Лишний доллар не помешает - Джефф Питерс

Прежде всего бандиты должны быть уверены, что в банке имеется достаточная сумма. Для этого придётся какое-то время следить за прибывающими охраняемыми дилижансами. Потом Индио надо будет узнать, за какое время на помощь к патрулю подоспеют основные силы охраны, которые сидят в участке шерифа. Ещё один день может понадобиться, чтобы скрытно подтянуть в город всех участников налёта. Получается по меньшей мере три дня.

Всё могло бы разрешиться гораздо проще, если бы главарь бандитов сам прибыл на разведку. Но он был слишком осторожен. Впрочем, полковник и не рассчитывал, что Индио появится здесь во время подготовки ограбления. Главное, не упустить его, когда начнётся налёт. Индио обязательно будет здесь, у стен банка. Здесь он и останется, добавил полковник, стиснув зубы.

Солнечный отблеск в доме напротив привлёк внимание полковника. Он повёл трубой вправо – и обнаружил, что в окне соседнего отеля стоит человек с биноклем и тоже изучает площадь. Оба одновременно опустили оптические приборы и каждый отступил вглубь своей комнаты. Полковник успел заметить рыжую бородку и широкие скулы нового наблюдателя.

Слишком много наблюдателей, недовольно покачал головой полковник Мортимер.

ИСКУШЕНИЕ И ВОЗДАЯНИЕ

Быстро опустив бинокль, О'Райли шагнул назад. Тот, кто разглядывал площадь в подзорную трубу, тоже исчез за занавесками своего окна. Когда два охотника выслеживают одного оленя, каждый из них рискует получить заряд в спину, поэтому О'Райли и предпочитал охотиться один. В том, что постоялец с трубой тоже прибыл сюда на охоту, О'Райли не сомневался ни минуты. Весь вопрос в том, на кого он охотится.

Дверь номера скрипнула, и ирландец развернулся. На пороге застыла хозяйка со стопкой белья, прижатой к груди.

– Извините, мэм, – сказал он смущённо, вкладывая кольт в кобуру. – Дурная привычка.

– Можете называть меня Мари, мистер Коллинз.

– Мистер Коллинз? – О'Райли спохватился: – Просто Джек.

– Джек? Или Джон?

– Ну, вообще-то моё полное имя Джефферсон Джексон[6], – с неохотой начал выкручиваться О'Райли, – так что если вы назовёте меня Джеффом, я тоже не обижусь.

– Я пришла застелить вам свежую постель, Джон, – строго сказала Мари, – У нас тут рано встают и рано ложатся.

– Но я ещё не хочу спать. К тому же… мне надо идти, – сказал О'Райли, заметив в окне появление Фернандо.

Поспешно покидая номер, он услышал, как хозяйка тяжело вздохнула за его спиной.

Фернандо, оглядываясь с видом заговорщика, прошёл мимо О'Райли и кивком поманил за собой. За углом отеля он остановился и протянул руку.

– Вы обещали доллар, сенатор.

– Э, нет, амиго, – возразил О'Райли. – За доллар ты должен весь день следить за тем бродягой, а день ещё не кончился. Где ты его оставил?

– Этот бродяга встретился с помощником шерифа, потом они околачивались на почтовой станции и приставали ко всем возчикам с дурацкими вопросами, – быстро докладывал мальчуган. – Зовут его Фогель, он инженер, его компания будет строить новую дорогу на север, до самого Аламогордо.

– Инженер, значит? – переспросил О'Райли. – Это хорошо. И где он сейчас?

– Сейчас они заперлись у телеграфиста. Я слышал, что помощник шерифа попросил достать журнал телеграмм. А потом они захлопнули дверь. Мне ничего не слышно и не видно.

– Вот когда что-нибудь услышишь или увидишь, тогда и получишь свой доллар. Я не люблю разбрасываться деньгами, – сказал О'Райли назидательно. – Они слишком тяжело мне достаются.

– Мне тоже, капитан, – мальчишка развёл руками. – Побегу на телеграф.

– Беги, беги, и не теряй его из виду.

– Не потеряю. Его пасут мои люди, – крикнул Фернандо, оглянувшись на бегу.

До позднего вечера О'Райли просидел в салуне, молча потягивая виски и незаметно прислушиваясь к разговорам. История о том, как бродячий священник зажёг спичку о спину бандита, повторялась несколько раз, обрастая все более жуткими подробностями.

Поначалу бандит был один, но очень страшный. Кто-то даже узнал в нём горбатого Дикаря, которого, по слухам, давно уже повесили в Нью-Мексико. Священник страшно оскорбил его, но Дикарь ничего не ответил, потому что это был не Дикарь, а какая-то нечисть. Будь на месте священника кто-нибудь другой, его семье пришлось бы уже потратиться на гроб.

Потом оказалось, что бандитов было семеро, и они все окружили священника и направили на него свои револьверы, но тот произнёс короткую молитву, и все семеро ответили «аминь», перекрестились, по очереди поцеловали ему перстень и поспешно удалились.

Очередной рассказчик описал, какая длинная спичка была в руках этого бродячего мормона[7], длинная толстая спичка из красного дерева с зелёной головкой. Как только она скользнула по спине несчастного горбуна, мертвенно-белый свет озарил весь салун, и посетителям пришлось зажмуриться. А когда они смогли раскрыть глаза, то у стойки уже никого не было, ни бандитов, ни мормона. А мормон этот тоже непростой. Его видели в Амарилло за день до того смерча, который унёс десяток бычков прямо из загона. Говорят, что этого мормона сами мормоны изгнали из своей общины за то, что он нарушил все мыслимые границы их мормонского многожёнства. И он мотается по Западу, набирая последователей в свою собственную общину, где будет разрешено иметь любую встречную женщину, и она не вправе будет отказать. И за каждую новую жену член общины будет получать премиальные в размере подённой платы на железной дороге.

Присутствующие ненадолго отвлеклись, обсуждая перспективы железнодорожного строительства, и сошлись на том, что когда мормон снова появится здесь, любой охотно подставит свою спину для его спички.

Наконец кто-то заявил, что всё это враньё. Во-первых, не было в городе никакого Дикаря, потому что его и в самом деле повесили, об этом даже газеты писали. А во-вторых, мормон не мог зажечь об него свою волшебную спичку, потому что мормоны не курят. Ни трубок, ни сигар. И жевательный табак тоже не признают. Вот ведь чудики. И разговор перешёл в обсуждение разных сортов табака.

Когда О'Райли вернулся к дверям своего номера, он услышал чьи-то лёгкие шаги. Ирландец осторожно приоткрыл дверь и ощутил сильный цветочный запах. Так пахли цветки «кошачьего когтя», пустынного кустарника, который своими цепкими колючками может изодрать в лохмотья любое полотно. Но здесь, в гостинице, к этому аромату были примешаны незнакомые, городские запахи. Он не сразу сообразил, что это запах мокрого мыла.

Мари, вытирая руки розовым полотенцем, вышла из-за ширмы.

– Я пришла приготовить вам ванну, Джон.