Беременна от двоих (СИ) - Десса Дарья

Музыка между тем продолжала греметь, и это сильное «бум-бум-бум» отдавалось у меня не только в ушах, оно больно било по сердцу. Глядя на всё это, Лида не выдержала:

– Да пойди ты уже туда сама и посмотри! – Сказала она.

– Ты же говорила, что так просто войти не получится. Мол, это вечеринка для избранных, – спросила я.

– Сколько уже прошло с начала? Два часа, три?

– Два часа сорок четыре минуты, – сказала я. Запомнила точно, поскольку поминутно смотрела на будильник, стоящий на подоконнике.

– Теперь можно. Там уже пьяные все. Вот и посмотришь заодно, как люди развлекаются, – усмехнулась Лида. – И чего ты волнуешься? Может, он туда и не пришел? Мало ли какие дела у него могли быть, а ты заранее вон, извелась вся. Так что давай. Оденься и ступай. Конечно, тебе не стоило бы этого делать. Мало ли что там. Но лучше горькая правда, чем мучиться предположениями и ждать у моря погоды.

 На свой страх и риск, вся трепеща, я оделась, как обычно хожу на занятия, то есть балетки, джинсы, футболку и кардиган, и отправилась на верхний этаж – туда, откуда доносились развеселые мотивы. С каждым шагом они становились всё громче, и я не могла понять: как люди могут развлекаться в таком грохоте? Они же не слышат друг друга, приходится, наверное, орать с близкого расстояния. Наверное, им так нравится.

Я ступила в коридор четвертого этажа, который был погружен в непривычный полумрак. На всей его немалой длине горели только две лампочки, и обе разливали красный цвет – кто-то вымазал их такой краской. Двери в комнаты были распахнуты, оттуда доносились пряные голоса. Девичий смех и визги, мужской раскатистый хохот, кто-то кричал, кто-то пел, кто-то громко стонал. Всё это сливалось в жуткую какофонию и напоминало сумасшедший дом, в котором обитатели сумели вырваться из своих палат и устроили буйнопомешанное пати.

Осторожно продвигаясь по коридору, я заглядывала в комнаты в надежде увидеть Максима. В одной пили несколько студентов, и весь стол бы завален бутылками. Здесь была своя атмосфера: пока одни опрокидывали алкоголь из пластиковых стаканчиков, другие о чем-то беседовали. Я заметила странность: тут были одни парни. Но Максима среди них не оказалось.

В следующей комнате медленно танцевали несколько пар. У них, кажется, звучала своя музыка, мелодичная, но я почти её не расслышала из-за грохота. Присмотрелась к лицам – снова мимо. Пошла дальше. Поспешно миновала помещение, в котором стояла и орала на всю громкость большая музыкальна колонка. Здесь никого не было, только мигал, швыряясь разноцветными огнями, какой-то светомузыкальный прибор, из-за чего в коридоре на стене сменялись всполохи.

Осмотрев ещё несколько комнат, я уже почти собиралась пойти обратно, счастливая, что не нашла Максима. Но тут заметила: в самом конце была ещё одна дверь, закрытая в отличие от остальных. «Кажется, кладовка», – подумала я и хотела уйти, но интуиция подсказала: нужно посмотреть, чтобы потом не было повода для сомнений. Я подошла к двери и осторожно потянула её ручку на себя.

Она открылась, и то, что я увидела, поразило меня, словно разрядом молнии во много тысяч вольт. Я так и замерла на пороге, захлебнувшись собственным дыханием, не в силах сказать ни слова.

Там был Максим. Он стоял, опершись руками о стул. Его джинсы вместе с трусами были спущены до щиколоток, а тело содрогалось от мощных ударов – сзади стоял какой-то мелкий плюгавый тип и, высунув кончик языка от усердия, ухватившись за талию парня, жестко трахал его.

– Да… Да, сука! Давай… давай, еби меня! Ох, блядь, как охуенно! – Бросал Максим горячие слова. Кроме отдаленного грохота музыки, здесь слышалось поскрипывание старого стула, за который держался парень, и шлепанье одного тела об другое. Тот, плюгавый, периодически отнимал руку от талии Максима и проводил ладонью по лбу, чтобы пот не заливал глаза. Помещение было очень маленьким, здесь пахло хлоркой и какими-то тряпками, а ещё – крепким мужским потом.

Максим, мой нежный и милый парень теперь выкрикивал приглушенным голосом грязные ругательства, от которых в другой ситуации я бы оказалась охвачена животным ужасом. Но теперь картина, представшая передо мной, шокировала намного сильнее. Мир, тот чудесный романтический мир, который едва начал складываться в моем сознании благодаря Максиму, теперь разваливался огромными дымящимися обломками. Рассыпался, как полыхающее здание, распространяя вокруг себя смрад черного удушливого дыма. Мне и правда стало тяжело дышать, я с трудом затягивала в легкие воздух и по-прежнему не могла вымолвить ни слова.

Эти двое не замечали меня. Они были слишком увлечены сексом. Максим всё говорил что-то, иногда отводя руку назад и громко шлепая себя по мягкому месту, требуя, чтобы плюгавый  имел его как можно грубее. «Я жопу тебе порву», – прохрипел тот. «Похуй! Рви, сука!» – выругался Максим. – Сделай так, чтобы я потом сидеть не мог!» И его партнер продолжал таранить парня сзади что есть сил, морщась тяжело дыша.

Осторожно, медленно, чтобы не спугнуть зверя похоти, который буйствовал в помещении, я закрыла дверь и так же, словно сомнамбула, побрела по коридору с широко распахнутыми глазами. Больше я не видела ничего вокруг. Коридор словно окончательно вымер, и даже гремящая музыка словно стала намного тише. В таком состоянии я добралась до нашей с Лидой комнаты и, оказавшись внутри, села на кровать и уставилась в одну точку.

– Женя, – обратилась ко мне соседка. – Женя, что с тобой? – Она подошла, уселась рядом. Но я не отзывалась. Глядела сквозь пространство, как загипнотизированная. – Да что случилось-то? – Голос соседки стал встревоженным. Она положила мне руку на плечо и потормошила немного. – Очнись ты уже! Что произошло?

Я молчала. Лида испугалась не на шутку. Но всё, на что у неё хватило фантазии, это достать из морозильной камеры маленькую бутылку водки, которую она держала там «на всякий случай», налить мне полстакана и протянуть:

– Пей!

Не думая ни о чем, я взяла стакан и выпила содержимое, не ощутив даже вкуса алкоголя. Только пищевод немного обожгло. Лида стала ждать, пока подействует, и минут через двадцать снова спросила, стараясь делать это спокойно:

– А теперь, Женечка, расскажи мне, что там с тобой случилось?

Я медленно перевела на неё пустой взгляд.

– Ничего.

– Да какое ничего?! – Взвилась Лида. – Да ты посмотри на себя! Ушла нормальная, а вернулась, как в преисподней побывала! Белая, как снег! – Она снова усилием воли попыталась понизить градус эмоциональности. – Скажи, хорошая моя, ну что же там было?

– Ничего.

– Тьфу! – Досадливо плюнула Лида. Воздухом, конечно же. По-настоящему эта чистюля бы поступать так не стала в собственном жилище. Не зная, что делать со мной дальше, она принялась перекладывать вещи с места на место. Как и меня, это занятие её успокаивает.

– Привет! – Вдруг раскрылась дверь, и на пороге возникла Карина. Вид у неё был, словно и потаскухи из борделя, которая всю ночь обслуживала клиентов. То есть весьма потрепанный, со смазанной косметикой. – Я вам тут принесла, чего хотели! – Она нетрезво ухмыльнулась. Ну, вернее… переслала тебе по мессенджеру! – Обратилась она к Лиде. – Ну всё, я пошла домой.

– Как ты в таком состоянии-то?

– А я не одна! – Усмехнулась Карина и покинула комнату, хлопнув дверью.

Лида поспешно взяла смартфон, начала кликать, потом включила видеозапись. Пока смотрела, её лицо постепенно вытягивалось, а потом она с брезгливым выражением лица выключила телефон.

– Боже мой… – проговорила она. – Маленькая, и ты всё это видела?! О, господи… – Лида подошла ко мне, села рядом, обняла и прижала к себе. – Прости, Женечка, я же не знала, что там будет такое… Ой, какая же я идиотка! Прости, ладно?

– Ладно, – проговорила я неживым голосом, словно робот.

– Какой же он подонок, а! И ведь я была права. Так и знала, что он не просто так на эти вечеринки ходит, – стала говорить Лида, а я, под воздействием алкоголя наверное, понемногу оживать. И стоило нервной системе ослабить защитную хватку, как слёзы сами собой полились из глаз. Мне стало обидно. Горько и противно. Я почувствовала себя раздавленной, как котёнок, который случайно отбился от мамы и выбежал на оживленную магистраль. Несколько машин успешно объехали пушистый крошечный комочек, а следующий за ними грузовик попытался, да не смог. И теперь котёнок, истошно вопя, извивался от дикой боли на асфальте, и никто не мог ему помочь – это была агония. Ни один, самый опытный ветеринар на свете не смог бы теперь спасти малыша, поскольку жить ему осталось считанные минуты.