Тень скандала - Лиз Карлайл

Однако не успела дверь закрыться за ними, как шеф полиции повернулся к маркизу, горделиво выпрямившись. В его глазах светилась горечь.

— Вам не откажешь в дерзости, милорд, — натянуто произнес он. — Я не стал унижать вас перед своими подчиненными, хотя сомневаюсь, что вы способны на ответную любезность. Но не заблуждайтесь насчет желательности вашего присутствия здесь.

Рутвен поднял руку, останавливая его.

— Пощадите нас обоих, Нейпир.

— Еще чего! Будь моя воля, сэр, я бы сию минуту вышвырнул вас на улицу.

Маркиз едва заметно улыбнулся.

— Будь ваша воля, вы бросили бы меня в пасть волкам, — поправил он, — и хладнокровно наблюдали, как они выгрызают мои внутренности.

Нейпир криво улыбнулся, признавая его правоту. Враждебность окутывала его словно облако, и хотя Рутвен не мог заглянуть в его мысли, он знал, что тот полон злобы и способен на все.

— Что вам понадобилось на этот раз, Рутвен? — требовательно спросил он. — Скажите сразу, чтобы избавить меня от унижения бессильно наблюдать, как Букингемский дворец отменяет мои решения.

— Мне очень жаль, — сказал Рутвен, — но я сделал то, что должен был сделать, Нейпир. Вы собирались повесить невиновного.

— Это вы так говорите.

— Я это знаю, — возразил Рутвен, — хотя и понимаю, что вы никогда не поверите мне. Но в данном случае еще никого не приговорили к виселице — по крайней мере пока.

— Какой случай вы имеете в виду?

— Смерть Итана Холдинга.

— Холдинга? — Нейпир презрительно фыркнул. — Говорят, ваш дед был индийским раджой, что вполне возможно, судя по вашему высокомерию. Мне трудно представить себе, что вы якшаетесь с простонародьем.

— Вы будете удивлены, — спокойно отозвался Рутвен, — узнав, с кем мне приходится якшаться. Но Холдинг был весьма состоятельным человеком, не так ли?

Нейпир пожал плечами и, подойдя к окну, уставился на улицу внизу.

— Возможно, Холдинг был не так богат, как считалось, — произнес он наконец не оборачиваясь. — Мы разбираемся с этим делом. А почему это вас интересует?

Рутвен помедлил, взвешивая слова.

— Ко мне обратился один из его бывших служащих. Я не вправе сказать больше.

— Вот как? — Нейпир обернулся с недоверчивым видом. — Вы хлопочете о ком-то из подозреваемых? И не собираетесь называть его имя?

— Пока нет. — Рутвен выдержал его взгляд. — Я еще не понял, что делать со всем этим.

Руки Нейпира сжались в кулаки.

— Черт бы вас побрал, Рутвен, на чьей вы стороне? — требовательно спросил он. — Мы говорим о нашей стране! О нашей цивилизации! В Англии есть законы — и мы должны жертвовать своими пристрастиями, чтобы поддерживать их.

— Не говорите мне, Нейпир, о жертвах ради страны, — огрызнулся Рутвен. — Клянусь всем святым, я пожертвовал всем, чем дорожил. И хватит об этом.

Нейпир презрительно фыркнул, все еще сверкая глазами.

Гнев Рутвена угас так же быстро, как вспыхнул.

Нейпир прав. К сожалению, прав. Внезапно Рутвена охватила усталость. Жаль, что он не может поговорить с Лейзонби и узнать, действительно ли тот в долгу перед мадемуазель Готье. И ему хотелось бы понять, почему он испытывает такое желание помочь этой женщине. Возможно, Джефф был прав, предостерегая его.

Грейс словно бросала ему вызов. Его влекло к ней. Возможно, вопреки словам Бессета он не настолько уж устойчив перед женской красотой. Зачем обманывать себя самого? В сущности, что делало Грейс Готье менее подозрительной, чем остальные участники этой трагедии? Людей убивают по самым разным и труднообъяснимым причинам. И Нейпиру, вынужденному разгребать все это, не позавидуешь. Грязная работа!

Он взъерошил волосы мальчишеским жестом, от которого никак не мог избавиться.

— Слушайте, Нейпир, можно, я сяду? Неужели мы должны вечно собачиться? Как два подростка, мечтающие вцепиться друг другу в глотку?

— Желаете перемирия? — ядовито поинтересовался шеф полиции. Однако кивнул на стул, затем подошел к своему письменному столу и уселся с усталым вздохом. — Я расскажу вам что могу, Рутвен, — произнес он чуть более примирительным тоном. — Горло Холдинга было перерезано, причем довольно неумело. Он пытался ползти, но истек кровью на полу возле своего письменного стола. Мы подозреваем всех, кто имел доступ в дом.

— Почему вы так уверены, что убийца — один из домочадцев? — спросил Рутвен. — Там не было признаков ограбления?

Нейпир покачал головой:

— Никаких. Холдинг знал своего убийцу, и никто не убедит меня в обратном.

Значит, ни разбитых окон, ни взломанных замков. Сердце Рутвена упало.

— Кого вы подозреваете?

Нейпир снова пожал плечами.

— Возможно, делового партнера, — произнес он. — Или лакея, который, по мнению дворецкого, воровал серебро. Есть еще гувернантка, француженка. Ей удалось обручиться с Холдингом. Но мы не видим у нее мотива для убийства — пока.

От его тона по спине Рутвена пробежал холодок.

— Вы закончили обыск?

— Почти, — ворчливо отозвался Нейпир. — Но мы изъяли учетные книги и корреспонденцию, которые нужно тщательно изучить. Я послал человека в контору «Крейна и Холдинга», чтобы просмотреть отчетность компании.

— Что заставляет вас думать, что виновна гувернантка? — спросил Рутвен. — Как я понял, это она обнаружила Холдинга. Кстати, там фигурировала записка.

Нейпир напрягся.

— Возможно.

— Вы нашли записку? — спросил маркиз с надеждой. — Я хотел бы взглянуть на нее.

Лицо Нейпира помрачнело.

— С какой стати? — осведомился он. — Вы не полицейский и не имеете никакого отношения к расследованию.

Рутвен помедлил с ответом.

— У меня и в мыслях нет мешать правосудию, — сказал он наконец. — Убийство — грех, и того, кто это сделал, следует по закону повесить. Если мне удастся найти убийцу, я с радостью помогу вам затянуть петлю у него на шее.

Нейпир по-прежнему выглядел настороженным.

— Вы что-то знаете, Рутвен? Чувствую, что за вашим визитом что-то стоит.

Маркиз пожал плечами.

— Ничего, — признался он. — Тем не менее я намерен отслеживать это дело до его завершения. Для всех нас будет лучше, если вы не откажетесь принять мою помощь.

На лице Нейпира отразилось что-то похожее на смирение. Он вытащил небольшой ключ из кармана жилета и отпер ящик стола.

— Вы чума на этот дом, Рутвен, — пробормотал он, роясь в картотеке. — Я знаю, что у вас на уме. Вам известно что-то такое, что вы будете скрывать от меня. А потом перетасуете все факты, пока они не сложатся в картину, которую вы надеетесь доказать.