Лорд и хозяйка гостиницы - Летиция Райсвик

— Что ж, для меня это еще одна причина не заходить сюда, — ответила Рут, поворачиваясь к нему. — Как она посмотрит на особу, одетую так, как я?

— Ваш нерасторопный кавалер, как вижу, поставил вас в весьма неловкое положение, приняв приглашение миссис Ренфрю, не посоветовавшись прежде с вами, не так ли? — В голосе Джорджа послышалась некоторая игривость. — Я понял это тогда же по выражению вашего лица. На нем ясно читался извечный женский вопль: «Но мне же нечего надеть!»

— Сейчас нечего, а через час будет что… — процедила Рут сквозь зубы. — Уходите, Джордж! На нас все смотрят.

— Вы красивы, вот они и смотрят, — беззлобно заверил он ее.

— Сомневаюсь, сэр, — сказала Рут, грозно сверкнув глазами.

— Вы разрешите мне сопровождать вас? Я помогу советом, у меня отменный вкус. А потом донесу покупки до дома, следуя за вами на почтительном расстоянии.

Рут отступила на шаг.

— Нет, нет и нет!

— Почему? Нортон будет недоволен?

— Я буду недовольна, — сказала Рут. Его вопрос заставил ее слегка покраснеть, ибо она тотчас же вспомнила предостережения мистера Нортона.

— Он настраивает вас против меня, это очевидно! — воскликнул Джордж. — Но по какой причине?

Его веселость тотчас исчезла. В карих глазах появился опасный блеск.

— Потому что человек вашего круга — это человек, на которого вряд ли можно положиться! — повторила Рут слова мистера Нортона. — Он подозревает вас в том, что вы вынашиваете коварные замыслы в отношении меня!

— Вероятно, он пронюхал о наших прежних отношениях…

— Нет, не пронюхал! — воскликнула Рут, негодуя на то, что Джордж постоянно обвиняет мистера Нортона во всех мыслимых и немыслимых грехах, только бы задеть ее побольнее. — Я никогда не видела от него ничего, кроме уважения.

— В таком случае в его жилах течет вода, а не кровь, — грубо сказал лорд Фицуотер. — Вам бы следовало, сердечко мое, присмотреть себе в кавалеры кого-нибудь другого. В вас слишком много огня, чтобы удовлетвориться обществом такого старикана.

— Вы что, предлагаете взамен свое общество? Предлагаете стать вашей любовницей? — язвительно спросила Рут, слишком раздраженная, чтобы обдумывать свои слова. — Вы просто сошли с ума!

Последовало молчание. Джордж смотрел на нее в упор. Его рот сжался в твердую, упрямую линию, в глазах разгоралась ярость.

Наконец, после довольно продолжительной паузы, он сказал, отчетливо выговаривая каждое слово:

— Я могу предоставить вам все, что пожелаете и что может доставить вам хоть малейшее удовольствие.

Его взгляд хлестнул ее точно бичом; колючий знакомый блеск глаз не оставлял сомнений в коварстве его помыслов.

Рут в ужасе затаила дыхание. Она чувствовала себя так, будто стоит перед ним совсем голая. Как бы он ни уверял, что не считает ее публичной девкой, все его поведение достаточно ясно доказывало обратное.

— Нет, — сказала она низким, дрожащим голосом. — Нет, никогда!

После чего повернулась и вошла внутрь.

— О, мэм, вы такая красивая, — восторженно сказала горничная Хэтти, помогавшая ей одеться.

— Благодарю вас.

Рут взглянула на себя в зеркало.

Ей показалось, что одежда, которую она выбрала, слишком роскошна для нее — скромной хозяйки гостиницы. Она чувствовала себя усталой и некрасивой. Но, возможно, надо предоставить другим судить о ее внешности, о том, достаточно ли она красива и стройна, чтобы надевать такое великолепное и дорогое платье. Вот ведь и Хэтти, кажется, вполне искренне восхищается ею.

На это платье Рут истратила гораздо больше, чем дал ей мистер Нортон. Но все же она не жалела о покупке, хотя и понимала, что ее тяга к великолепию и роскоши вызвана лишь желанием предстать перед Джорджем в виде, который лишний раз убедил бы его, что она в нем не нуждается.

Рут выбрала очень элегантное платье насыщенного синего цвета, великолепно оттенявшее белизну ее кожи и придающее серым глазам легкий оттенок голубизны. Широкую юбку украшали нарядные кружева, большие пышные рукава, достигающие локтей, придавали ей сходство с экзотическим цветком, а глубокий вырез, открывающий плечи, подчеркивал стройность шеи и гордую посадку маленькой головы.

Крупные локоны ее густых золотисто-рыжих волос перехватывала простая черная бархатная лента. Туалет довершали длинные белые перчатки, шелковые бальные туфельки и изящный золотой медальон — единственное украшение, доставшееся ей от матери. Каким-то образом ей удалось сохранить эту безделушку, несмотря на все превратности жизни в Сент-Джайлзе.

— Вы действительно настоящая красавица, — сказала Хэтти благоговейным голосом.

Девушка так искренне восхищалась ею, что Рут почувствовала себя гораздо лучше. На бледных щеках заиграл легкий румянец, а в грустных глазах вспыхнул искрящийся свет.

— К вечеру вы будете просто неотразимы, мэм, — сказала Хэтти.

— Надеюсь, что так…

Она искренне хотела этого, а потому слегка нервничала, испытывая некоторое напряжение; ведь ей не приходилось еще бывать на таких приемах прежде и вряд ли удастся побывать когда-нибудь снова, и она решила порадовать себя хоть раз.

Но главное, Джордж увидит ее во всем великолепии и поймет наконец, что она действительно не нуждается ни в его, ни в чьей бы то ни было благотворительности. Рут снова и снова повторяла себе это, изо всех сил отгоняя от себя мысль, что ей просто хочется понравиться любимому.

— Вы станете королевой бала, мэм, — воодушевленно сказала девушка. — Покорите всех джентльменов.

— Ну, будет вам, Хэтти, я ведь не такая уж молодая, — возразила Рут, печально улыбнувшись.

— Что вы, мэм! Вам никак не дашь больше двадцати, — продолжала настаивать на своем Хэтти.

Рут с сомнением покачала головой и рассмеялась. Простодушное восхищение Хэтти льстило ей, улучшало настроение, но в глубине души она все еще чувствовала неуверенность.

Но когда она снова подошла к зеркалу, то обнаружила, что в словах Хэтти есть немалая доля правды. Удовольствие, которое она получала от нового наряда, волнение, мысль о том, что Джордж увидит ее в таком прекрасном платье, да и само платье, великолепно сидящее и удивительно идущее ей, — все это привело к тому, что она действительно выглядела гораздо моложе своих лет. Глаза ее, когда она приходила в хорошее расположение духа, начинали искриться озорным блеском, блестящие локоны прекрасных рыжеватобронзовых волос оттеняли белизну матовой кожи, так что она не могла не вспомнить те далекие времена, когда ее батюшка был еще жив, а сама она не ведала о предстоящих бедах и горестях будущего.

И вот, стоя перед зеркалом, она вдруг почувствовала себя так, как чувствует юная девушка, которой предстоит впервые выйти в свет, и это еще более улучшило ее настроение.