила Грэм. - Уверена, это не изменилось”. Она коснулась рукой плеча Анны. “Спасибо за эти моменты спокойствия, Анна. Увидимся за ужином”.

С этими словами она ушла, а у Анны впереди был длинный пустой день.

Когда Анна закончила работу, благодарная за каждое задание, которое могло отвлечь ее от мыслей о Грэм, она была очень рада увидеть, что “Ягуара” Кристины не было перед домом. Один лишь его вид вызывал у нее тревогу. Вместо него стоял знакомый грузовик с логотипом “Женской работы”.

Дафна Геральд и ее команда из двух женщин были ландшафтными дизайнерами, которых она наняла для уборки сада и перевозки материалов. Теперь они постоянно работали в Ярдли, и Анна планировала оставить их на полставки после окончания лета. Они были дружелюбными, работали быстро и эффективно. И что важнее всего, они понимали особенные обстоятельства Грэм. Было невозможно предугадать, когда Грэм захочет пройтись по одной из многочисленных дорожек сада или сорвать что-то в огороде. После случаев с тачкой и маляром Анна всегда была начеку. А эти женщины и без ее напоминаний были аккуратны с инструментами и все за собой убирали.

Когда Анна вышла из-за угла, она заметила, как Грэм и Дафна увлеченно беседуют. Грэм стояла в своей обычной позе, прислонившись бедром к баллюстраде, руки в карманах, и улыбалась Дафне, которая стояла на дорожке всего в нескольких шагах. Дафна была смуглой, подтянутой, и по выражению ее лица было заметно, что она увлечена хозяйкой Ярдли. Дафна и женщины из ее команды не скрывали, что они лесбиянки, и до этого момента для Анны это не имело значения. Но сейчас Анна была уверена, что видит во взгляде Дафны что-то очень похожее на вожделение, когда та смотрит на Грэм. До нее донесся низкий шепот звучного голоса Грэм, и как всегда она разволновалась.