Маруся - Полина Волошина

– А это… – она показала на полутораметровый «муравейник», – его?

– Его! – не без гордости ответил Нос.

Парадоксально, но иногда даже такие вещи вызывают, нет, восхищение – не то слово… Уважение?

– Круто…

– Это еще не самое страшное, – вступил в разговор один из мальчишек. – Вот колония летающих белок…

– Да-а-а… – с видом знатока поддержал его второй мальчик.

– Этот хотя бы локально.

– Ага.

– Много, но локально.

– И редко.

– Не часто, да… А эти… – мальчишка покачал головой, – повсюду!

– И каждые полчаса.

– А то и чаще.

Совершенно потрясенная Маруся обернулась к Носу.

– И что… вы всем этим занимаетесь? – шепотом спросила она.

– Это часть работы. Профессор даже выдал грант на решение проблемы утилизации…

– Обалдеть. А ничем другим вы не пробовали заниматься?

– Ну, это же… Нет. Ты не понимаешь. То есть… Ты понимаешь, что это мамонт?

– Это я понимаю.

– А это… часть мамонта. Ну, точнее… скажем так… часть проекта.

Вот, Маруся. Вот до чего ты докатилась. Решение проблемы утилизации отходов крупного, как бы его назвать-то? Лохматого скота.

Маруся еще раз внимательно посмотрела на животное. Обычно, когда люди видят что-то необыкновенное, у них в голове происходит помутнение рассудка, не зря в таких ситуациях говорят «уму непостижимо». Они перестают адекватно воспринимать действительность, ибо действительность перестает быть адекватной. Они могут выбежать в поле, чтобы сфотографировать приземление летающей тарелки, или броситься с видеокамерой под смерч, или просто стоять, разинув рот, и смотреть на семидесятиметровую волну во время цунами.

Удивляться можно чему-то странному, но объяснимому – например, если собачка станцует на задних лапках. Однако если после этого собачка попросит у вас закурить, вы не удивитесь, вы будете стоять и смотреть на нее, стоять и смотреть, и думать: «Это собака. Она разговаривает человеческим голосом. И курит!» Но никакого удивления. Возможно, это называется шок.

Так вот. Стоять рядом с пятиметровым мамонтом, последний из которых вымер десять тысяч лет назад, – это шок. Сначала вы как бы ничего не чувствуете. Ну, мамонт и мамонт. Офигенно здоровущий мамонт. Просто с ума сойти, какой здоровущий мамонт. Потом начинаете рассматривать его более внимательно. Он не похож на картинки из учебника. Не похож он и на мамонтов из мультфильмов, не похож на компьютерных мамонтов, на игрушечных, на восстановленных по скелету…

Длинная, почти черная шерсть, которая распадается на сосульки – вроде дрэдов. Челка, полностью закрывающая глаза. Уши маленькие и из-за шерсти их почти не видно. Густой шерстяной покров на ступнях… Господи, как же это называется у мамонтов. Ну, пусть будут ступни. Хвоста нет. Хобот не такой уж и большой, а вот бивни – огромные. Из-за лохматости он выглядит еще более крупным, он похож на дом – такой мохнатый дом с очень громким ревом. После детального осмотра шок отступает. И наступает еще более сильный шок. Это приходит осознание. Да, да. До этого вы ничего еще не осознавали. Вы просто пытались примириться с картинкой, которая нарисовалась у вас перед глазами, пытались проанализировать ее, чтобы постичь. И вот когда постигли, только тогда и наступает настоящее…

– Это же мамонт!

Маруся поняла, что снова стоит в оцепенении и не замечает ничего вокруг. Какие-то люди возятся рядом, что-то говорят, жестикулируют…

– …сверхскоростные самолеты, поезда, клонирование, лекарства от рака, вот-вот откроем телепортацию…

Нос воодушевленно перечислял изобретения последних лет и загибал пальцы.

– …искусственные органы, межгалактические станции, мы даже научились добывать полезные ископаемые на Луне…

С невероятным усилием Маруся перевела на него взгляд и попыталась сконцентрироваться.

– А проблему отходов решить не можем, – закончил свою пламенную речь Нос. – Парадокс.

Маруся, молча, кивнула.

– Вообще-то это девочка.

– Что?

– Митрич.

– Девочка?

– Название проекту придумали до его рождения. То есть ее. То есть сначала придумали, что это будет Митрич, а уже потом она родилась на свет.

– А почему не переименовали?

– Зачем?

Искреннее удивление на лице. И правда, зачем? Все-таки ученые совершенно отдельный вид людей. А может, и не людей. В эту тему лучше не углубляться.

– Пойдем отсюда, а то глаза уже щиплет.

Глава третья

Охотники

1

Школа была похожа на огромный кубик Рубика, который уронили с неба. И поэтому он рассыпался на разноцветные секции: тут красная, тут в два этажа белая и синяя, тут оранжевый кубик вонзился в землю под углом в 30 градусов, а тут – сразу три желтых секции в ряд. Некоторые секции объединялись в сложные геометрические фигуры, другие валялись по отдельности. Все это было разбросано в высокой зеленой траве и напоминало скорее гигантскую художественную инсталляцию, но никак не корпуса школы.

По непонятной причине у Маруси снова разболелся правый глаз. Сначала он начал слезиться, потом чесаться, потом расчесался до того, что, казалось, он вот-вот вывалится или лопнет. Маруся даже прикрыла его рукой – чтобы, если все-таки вывалится, не потерялся в траве. Нос медленно плелся по тропинке и смотрел себе под ноги. Маруся шла за ним и старалась уже никуда не смотреть. Дойдя до красной секции, Нос обернулся.

– Что там у тебя?

– Не знаю…

– Болит?

– Угу…

– Дай посмотреть.

Маруся замотала головой.

– Я просто посмотрю, вдруг что попало.

– Ничего не попало.

– Да перестань…

Маруся вздохнула, убрала руку и зажмурилась.

– Открой.

– Не-е-е…

– Я не увижу, что случилось, пока ты его не откроешь.

Маруся снова заслонилась руками, потом отвернулась от солнца и осторожно приоткрыла глаз. Из него текли слезы, поэтому смотреть было больно и неприятно. Нос подошел поближе и наклонился.

– Такое ощущение…

– Что?

– Что он стал другим.

– Каким другим?

Марусе захотелось сесть на траву, заплакать, захныкать и закапризничать. Все девочки делают так, когда болеют.

– Каким-то… таким.

– Красным?

– Зеленым.

– Да ну тебя.

– Правда!

Маруся оттолкнула Носа и отошла в сторону.

– У тебя глаза разного цвета.

– Не смешно.

– Я и не шучу.

Придурок…

– Смотри!

Нос вытащил из кармана коммуникатор и поднес к Марусиному лицу.

Маруся подняла глаза на экран. Микроскопическая вебкамера передавала изображение, словно зеркало.

– Ч-ч-че-е-ерт…

Один голубой, второй зеленый. Какое-то воспаление? Болезнь? Оптический эффект? Неисправная камера? Испорченный экран?